Он медленно поднялся со своего места и, пока шел ко мне, пару раз тяжело сглотнул. Теребя ручки белого пакета, я опустила голову. Его потертые коричневые ковбойские сапоги остановились прямо передо мной, и Роум пальцем приподнял мой подбородок. Я посмотрела на него, его полные губы приоткрылись со вздохом, и он улыбнулся.
– Ты очень красивая, Мол.
Я покраснела и опустила глаза.
Его палец снова приподнял мой подбородок.
– Нет. Не прячься от меня. У тебя самые сногсшибательные глаза. Ты просто сводишь меня с ума.
– Спасибо, – прошептала я, ощущая краску на щеках.
Он взял меня за руку.
– Пошли.
– Куда теперь? – спросила я, смеясь из-за того, как спешно он потянул меня за собой из магазина.
– Я хочу показать тебе одно место… и нам нужно добраться туда побыстрее.
Мы ехали минут тридцать, и я понятия не имела куда. Никогда не была сильна в топографии, так что просто устроилась поудобнее и наслаждалась видом. Поля ярких зеленых и желтых оттенков мелькали за стеклом, большинство из них были заняты кукурузой и пшеницей. Голубое небо простиралось на мили вперед, а белые пушистые облачка лениво плавали в свете вечернего солнца. Зрелище было захватывающее.
Рука Роума лежала у меня на коленке, он положил ее туда, как только мы сели в пикап. Время от времени я чувствовала на себе его взгляд и гадала, о чем он думает. Надеюсь, только о хорошем.
Он включил поворотник, и мы свернули на длинную дорогу.
– Почти приехали, – сказал он.
– Куда?
– Туда, куда я приезжаю, чтобы побыть одному.
На полпути по дороге Роум резко свернул налево на ухабистую гравийку. Мы проехали примерно еще две мили, и перед нами предстала широкая речка с кристально чистой водой в окружении высоких деревьев и ярких цветов. Это место было просто волшебным.
– Боже, Роум, это потрясающе, – сказала я, восхищаясь открывшимся видом.
Погладив меня по ноге, он остановился за большим дубом, открыл водительскую дверь и, обойдя машину, помог мне выйти. Спрыгнув, я приняла его протянутую руку, и мы пошли на звук плещущейся воды. Он усадил меня рядом с собой на мягкой траве у самой кромки речки.
Высоко в кронах деревьев пели птицы, вокруг стрекотали сверчки, а воздух был теплым и спокойным. Не думаю, что когда-нибудь чувствовала себя более умиротворенно. Роум с довольным видом наблюдал за моим восхищением.
– Ладно, теперь ты точно должен сказать мне, где мы. Это, возможно, самое красивое место на Земле.
Он замялся.
– Это речка находится за домом моих родителей.
– Домом твоих родителей?
Сжав челюсти, он коротко кивнул.
Я покрутила головой, рассматривая акры и акры буйной растительности, и, повернувшись обратно к Роуму, спросила:
– Им принадлежит все это?
Он лег на траву и, проведя руками по лицу, пробормотал:
– Это плантация, Мол.
Я замерла.
– Плантация? У твоих родителей целая плантация? – Я поискала глазами дом, но его даже отдаленно не было видно.
Роум приподнялся на локте и покрутил в пальцах сухую травинку.
– Расслабься, они даже не узнают, что мы здесь. Я все время сюда приезжаю, Мол. Здесь я прячусь от всего.
Я немного расслабилась и, вздохнув, покачала головой.
– Что? – нахмурившись, спросил Роум.
– Это. Ты. Плантация. Мы из совершенно разных миров. – Я указала на раскинувшиеся бело-розовые хлопковые поля, в уме сравнивая их с узкими, мощеными улочками из своего детства.
Роум взял мою руку и поднес ее к своим теплым губам.
– Это не мое, поверь. Если бы ты только знала… Все это принадлежит не мне, а моим родителям. Я – всего лишь я, а ты – просто ты, Ромео и Молли Джульетта. – Он склонил голову набок. – Иди ко мне. – И потянул меня за руку.
Я легла на живот, опершись на руки, и Роум принялся меня разглядывать.
– Поверить не могу, как прекрасно ты выглядишь с этими линзами. Твои глаза невероятного золотистого цвета… мне адски тяжело не касаться тебя так, как мне хочется.
Я покраснела и поднесла большой палец к губам. Он следил за каждым движением.
– Можешь касаться, если хочешь, – нервно сказала я.
В его темных глазах сверкнуло вожделение, и он опустил веки.
– Не играй с огнем, Шекспир. Миленькой маленькой англичанке будет слишком тяжело с этим справиться.
– Что я могу сказать?.. Я рисковая.
– Мол… – угрожающе буркнул он.
Я медленно подползла к нему, хрустя руками и коленями по сухой траве.
Чем ближе я подбиралась, тем более дикими становились его глаза.
– Мол… – Угроза в голосе на сей раз была сильнее. Но это меня не остановило. Я чувствовала себя дерзкой.
Я вплотную придвинулась к нему и заглянула в глубину его темных глаз, оковы моего самоконтроля пали, и я отдалась темной и опасной воле Ромео.
Умелые руки скользнули по моим оголенным бедрам, дойдя до подола зеленого платья всего в нескольких сантиметрах от моих трусиков. Его мозолистые ладони ходили вверх-вниз по моим ногам, с каждым разом поднимаясь все выше, а я, наклонившись, нежно ласкала его губы своими. Ромео позволил мне установить ритм – покусывать и ласкать языком его нижнюю губу.
Я знала, что испытываю его выдержку, наблюдая, как далеко он позволит мне зайти. Он зарычал и надавил на мои бедра, немного раздвигая их, все ближе подбираясь к цели. Я сильнее впилась в его губы, но все еще не так, как бы ему того хотелось, и мучала медленными ласками. Он позволял мне играть, дразнить и соблазнять.
Осмелев, я прижала ладонь к груди Роума – он вздрогнул – и стала выводить небольшие круги, потом позволила своим пальцам забраться под его тонкую футболку к напряженному прессу. Скользнув к поясу джинсов, я лишь слегка задела нежную кожу под ними.
Через секунду Ромео крепко обхватил мои бедра руками и с пылким рыком широко раздвинул ноги, его возбужденная плоть оказалась прямо у моего трепещущего естества.
Я оторвалась от его губ и попыталась восстановить дыхание. Глаза Ромео были дикими, его черные зрачки расширились, практически полностью затмив шоколадно-карюю радужку, и я инстинктивно поняла, что высвободила его сокрытое желание, лишила его самообладания.
Теплые руки обвили мою шею, и губы Роума впились в мои. Его язык преодолел преграду моих губ и наполнил рот вкусом мяты, и я позволила ему. Полностью капитулировала. Я была абсолютно пленена и в тот момент не желала ничего другого.
Его руки скользнули с моих волос вниз по шее и к груди, пальцы нашли чувствительный сосок и принялись поглаживать затвердевшую плоть, от чего мои бедра подались вперед. Его язык ласкал мой, а стоны желания становились все отчаяннее.
