Господи… что происходит? Мыча, я прикрываю глаза, стараясь привыкнуть к размеру Айдарова и эмоциям, вызывающим под кожей землетрясение, подставляя ему попку для новых толчков. За что получаю смачный шлепок по ягодице и позволяю громкому крику разбиться о ладонь, зажимающую мой рот. Мои глаза распахиваются от нового шлепка, который сменяет несдержанность Айдарова, когда тот начинает беспорядочно врезаться в меня. Он толкается с такой силой, что я ударяюсь о стол и буквально царапаю дерево ногтями, пока проклятый Сатана господствует над моим телом, раз за разом наполняя меня глубоким и жестким удовольствием.
— Тише, — прерывисто хрипит он, но я лишь стону в ответ. К черту его приказы.
Хаким рычит, едва ли не матерясь, и я не могу понять, как он вообще может о чем-то думать, когда его восхитительный член заполняет меня до головокружения и поджимающихся пальчиков на ногах. Он трахает так, что я чувствую себя стоящей на краю обрыва, я как будто вот-вот рухну туда, но что-то не позволяет мне сделать это.
Айдаров. Одной рукой он удерживает меня, с рычанием сжимая мои бедра и вколачиваясь так, что, кажется, я скоро задохнусь стонами, которым он не позволяет пролиться наружу. Чертов мудак! Я хочу этого освобождения!
До болезненного жжения его пальцы впиваются в ягодицу, но сейчас мне нужна эта боль. Нужна его несдержанность. Мне необходимо все, что он готов дать, и меня совершенно не заботит цена. Пусть забирает все, только бы в ответ подарил мне то, за чем я следую по пятам… Звонкий шлепок вынуждает распахнуть глаза и под вибрирующий в его ладони стон упасть за чертов край… Твою мать… Откидываю голову назад и мычу в его ладонь, извиваясь змеей и освобождаясь от пугающего чувства, взрывающегося где-то глубоко внутри меня. Господи, все это слишком. Что-то влажное обжигает мои глаза, и я не сразу осознаю, что это слезы катятся вниз. К его большому пальцу, впивающемуся в правую щеку. Еще один толчок подбрасывает меня на волнах собственного оргазма, и Айдаров пускается следом, прикусывая мой затылок, чтобы заглушить гортанный мужской стон, когда резко вытаскивает из моей пульсирующей плоти член, тут же обжигая мои бедра горячими каплями своей спермы.
Мгновение мы так и стоим, не двигаясь, с рваными вздохами и бешено колотящимися сердцами. Его сердце я тоже чувствую, оно врезается в мою лопатку. Именно в этот момент я понимаю, что прижата к твердой груди, а точнее, это он придавливает меня своей грудью, вцепившись в края стола. Айдаров делает глубокий вдох, и в следующую секунду я теряю жар его тела. Продолжаю смотреть в стол, потому что боюсь взглянуть на него. Оргазм так поспешно отступает, что я готова умолять Хакима остаться, лишь бы только мой разум не добрался до меня.
Айдаров прочищает горло и застегивает молнию на джинсах. Каким-то чудом я все же заставляю себя поднять взгляд и посмотреть на него хотя бы сквозь зеркало, но, когда делаю это, замечаю лишь обнаженную спину, скрывающуюся за распахнувшейся дверью.
Несколько раз моргаю, а после неуверенно оборачиваюсь, словно не верю тому, что только что увидела в зеркале. Но это правда. Он просто взял и ушел, оставив меня с дрожащим сердцем и чувством горечи, слишком быстро смывающим все то, что несколько минут назад я приняла за подарок судьбы…
Глава 28
Мне кажется, со мной что-то не так.
Третий день подряд моя жизнь все сильнее и сильнее напоминает день сурка. Или ад. Без разницы. Я на каком-то автопилоте. Не живу, а существую. Каждое утро, пока кормлю Живоглотика или пью кофе, или еду в офис, я делаю одно и то же. Отбиваюсь от всплывающих в памяти кадров, где его руки сжимают мое тело, тянут волосы, где его губы накрывают мои в алчном поцелуе, где его пальцы вытворяют со мной вещи, от которых мне становится сложнее дышать, где его восхитительный член жестоко проникает в самую сердцевину моего удовольствия… Но в конце концов все заканчивается тем, что я смотрю в спину Айдарову, пока он хладнокровно уходит, оставляя меня наедине с растерзанными чувствами…
Почему он так поступил? Почему?
