— Со мной!
— С нами!!! Да, после ухода к своему хахалю мама была в моей жизни, но со временем я понял, что она делала это просто на откуп. Ей было плевать на всех: на меня, на тебя… — сказал я и осёкся.
Зря это произнёс. Папины брови нахмурились, он пытался скрыть, что ему больно. Годы идут, а шрамы на сердце этого мужика так и не зажили. Я это видел. Я это знал. Но, наверное, просто не верил, что можно так безусловно, бескорыстно и безответно через года продолжать любить другого человека. Тем более такого, как моя мать.
— Давай не будем о ней, — вздохнул я и попытался перевести тему: — А в моей комнате ты будешь делать ремонт?
Папа помолчал немного, а потом ответил:
— Нет, там я оставлю всё как было. Это музей твоего детства.
— М-м-м! Звучит красиво. Я думал, что меня вырастил инженер-ядерщик, а оказалось, что поэт!
— А одно другому не мешает. Наука очень поэтична, — улыбнулся папа, а я обрадовался и возможности поговорить с ним на интересную тему, и тому, что смог направить разговор в другое русло.
— Но не ядерная физика, энергетика и вот это всё.
— Как же! Ещё как поэтично.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи! Пап, ты серьёзно? Ладно области физики, связанные со звуком, светом, или астрономия — там понятно, где поэзия, но твоя специальность совсем не такая.
Папа усмехнулся и принял вызов.
— Она такая же. Легко докажу сейчас.
— Только не слишком сложно, а то я в ней ничего не понимаю.
— Хорошо, простой пример. Знаешь, откуда берётся ядерная энергия?
— Приблизительно… И где же там поэзия?
— Есть ядро атома. Да?
— Да, пап, я не настолько тупой. Это я знаю.
— Хорошо. При делении ядра высвобождается энергия, которая может быть направлена как на созидание, так и на разрушение.
— И?
— Тебе мало, что ли? Да что может быть поэтичнее? Чтобы создать что-то, иногда нужно разрушить то, что было? — спросил папа очень эмоционально, как это всегда бывало, когда он по-настоящему включался в спор.
— Банально, если честно…
— Ах, банально? Но ведь поэтично! И к тому же правда! Было целое ядро! Его разделили, и это может как сделать мир лучше, так и уничтожить его. — Я попытался прервать папу, но его было уже не остановить. — Опять банально? Мы были с твоей мамой единым целым, нас разделила судьба, и высвободившаяся энергия разрушила мою жизнь, а её жизнь создала заново…
— Или так. Вы были целым ядром. А потом появился я… разрушительная энергия, которая убила нашу семью, — сказал я спонтанно. И откуда это во мне?
— НУ НЕТ! — крикнул папа. — Это абсолютная неправда! Твоя мать всегда была такой! Всегда! И задолго до твоего рождения! Ты тут совсем ни при чём! И не смей думать иначе!
Вау! Оказывается, мой отец может её критиковать…
Я положил руку на плечо папы и произнёс:
— Ну вот, мы снова говорим о ней. — Я улыбнулся ему, давая понять, что всё в порядке.
— Но правда, сынок, не смей думать, что ты…
— Я и не думаю, пап. Успокойся, я просто так это сказал, развивал мысль и ляпнул что в голову взбрело. Ради поэзии!
Это, кстати, было правдой. Я никогда всерьёз не допускал, что наша семья посыпалась из-за меня.
— Пап, я в музей моего детства зайду на минутку и поеду уже. А то пора…
— Да, хорошо, сын, — сказал папа вновь спокойным и размеренным голосом. — Я пока покурю…
В моей комнате и вправду всё было по-старому. Конечно, я съехал отсюда, будучи уже совсем не ребёнком, но в ней сохранилось многое даже с начальной школы. Парочка трансформеров стояли на книжной полке. Сама полка была забита всем подряд, причём не только книгами, но и CD-дисками, и коробками с настолками. В целом это была комната не зрелого мужа, но мальчика.
Я открыл выдвижной ящик письменного стола, за которым делал уроки все одиннадцать классов школы, и достал оттуда два фотоальбома. Я пролистал один полностью, затем второй до предпоследней страницы и расплылся в довольной улыбке.
