— Боже! — повторял он. — Боже! Боже!
Разрываясь от жалости к нему, Бекки крепко обняла его. Он все еще бил кулаком в стену, но свободной рукой схватился за Ребекку так сильно, что она почувствовала боль.
— Лука, Лука, пожалуйста…
Она не была уверена, что он слышит ее. Он казался потерянным в своем страдании.
Наконец он устал и бессильно уронил голову, все еще дрожа от душевной боли. Ребекка стояла, прислонившись головой к его спине, и плакала.
Она могла вынести собственную боль, но его боль разрывала ее на части.
Он повернулся к Бекки и прижал ее к свой груди.
— Держи меня, — хрипло сказал он. — Или я сойду с ума. Держи меня, Бекки, держи меня.
Он почти упал на нее. Вся мощная физическая сила, казалось, покинула Луку, осталась только Бекки, спасающая его.
И Ребекка держала его в своих объятиях. Лука погрузился в то же состояние, в каком Бекки пребывала после смерти дочери. И в этот момент она решила, что не оставит его никогда.
Опираясь на нее, Лука вернулся к стулу и почти упал на него. Его взгляд остановился, словно он заглянул внутрь себя и увидел только опустошение.
Его правая рука была разбита о стену. Бекки мягко взяла ее, ощущая, как легкое прикосновение заставило его вздрогнуть. Она стала промывать рану водой. На ее глаза наворачивались слезы от того, что он сделал с собой, страдая.
Бекки опустилась на колено около него так, чтобы ей было удобно промывать кровоточащую рану. Он уставился на свою руку, словно спрашивал, как это случилось.
— На что это похоже? — спросил он наконец.
— Что, любимый? — Слова сами собой вырвались из уст Ребекки.
— Ее могила, как она выглядит?
— Небольшая могила, очень простая, с именем и датой ее рождения и смерти.
— И никто из родных не был на ее похоронах, пробормотал он. — Бедная маленькая девочка.
Спящая глубоко в темноте, в полном одиночестве.
Он качал головой, в который раз пытаясь освободиться от страданий.
— Я была рада, когда узнала, — сказала Ребекка. Она умерла крещеной, и ее надлежаще похоронили.
Я думала, ты будешь доволен.
— Я доволен, — быстро сказал он. — Если бы я знал, то часто навещал бы нашу дочь. Она не была бы одна.
Мягкий свет озарил душу Бекки. Лука был итальянцем, а у итальянцев особое отношение к смерти. Могила ребенка посещается семьей регулярно, с цветами и подарками ко дню рождения, потому что даже умерший ребенок — член семьи.
Для Луки было немыслимо, что к его дочери никто не приходил в течение пятнадцати лет.
— Она все еще там, ждет, — сказала Ребекка. Возможно, настало время, чтобы ее родители посетили ее вместе.
Он не мог говорить. Только кивнул.
— Но тебе нужно сначала показать свою руку доктору.
Лука сделал нетерпеливое движение.
— Пустяки.
— Я только промыла рану водой, но вдруг будет заражение. К тому же ты мог сломать ее.
— Ерунда, травмы обходят меня стороной.
— Ну разумеется, — сказала она мягко. — Теперь пойдем, тебе надо лечь.
Помедлив секунду, он кивнул и позволил ей отвести себя к кровати и помочь раздеться.
На следующий день рука распухла, но Лука сказал, что не будет тратить время на доктора.
Его поведение было лихорадочным, словно ничто теперь не имело значения, кроме поездки в Каренну.
— Мы не можем поехать в фургоне, — заметила Ребекка. — Где твоя машина?
— В гараже в деревне, у мужчины, который дал мне фургон.
— Ты должен показать мне, как водить фургон.
— Я сам поведу.
Но он оставил эту идею после первой мили, и Бекки повела дребезжащую машину сама.
— Поверни там налево, — велел он, как только они оказались в деревне. — Бекки, я сказал — налево.
— Позже. — Она уже сворачивала к приемной хирурга.
— Я сказал, что все в порядке, — простонал он.
— Прекрасно, пусть доктор сам скажет мне об этом.
Но доктор не сказал ничего оптимистичного.
Это был пожилой человек с современными взглядами, который оснастил свою операционную большим количеством хорошего оборудования, включая небольшой рентген. Потребовалось совсем мало времени, чтобы установить, что Лука сломал две кости и раздробил третью, и ненамного больше, чтобы наложить гипс.
— Хорошо, что вы прибыли прямо ко мне, синьор, — сказал доктор. — Иначе ваша рука так и осталась бы покалеченной. Вы мудрый человек. — Он посмотрел на них оценивающе. — Или вы удачно женились?
— Да, — признал Лука.
— Возьмите болеутоляющие, и две таблетки помогут вам заснуть ночью. Я надеюсь, что вы не планируете заниматься сегодня тяжелой работой.
— Нет, — быстро сказала Ребекка. — Мы думали о поездке, но теперь отложим ее до завтра.
Лука лишь кивал. Он выглядел изможденным и даже согласился остаться в приемном покое доктора, пока Бекки возвращала фургон и забирала его машину.
Было сумрачно, когда они вернулись домой. Бекки немедленно начала топить печь и готовить еду.
Лука ел плохо.
— Ложись спать, — мягко сказала она. — Будет лучше, если ты ляжешь на кровати, а я на матраце.
Но он отрицательно покачал головой, и она не стала протестовать. Лука принял ее помощь, когда Бекки раздела его и отвела в комнату, как мать больного ребенка. Он коснулся ее руки.
— Спасибо за все.
Она сжала ему руку, поцеловала его и поспешила уйти.
Они выехали рано утром, поглощая милю за милей на пути в Каренну. Машина плавно скользила по дороге.
Лука сменил джинсы и свитер на классический костюм и снова превратился в человека, которого она встретила месяцы назад. В их доме он был совсем другим, его лицо выглядело худым и измученным, словно он постарел на несколько лет в тот вечер.
В начале поездки она коснулась его руки, и он улыбнулся ей, но затем снова ушел в себя.
Они достигли Каренны днем и отправились прямо в церковь. Город вырос с тех пор, как они были здесь в последний раз вместе, улицы были переполнены, и они застряли в пробке.
— Ты помнишь больницу? — спросила она, указывая на здание через окно.
— Да, я помню.
Они повернули за угол. Увидели строителей, ремонтирующих задний двор. Вскоре здание исчезло из поля зрения.
Через несколько минут они достигли небольшой церкви, где когда-то планировали пожениться. Припарковав машину, Ребекка поглядела на Луку, пытаясь понять, что он думает и чувствует.
Но по его лицу не удалось ничего прочесть, и она была немного разочарована. До этих пор она чувствовала, что они все делают вместе. Теперь казалось, что Лука отдалился от нее еще больше, чем она подозревала. Он был настолько погружен в себя, что просто не подпускал Ребекку к своей душе.
— Она здесь? — спросил Лука, когда они вошли на кладбище. — Ты можешь показать мне, где она лежит?