Мерзкое чувство одиночества снедает меня. Возможно, в какой-то мере это из-за отъезда родителей, а теперь и Пашки. Три дня назад он вылетел из страны и забрал с собой часть родного тепла, которое в самые сложные периоды помогало мне держаться и не падать духом. Сейчас же у него нет времени даже на телефонный разговор. Да и что я ему скажу? Твой дружок трахнул меня и бросил, в точности как пять лет назад? Ну практически. Тогда я сама к нему пришла... Вот только ни об первом, ни о втором инциденте Пашка до сих пор не знает. Поэтому нет, определенно я не расскажу ему об этом. Да и вообще кому-либо.
— Аля, ты вообще меня слышишь?
Недовольный голос Нины заставляет меня оторвать вспотевший лоб от ладоней и посмотреть на нее. Черт, последнее, что я помню из ее болтовни, — это очередная сплетня о главной бухгалтерше и ее тайной беременности. Наверное. Не знаю, может, со мной действительно что-то не так, но я не из тех, кому интересно обсуждать чью-либо жизнь. Я даже не хожу в перерыв попить кофе всем коллективом. Может, я социопат?
— Прости. — Прикрываю глаза, растирая лоб, который онемел оттого, что я подпирала его некоторое время. — Повтори, пожалуйста.
Она прищуривается, обиженно складывая руки на груди и выгибая бровь:
— С какого момента?
Закатываю глаза и делаю глубокий вздох.
— Ну извини-и-и, просто… — поникнув, опускаю взгляд на свои пальцы. — Я просто не выспалась. Давай лучше поработаем.
С этими словами я хватаюсь за мышку, и экран выходит от спящего режима. Черт возьми, я опять пропустила обед.
— Что-то в последнее время ты часто не высыпаешься. Что происходит? Я понимаю, у тебя стресс, понижение в должности и все такое. Но жизнь-то продолжается…
Мысленно стону и бьюсь головой о стол. Не понимаю, как можно столько трепать языком?
— Нина, — я бросаю на нее усталый взгляд из-под бровей. — Не знаю, как ты, а я хочу поработать. Дьяволица в очках от «Прада» снова забраковала мой эскиз.
— О! — Коллега оживляется и, покрутившись на стуле, опирается локтями на край моего стола. — Что на этот раз?
Я беру паузу, перебирая в голове упреки руководства, но для Нины выбираю самые щадящие варианты.
— Слабая привязка к целевой аудитории. И оставшееся пространство можно было использовать более эффективно. — Натягиваю улыбку и откидываюсь на спинку кресла, принимаясь медленно постукивать пальцами по столу. — Вот скажи, она нарочно издевается надо мной?
Нина пожимает плечами и отталкивается от моего стола, после чего, все так же вертясь в кресле, отвечает немного задумчиво:
— Ну-у-у не знаю, — поджимает нижнюю губу, поправляя очки на переносице. — Может, ей были дороги те туфли, носки которых ты отто...
— Как давно ты носишь очки? — резко меняю тему, нахмурив брови, будто пытаюсь вспомнить ее в этом аксессуаре.
Она немного теряется от такого прямого вопроса.
— Ну… обычно я ношу их только дома, но сегодня утром последняя пара линз упала в кошачий лоток, поэтому у меня не осталось выбора и пришлось надеть очки. А что? — Она морщит нос. — Плохо смотрятся, да?
— Да нет, — улыбаюсь уголком губ. — Просто непривычно.
— Вообще-то, я была в них с самого утра. А ты заметила только сейчас? Знаешь, это немного обидно. Мало того, что ты не слушаешь, так еще и смотришь сквозь меня.
— Ой, не преувеличивай, Нин, — отмахиваюсь и делаю вид, что приступаю к работе. — Давай лучше поработаем. — Захожу в почту и начинаю просматривать письма, продолжая задумчивым тоном: — А если мне удастся закрыть все долги к концу недели, то на выходных можно будет сходить в более располагающее для разговоров место. Обещаю быть внимательным слушателем...
Я не вижу лицо Нины, но слышу удивленный вдох и хлопки в ладоши, прежде чем она щебечет:
— Тогда тебе лучше поторопиться. Я так давно никуда не выбиралась! — заканчивает немного мечтательно, а я хнычу, запрокидывая голову, когда вижу еще одно поручение, для которого мне потребуется пару дней провести в архиве.
