Я почему-то не ожидал, что Луна расскажет мне, Хэнгу то есть, о встрече Кости с ней, то есть с Верой. Тьфу ты, блядь. Где-то рядом точно бродит паранойя и приглядывается ко мне. А ещё раздвоение личности.
«Прямо вот так же? Хм... не знаю, не знаю, может, и поревную немного», — написал я и понял, что снова вступаю в игру. Почему? Потому что нравится…
«Почти так же! Парк будет точно! Пышки тоже, а вот цветы вряд ли. Всё-таки это не свидание, а встреча со старым другом».
У меня мелькнула на секунду мысль, а не принести ли завтра цветы для Веры, но я тут же отмёл эту идею.
А почему, собственно, нет?
А потому что нет и всё!
«Значит, повода для ревности нет)» — ответил я.
«Нет))) Я его знаю очень много лет и никогда не воспринимала как мужчину. То есть он мужчина, он симпатичный, но я его знаю с самого детства и поэтому… Понимаешь, о чём я?»
«Да, наверное».
Я не понимал, куда вести этот разговор. Как-то всё получалось само собой, и мне не нравилось, в какую неловкую ситуацию я сам себя загоняю. К тому же я поймал себя на мысли, что мне неприятно читать рассуждения Веры обо мне, сам не знаю почему. А она тем временем продолжала:
«В общем, хочу погулять с ним как в старые добрые времена. Он очень дорог мне. Как друг».
Я резко затормозил у пешеходного перехода. Чуть не сбил женщину с ребёнком. Женщина закричала, угрожая кулаком, я кивнул головой в качестве извинения. Горел красный свет. Я был в правом ряду, поток машин был не слишком плотный, поэтому я включил аварийку, чтобы прийти в норму.
Фух, этого ещё не хватало! Надо завязывать с переписками за рулём.
«Мне вообще неудобно сейчас переписываться, не знаю, почему написал», — напечатал я.
«Просто ты соскучился по мне», — ответила Луна.
«Разве что немножко)»
«Сильно соскучился, не обманывай себя) Я вызываю привыкание)»
Я засмеялся и подумал, что в чём-то она права. Причём и Вера, и Луна. Каждая по-своему.
«Спишемся позже, если сможешь?» — спросил я.
«Теперь уже завтра. Хочу пораньше лечь спать».
«Ладно, Луна. Тогда добрых снов и хорошей тебе встречи завтра с другом».
«А тебе хорошего вечера! — написала Луна, а потом добавила: — П.С. Я тоже соскучиться успела».
Ох, Луна. Ты даже не представляешь, как скоро ты пообщаешься со мной. Ну, или почти со мной.
Загорелся зелёный, я выключил аварийку и поехал домой.
45
Костя
Какой бы замечательной девочкой ни была маленькая Катя, но мы с Верой единогласно решили встретиться без неё. Потому что материнство материнством, но надо и про отдых не забывать. В общем, я подъехал за подругой к дневному сну её дочурки.
Ждать Веру не пришлось, она птичкой вылетела из подъезда и, сев на пассажирское сиденье, так завизжала и затопала ногами от радости, как будто мы собирались ехать не в богом забытый малюсенький парк, а на рок-концерт любимой группы, в первый и последний раз посетившей наш город.
— Довели мать, довели, — сказал я и улыбнулся ей. Вера поймала волну и сразу поняла, что я имею в виду.
Она сделала гримасу чрезмерно одухотворённого поэта и, театрально жестикулируя, сказала пафосным голосом:
— Да разве знают люди, что такое есть свобода! Спросите мать в декрете, вот кто знает! Вот кто правду вам поведает!
Она по-актёрски склонила голову, а я по-зрительски зааплодировал.
Мы как будто хотели узнать, на один ли камертон настроены, как в старые добрые времена. Результатом проверки оба оказались довольны, а затем поехали в сторону детства.
Доехали быстро, почти молча. Но это была комфортная тишина, нам она нравилась, я в этом не сомневался.
Когда мы с Верой вышли из машины, над нашими головами висело бирюзовое небо со смешанными белыми и серыми облаками, перед нами стояли голые деревья, а под ногами расстилались мокрые дорожки с жилками весенних ручейков.
У парка было не очень удачное расположение, поэтому даже в воскресный погожий день тут оказалось мало людей. Но тем не менее пышки с кофе продолжали работать, а карусель крутиться.
