Потому что Айдаров смотрит так пристально, словно читает все мои мысли, даже самые сокровенные, и подпитывается ими.
— Что именно? — вскидывает бровь. — Носить пиджак, который был безжалостно зажат твоими бедрами?
Мой рот раскрывается, и из него вырывается жалобный звук, похожий на поражение, который через секунду заглушает раскат грубого смеха Айдарова. Господи, ну какого черта у этого невыносимого мужчины такой смех?
Мысленно даю себе оплеуху, после чего совершаю еще одну попытку сбить с Айдарова долбаную спесь.
— Подло играть с чьими-то эмоциями.
Ухмыльнувшись, он откидывается на спинку скамейки и, опрокинув бутылку, делает большой грубый глоток, по-прежнему удерживая меня в плену своих коварных серо-голубых глаз.
— Это не мой путь. Но тебе об этом неизвестно.
— Больше нет. Неизвестно, — качаю головой. Мой голос спокоен, в отличие от того, какая буря творится внутри. И, видимо, эта буря затуманивает здравый смысл, потому что я не останавливаюсь: — У меня складывается такое впечатление, что я вообще не знаю, кто ты. И никогда не знала. Теперь мне и вовсе кажется, что я всю жизнь заблуждалась насчет тебя. — Прищуриваюсь. — Это неприятно, знаешь ли. Разочаровываться в людях, которых когда-то любил. Но тебе об этом неизвестно. Так что не бери в голову.
Как-то резко заканчивая свою речь с нелепой улыбкой на лице, я чувствую, насколько она неестественна, и все же продолжаю улыбаться, стараясь не обращать внимания на то, как мое сердце истекает кровью, пока Айдаров молчит и смотрит так мрачно, будто я сказала что-то не то и теперь меня ждет возмездие в виде ледяного шторма в его глазах. Его плотно сжатые массивные челюсти тоже сигнализируют мне, что я дернула не за ту ниточку. И я убеждаюсь в этом, когда слышу тяжелый голос Айдарова:
— Так и есть. Ты не знаешь, кто я. И никогда не знала. То, что я однажды трахнул тебя, не дает тебе права думать иначе.
От этих слов мои щеки пылают, а сердце закипает кровью. Так не должно быть, но еще секунда, и оно обернется лавой.
Глава 26
— Что-ж… — прочищаю горло. — Думаю, на этом и зако…
— Почему ты пришла в мою спальню той ночью?
Так вот оно что. Не я одна задаюсь этим вопросом. И не вижу смысла врать.
Я не он.
— Потому что хотела этого.
Именно с тобой.
— Так же, как и с Рустамом?
Ты ничего не знаешь. Я никогда его не любила. И не хотела.
Эти отношения были глупой фикцией из-за моей одержимости тобой… Я даже не целовалась с твоим братом, а уж секса у меня и подавно не было, ни с Рустамом, ни с кем-либо еще… о последнем Айдаров узнал слишком поздно.
— Знаешь, если ты все это время хотел поговорить про… прошлое, — понижаю голос. — Можно ведь было сделать все по-нормальному. Думаешь, мне просто было? Думаешь, легко, когда презрительные взгляды твоих матери и отца пронзали меня насквозь? Или, считаешь, я была рада, когда наши родители прекратили общаться? Когда место, в котором я чувствовала себя лучше, чем дома, в одночасье захлопнуло передо мной двери? Рустам проклял... А ты… Ты просто взял и исчез. Ничего не объяснив. — Прикрываю глаза и даю себе секунду, чтобы усмирить сковывающие горло эмоции. А после добавляю призрачным шепотом: — Мне жаль… Правда, искренне жаль, что все так вышло. Что наши семьи поругались, что разбила сердце твоему брату и опозорила его… Я сожалею о многом. Но только не о том, что пришла в твою спальню, Айдаров. Я пришла к тебе осознанно. Хотела этого с тобой. Понимаешь? И я получила свое. И никому никогда бы не рассказала об этом! И все же мы имеем то, что имеем. И ты вправе винить меня, только ничто не дает тебе права возвращаться спустя столько лет и, как маленький мальчишка, пытаться испортить мою жизнь. — Мое горло сжимается. — Если бы я только знала, каким мудаком ты станешь, никогда бы этого не сделала. Я никогда бы не пришла к тебе…
Едва я успеваю перевести дыхание, как позади раздается растерянное покашливание:
— Кто шашлы-чок… заказы-вал?
