Почему вместо того, чтобы порадоваться, что у меня есть время поработать над проектом (очень выгодным, между прочим), я скриплю зубами и раздуваю ноздри каждый раз, когда Максим смешит Алину. Чувствую себя злой феей, которую забыли пригласить на крестины новорожденной принцессы. Того и гляди — отрастут рога и я начну сыпать проклятиями направо и налево. Вот только в нашем случае, в зачарованный сон на сто лет отправится не маленькая принцесса, а Максим. И уж я позабочусь, чтобы никакие принцессы и близко не лезли к нему с волшебными поцелуями!
На брюзжание и ворчание у меня уходит минут сорок. Потом я все-таки открываю ноутбук… и пропадаю. Проект настолько меня захватывает, что я не обращаю внимание ни на шум вокруг, ни даже на летящие в меня брызги, когда не в меру упитанный подросток приземляется в бассейн в пяти метрах от меня.
Я погружаюсь в рекламную литературу, дотошно изучая рынок местной недвижимости и лишь изредка киваю официантке, чтобы принесла мне еще кофе.
Через какое-то время к моему столику подбегает Алина и начинает с восторгом рассказывать о какой-то черной горке, внутри которой “темно-темно, как в космосе”, но заверяет, что ей было совсем не страшно потому что Максим пообещал поймать ее внизу. Я поднимаю растерянный взгляд от экрана и словно только сейчас замечаю, где нахожусь. Моргаю несколько раз, глядя на счастливое лицо дочери и пытаюсь, сосредоточиться, чтобы прокомментировать ее рассказ, но в этот момент рядом с ней материализуется Горский и мягко произносит:
— Идем, принцесса, маме надо поработать. Я договорился, чтобы тебя пустили на ту зеленую горку. Под мою ответственность, разумеется.
— Она не зеленая, а бирюзовая, — важно замечает дочь.
— Упс, тогда у нас проблема, — Максим делает огромные глаза и театрально сокрушается, — потому что я договаривался именно о зеленой. Ты, вообще, знаешь как будет бирюзовый на английском? Я это слово никогда в жизни не выговорю.
— Тёркоиз, — произношу на автомате, но понимаю, что эти двое меня уже не слышат.
Алинка смешно семенит за Горским, который забавно прыгает по раскаленному покрытию. На дочери, в отличие от него, есть шлепки. А он, видимо, так спешил, что даже не удосужился их надеть, несмотря на явный дискомфорт, который причиняет ему плитка.
Чего он так торопился, интересно?
Какое-то время я продолжаю смотреть им вслед и только когда снова перевожу взгляд на экран, понимаю, что Максим скорее всего просто не хотел, чтобы Малинка отвлекала меня от работы.
Приятное удивление тут же смывается болезненным уколом совести. Как там Горский сказал… мать я, или где? Сижу тут, прохлаждаюсь. А в это время какой-то левый мужик развлекает мою дочь!
Чувство вины моментально расползается по венам и беспощадно жалит сердце. Я и так постоянно много работаю. Обещала же ей, что будем отдыхать, а сама и трех дней не протянула без рабочего проекта. Чувствую, как в глазах собирается влага и схватив солнечные очки со стола, напяливаю их одним рывком.
Несколько минут самобичевания и бессмысленного глядения в монитор заканчиваются так же внезапно, как и начались. Нет, слезы из глаз все так же продолжают предательски бежать, заливая клавиатуру, но вместе с тем тональность моего настроения заметно меняется.
Я вдруг запоздало, но все же осознаю один простой факт. Горский — не левый мужик. Он ее отец.
И пусть он сам об этом еще не знает, нет ничего плохого в том, что он проводит с ней время. Я шесть лет была матерью одиночкой. Шесть лет тащила на себе работу, быт, заботу о дочери. Пережила все дедлайны, капризы, болезни и даже, мать его, кризис трех лет. А еще я пережила его исчезновение. Не сломалась. Хоть и изрядно потрепалась, надо признаться.
Да и сейчас? Я разве прохлаждаюсь? Я работаю над проектом, за который мне пообещали внушительную сумму. И помнится, когда эту сумму озвучили, у меня перед глазами не новенькая пара туфель на каблуке возникла, а зимний мембранный комбинезон, который я так и не решилась купить за полную стоимость. Ждала новогодних скидок. Фиолетовый. Ее любимого цвета.