Если бы я верил в эзотерику, то не сомневался бы, что приехал в этот раз к отцу дабы найти эту фотографию, о существовании которой успел забыть.
Когда я вышел в прихожую, папа уже ждал меня там. Я оделся и хотел по традиции обменяться хлопками по плечу, но неожиданно как для себя, так и для папы обнял его.
44
Костя
В клубе всё прошло гладко. До феста оставалось меньше недели, и оборудование было почти готово.
Напарник Тёма был хорош. Когда я познакомился с ним пару лет назад, он уже и тогда знал, как работать с пультом, разбирался в световом оборудовании и имел элементарную базу художественных знаний для работы со светом. Но за то время, что мы не виделись, Тёма впечатляюще вырос и был готов в каких-то нюансах уже и меня подтянуть: например, в вопросах программирования пульта. В общем, я был приятно удивлен и искренне рад, что позвал его.
В первую очередь мы ещё раз провели ревизию всего оборудования. Дым-машина оказалась отвратительная, но другую уже было не достать. Нам сказали работать с тем, что есть. Нестрашно! И не с таким барахлом работали.
Зато новые стробоскопы были очень хороши. Аж восемь штук. Также под фест были подготовлены старые, но рабочие бимы, воши и докуплены совсем свеженькие споты и блайндеры.
Грех было жаловаться. Оснащение достойное, световики мы хорошие, значит, и освещение будет в порядке. Я наконец-то начал чувствовать уверенность в себе насчёт предстоящего выступления.
Люблю моменты, когда во мне просыпается профессионал, обожающий свою работу и оставляющий за стенами концертной площадки все проблемы.
Для феста не надо было готовить подробную презентацию под каждую песню, но какие-то наброски мы всё-таки накидали в специальном визуализаторе на моём макбуке. Для серьёзных концертных программ, где всё выступление продумывается до мелочей, нужно прописывать световые партитуры, обсуждать с музыкантами, что они хотят получить от шоу целиком и от каждой песни в отдельности. Фестиваль — другая история. Это сборная солянка, поэтому не такие серьёзные требования, и подготовка существенно проще. Откровенно говоря, мы даже делали много лишнего, такого, что никто кроме нас и случайно забредшего на концерт коллеги по цеху не оценит, да и не заметит вовсе.
А почему? Потому что любим своё дело.
В общем, я уже был вдохновлён предстоящей работой и предвкушал настоящее шоу.
Изначально я позвал Тёму на тот случай, если меня нужно будет подменить, но в итоге настолько включился в работу, что предложил напарнику при любом раскладе вместе отработать концерт. И никакие сюрпризы на личном фронте не помешают мне провести фестиваль.
Ещё рассказал Тёме о предложении группы «No grace», позвавшей меня в тур, и мы договорились на днях обсудить эту идею, так как он оказался лично знаком с участниками группы.
Так, в хорошем настроении, что стало в последнее время совсем непривычным для меня состоянием, я поехал домой. Остановившись на одном из перекрёстков, написал Луне:
«Привет. Ты совсем пропала куда-то. А ведь у нас было свидание) Виртуальный конфетно-букетный период никуда не делся и ждёт продолжения».
Я весь день не спешил начинать разговор с ней, потому что так и не решил, как дальше строить наше общение. И не стоит ли его прервать вообще, пока не натворил ещё чего-нибудь? И где находится та черта, за которой продолжение переписки с Луной становится обманом по отношению к Вере? Или эта черта уже пройдена?
Смогу ли я потом объясниться с Верой так, чтобы она меня поняла и не стала презирать за то, что сразу не признался, кто такой Хэнг?
Не знаю. Но и сказать ей: «Привет, Вера, извини, я довёл тебя до оргазма, а потом только узнал, что Луна — это ты, я больше так не буду, прости, кстати, как твои дела, подруга детства?» — тоже не мог.
Я проехал несколько светофоров, прежде чем пришёл ответ на моё сообщение:
«Привет, Хэнг. Да, извини, что пропала. Замоталась совсем. Суетной день, как и говорила) Так на чём мы остановились? Парк с пышками, да? И с цветами. Мне нравится) Я, кстати, завтра примерно так и планирую провести время. Не будешь ревновать?»