С вздымающейся грудью я оборачиваюсь, замечая озадаченное выражение лица Лизы. И только спустя мгновение понимаю причину ее растерянности. Понимаю, когда перевожу взгляд обратно к Айдарову и смотрю на него сверху вниз. Сверху. Вниз. Потому что прямо сейчас я стою, нет, я нависаю над Айдаровым, будто угрожаю его жизни. Что за… Отшатываюсь как от огня и резко втягиваю носом воздух. В какой момент я сорвалась с места? Господи… я действительно не помню.
— Ребя-я-ят... — Лиза кладет шампуры на стол, не сводя с нас взгляда. — У вас все нормально?
Тяжело сглатываю, все еще чувствуя боль в горле. Словно в него воткнулось с десяток ядовитых стрел.
В голове заворачивается самая настоящая каша из тревожных мыслей, но в первую очередь я судорожно озираюсь, ища Пашку. Если я так глупо раскрою тайну, которую все мы хранили, то он поедет не на бой, а в тюрьму…
Громкий визг заставляет меня вздрогнуть и обернуться, чтобы увидеть выбегающих из бани Худякова и Алабаеву, а уже через мгновение они скрываются в воде бассейна. В отличие от Молотова, который медленно, вразвалку направляется к нам в одних плавках и с перекинутым через плечо полотенцем. И вот он уже с довольной ухмылкой заваливается на скамейку и тянется за бутылкой пива.
— Чего такие кислые, кто там на очереди? — он подмигивает Лизке и, с хлопком открыв пробку, припадает к горлышку, жадными глотками поглощая содержимое.
— Я! — вырывается из меня так неожиданно, что Молотов давится пивом, вытирая рот рукой, но я быстро переключаю внимание на девушку брата: — Вы ж не против, Лиз?
— Нет, конечно. — Она кивает в сторону: — Паша все равно пока по телефону говорит.
— Ну и отлично!
Мы с Лизой обмениваемся странными улыбками, но я надеюсь, она читает мой взгляд, который умоляет не задавать никаких вопросов.
— Помочь спинку потереть? — поддразнивает Молотов, за что тут же получает словесную оплеуху от Лизы:
— ТЕБЕ ПАШКА ПОТОМ ТАК ПОТРЕТ, ЧТО ХОДИТЬ НЕ СМОЖЕШЬ.
Под гортанный смех парня выбираюсь из-за стола и встречаюсь с мрачным взглядом Айдарова, который сидит все в той же позе, когда отвечаю Молотову:
— Я позову, если не справлюсь.
С этими словами пускаюсь прочь в сторону бани, мимо зажимающихся в бассейне Худякова и Алабаевой. И, только когда скрываюсь за массивными бревнами бани, позволяю себе остановиться и выдохнуть раздирающие грудь эмоции. Я делаю глубокие вдохи, пытаясь не думать о том, что только что произошло. По мере сил взяв себя в руки, я открываю массивную дверь и захожу в предбанник, где еще некоторое время «варюсь» во фразах, которыми мы любезно обменялись с Айдаровым.
А может, все и к лучшему. По крайней мере, гнойник вскрыт. После этого умозаключения я еще раз убеждаю себя больше не думать о случившемся. Но все тщетно. Черт, это все гребаное пиво развязало мне язык. Вдох. Выдох. Рано паниковать или сожалеть о сделанном, уверена, этот мудак продолжит и дальше игнорировать мое присутствие в офисе, а мне вообще стоит серьезно задуматься над сменой места работы. Я вполне могу раскрыть свой потенциал в конкурирующей фирме… Могу. Но стану ли?
Скрип двери привлекает мое внимание, а когда я замечаю переступающего порог Айдарова, который тут же закрывает дверь на щеколду, мое сердце подпрыгивает и замирает в горле. Я задыхаюсь. Ноги охватывает эпическая дрожь, отчего они отказываются держать меня в вертикальном положении. Именно поэтому мои бедра врезаются в стол, и только благодаря этому я стою, пока мужчина, уничтожающий меня гневным взглядом, неминуемо приближается ко мне.
— Что ты…
Но последующие слова теряются в горячих губах, которые буквально захватывают мои в безжалостный плен. Длинные мужественные пальцы путаются у меня в волосах и дергают их так, что я наклоняю голову, выполняя требование и позволяя Айдарову углубить поцелуй, выбивающий почву у меня из-под ног…
Глава 27
Прилив странного возбуждения захлестывает меня с головой, и я теряю первый стон, который Айдаров сжирает вместе с остатками воздуха, выходящего из моих легких.