И вслед за этим осознанием приходит и другое. Безжалостное. Жестокое. А ведь так могло быть всегда.
Даже если бы мы не стали узаконивать свои отношения, даже если бы Максим решил, что хочет связывать свою жизнь со мной… Мы могли бы быть родителями, не будучи супругами. Вдвоем. Разделили бы заботы о дочери, он бы не пропустил столько счастливых моментов. Ведь он кайфует от этого! Кайфует от нее! Ясно, как божий день, что не для меня старается. Ему нравится проводить время с Алинкой. Делать ее счастливой. И так могло бы быть всегда. С самого начала. Ему просто-напросто следовало не исчезать…
Глава 35
Глава 35
Набросав тезисы и составив примерный план работы, я закрываю ноутбук и потираю уставшие глаза. Кто бы мог подумать, что отдых так расхолаживает. Я несколько лет работала без отпуска. Точнее, официально он у меня, конечно, был, но я все равно тянула проекты и постоянно моталась в офис. Но стоило мне понежиться несколько дней на солнышке, как организм упрямо протестует против любой нагрузки.
Впрочем, Зейн не установил мне дедлайн, а значит я вполне могла бы не торопиться, но во-первых, мне не терпелось приступить к делу, а во-вторых… через два дня Горский отчалит на родину и свободного времени у меня совсем не будет. Чувствую, что теперь каждый раз, оставляя дочь в детском клубе, я буду слышать противный голос босса, вопрошающий мать я, или где.
Оставляю ноутбук в кафе и отправляюсь на поиски дочери. Ну и Горского, разумеется. Но второго — исключительно потому что они сейчас вместе. А так, глаза бы мои его не видели… Особенно в этой мокрой футболке и черных плавательных шортах.
Сейчас бы самое время произнести пару молитв Всевышнему за то, что Максим отдал предпочтение именно им, а не плавкам. Да и его татуировщику тоже мысленно шлю благодарность за то, что лишил его возможности пощеголять с голым торсом.
Хотя, белый материал под гнетом воды давно потерял свою защитную функцию. Не знаю как насчет солнца, но от взглядов полуобнаженных девиц он совсем не защищает.
Пользуясь тем, что эти двое меня не замечают, я замираю у бортика бассейна и любуюсь ими. Не мокрой футболкой, естественно! И уж тем более, не мокрыми шортами! Благо они, и то что в них — надежно спрятаны под водой.
Но то, как Максим играет с дочерью… своей дочерью, просто завораживает. Он подбрасывает ее в воздух и она с визгом приземляется в воду. Мамский порыв вырвать ее из его рук и попросить быть понежнее тут же разбивается о суровую реальность.
Малинка в восторге. Едва она уходит под воду, сильные руки моментально вытаскивают ее на поверхность.
Мое сердце возвращается к своему привычному ритму, когда в поле зрения снова появляются ярко-оранжевые нарукавники, а вот голова за ним не поспевает. Там вихрем проносится миллион мыслей. Скомканные отголоски прошлого, фрагменты из параллельной реальности, в которой мы могли бы быть одной семьей и острые осколки настоящего, в котором Горский не знает, что у него есть дочь. А Алинка не знает, что он ее отец. Настоящий. Тот самый, что потерялся и которого я не смогла найти.
Именно в этот момент, глядя на то, как им хорошо вместе, последние сомнения исчезают. Максим оказался ужасным мужчиной. Худшим вариантом для первой любви. Но как отец… он, кажется, идеален. Умом я понимаю, что рано делать выводы после одного дня в аквапарке, но сердце все равно щемит от желания выложить ему всю правду. Даже если он не захочет принимать активное участие в жизни Алины, а будет раз в пару месяцев водить ее в парк развлечений или в тот же аквапарк — это стоит того. Она заслуживает этого. Чтобы ее любил кто-то кроме меня. Искренне. Преданно. Всем сердцем. Она, как никто другой, этого достойна.
Возможно, глупо считать, что Максим на такое способен. По крайней мере, семь лет назад я жестоко ошиблась в нем. Тоже ведь тогда считала, что у нас с ним любовь… Глупая. Глупая наивная девочка. Тогда я рискнула своим сердцем. И проиграла.