— Кость...
— А?
— Здесь так круто! Признавайся! У тебя машина времени?
Вера и правда словно помолодела. Лицо у неё засияло так, что даже солнце выглянуло из-за тучки посмотреть, кто там с ним соревнуется в яркости.
Никакая она не Лазарева. Солнцева она, Солнцева Вера, и точка.
— И всё на месте! — продолжала восторгаться подруга. — И карусель с этими животными. И пруд… Я вот смотрю на всё это и понимаю, что толком ничего не помнила про это место. В памяти остался лишь сам факт, что этот парк существует и что мы здесь гуляли и ели пышки. А сейчас, стоя здесь, я прям всё вспомнила! Даже форму некоторых деревьев помню! Обалдеть… Вон ту корягу, например.
Я отлично понимал, о чём говорит Вера. То же самое произошло и со мной, когда я набрёл недавно на этот парк.
Поэтому я кивнул ей и жестом пригласил пойти гулять.
Мы, разумеется, сразу направились к заветной палатке. Вера заказала себе чай, одну пышку с сахарной пудрой, но я осуждающе посмотрел на неё, и она взяла ещё две.
— Так-то лучше, — сказал я одобрительно.
Я купил пять пышек в комплекте с худшим кофе на свете и был чертовски доволен. Мы съели по две штуки, после чего я прервал праздник ностальгического чревоугодия.
— А у меня сюрприз, кстати. Но для него надо немного потрудиться... — протянул я с предвкушением.
— Никогда не говори матери в декрете, что ей надо немного потрудиться! Я отдыхать приехала! — тут же откликнулась Вера, и я уловил, что она дурачится.
— Ты сильная женщина, справишься, — строго ответил я и, наигранно нахмурив брови, стал командовать дальше: — В общем, надо встать вот сюда, напротив этого дерева, поднести пышку к глазу и смотреть через неё, как будто это пенсне.
Я встал точно так же и вытянул свободную руку с телефоном, чтобы сфотографировать нас. Долго выстраивал кадр, Вера не выдержала и спросила:
— А почему ты не фоткаешь?
— Подожди-ка ещё... Вот, поймал! Высунь язык. Высунь!
Краем глаза увидел, что Вера показала камере язык, как и я, и наконец-то сделал кадр.
— Ну как, сильно утомилась?
— Фух, мне нужен отпуск!
— Ладно, Вер, вот тебе награда за труд и терпение.
Я показал ей то, что снял на телефон, а потом достал из внутреннего кармана куртки фотографию, на которой Рыжий и Солнце, только что окончившие шестой класс, точно на этом же месте около палатки, на фоне того же самого дерева, стояли с пышками у глаз и показывали язык в камеру.
— И вправду машина времени, — прошептала Вера и чмокнула меня в щёку. — Спасибо, рыжий! — и взъерошила мне волосы.
Я заметил, что глаза у неё увлажнились…
— Обращайся... — сказал я и, приобняв её, добавил: — Спасибо за детство, Вера.
Мне стало тепло. Так бывает, когда делаешь что-то правильное ради кого-то другого и видишь результат своих действий. Я видел, как Вера сияла, как она забыла про все свои тревоги и заботы. И, несмотря на сентиментальный блеск в её глазах, она не выглядела грустной. Возможно, я впервые за много лет увидел в ней промелькнувшую тень если и не счастья, то чего-то очень родственного этому чувству.
Я смотрел, как Вера разглядывает фотографии и о чём-то думает с лёгкой улыбкой на губах. Но неожиданно радость стала исчезать, а на смену ей пришли какие-то дьявольские серьёзность и сосредоточенность.
— Костя, я хочу задать тебе один вопрос, — сказала Вера и сделала небольшую паузу, как будто собиралась с мыслями. Затем продолжила: — Давно хотела спросить… Можно? — произнесла она нерешительно, а я отчего-то подумал, что это подводка к какой-то шутке, и решил подыграть.
— Весь во внимании! Спрашивай что угодно, солнце! — зачем-то сказал я и поставил сам себе капкан, добавив: — Клянусь говорить правду и ничего кроме правды!
Язык мой — враг мой.
— Почему тебе сразу не понравилось, что мы с Киром начали встречаться? — выпалила Вера тут же.
