— Она здесь? — спросил Лука, когда они вошли на кладбище. — Ты можешь показать мне, где она лежит?
— Да, иди за мной.
Могилка была далеко в глубине. Наконец они достигли аллеи с несколькими детскими могилами.
— Почему они здесь, а не с семьями?
Его взгляд упал на табличку «Сироты». Она видела, как он вздрогнул.
В конце аллеи они нашли крошечную могилу с табличкой «Ребекка Солвей». Табличка висела немного криво, но трава на могиле была аккуратно скошена.
Лука стал на одно колено, всматриваясь в слова на табличке. Ребекка опустилась на колени около него и видела, как он протянул свою большую руку и положил ее на траву.
— Она, должно быть, была совсем крошечная, сдавленно сказал он.
— Да. Она могла бы уместиться на твоей руке.
Лука закрыл глаза. Она чувствовала, что он дрожит. Ее сердце тоже разрывалось. Она ждала, когда он повернется к ней.
Минута шла за минутой. Лука не двигался, его глаза смотрели в одну точку. Наконец она встала и отошла от него.
Небольшая церковь была пуста. Бекки толкнула приоткрытую дверь. В тишине ее шаги звучали очень громко. Жаль, что отца Валетти здесь не оказалось. Она любила молодого священника за его искренность, доброе лицо и понимающие глаза.
Она погуляла и увидела Луку, идущего к ней.
— Спасибо, что оставила меня с ней.
Она не успела ничего ответить, увидев, как кто-то приветствует ее от ворот.
— Это отец Валетти, — радостно сказала Бекки.
Священник подошел к ним с широкой улыбкой на пухлом юном лице.
— Как хорошо, что вы приехали. — Он пожал руку Ребекки. — К сожалению, я не видел вас был в банке. Но, боюсь, я не силен в финансах.
— Я всегда думала об этом, искала удобное время. Отец Валетти, это Лука Монтезе.
— Папа маленькой девочки, — тут же сказал священник, пожимая Луке руку. — Вы были у нее?
Лука кивнул.
— Мне показалось, что она чувствует мое присутствие. Прошло столько лет. Я не знал, что она здесь.
— Но однажды вы должны были приехать, мягко сказал отец Валетти. — И она ждала вас.
— Я благодарен вам за заботу о ней. Можно мне осмотреть вашу церковь?
— Конечно. Я с удовольствием покажу ее вам.
Ребекка ушла побыть наедине с дочерью. Когда она вернулась, мужчины были увлечены беседой.
Он может говорить со священником, печально подумала она. Но не со мной.
Лука улыбнулся, увидев ее, но казался погруженным в себя, словно какая-то мысль занимала его.
— Что вы говорили о банке? — спросил он отца Валетти. — У церкви финансовые трудности?
— Будут, если я не выплачу два миллиона займа. Я пытался договориться, — сказал тот со слабой улыбкой.
— Два миллиона евро? — отозвался Лука эхом. Дела прихода так плохи?
— Не прихода. Деньги для отделения новорожденных, которое мы строим в больнице. Затраты вышли из-под контроля, и без ссуды мы, возможно, не сможем продолжить работу. Это было мое решение — спонсировать родильное отделение, но, как я говорил, у меня нет финансовых способностей. — Он уныло сдвинул брови. — Архиепископ недоволен мной.
— Вы справитесь с этим? — спросил Лука.
— При определенных условиях. Банк хочет гарантий, и я должен обойти местных бизнесменов, прося каждого из них выступить гарантом части ссуды. Они все знают, чего я хочу, и убегают, завидев меня.
— Тогда не показывайтесь им на глаза, — сказал Лука.
— Я не понимаю.
— Я позабочусь об этом.
— Вы хотите сказать, что выступите гарантом ссуды?
— Нет, вам не нужна ссуда. Я дам вам деньги.
Отец Валетти посмотрел на него с сомнением, и Лука улыбнулся ему.
— Все в порядке, у меня есть деньги. Я не подведу вас. Той суммы, которую вы назвали, будет достаточно, или потребуется больше?
— Вы можете позволить себе больше? — наивно спросил священник.
Лука вынул свой мобильный и связался с Соней.
— Сколько времени займет перечисление трех миллионов евро? — спросил он. — Ты сможешь сделать это за двадцать четыре часа? Хорошо.
Тогда пошли по этому счету.
Лука прочитал Соне цифры, которые священник быстро набросал для него на бумаге. Отключив мобильник, он с волнением в голосе сказал:
— Я хочу назвать отделение для новорожденных именем моей дочери.
— Конечно.
— Ребекка Монтезе. Не Солвей.
— Так и будет сделано. Весьма щедро с вашей стороны…
Лука покачал головой, прерывая священника.
— Сообщите мне, если вам что-то еще понадобится, — сказал он и вручил ему визитку. — Адрес моего офиса в Риме. По этому номеру вас соединят с моей помощницей, и она найдет меня в любое время. Ты уже готова ехать обратно? — спросил он Ребекку.
По пути домой Бекки боролась со своими чувствами. Она хотела поблагодарить его, но подумала, что у нее нет права на это. Его поступок не имел никакого отношения к ней. Лука воздавал память их дочери, но делал это в одиночку, способом, который исключал ее участие.
Теперь Ребекка поняла, как она надеялась на эту поездку. Надеялась, что поездка поможет ей понять, что происходит в запертом сердце Луки.
Но этого не случилось Дом встретил их теплотой, они сразу переключились на домашние заботы, словно в них можно было найти спасение.
Лука не разговаривал за едой, только поблагодарил ее, когда она украдкой взглянула на его лицо, которое было каменным. Раньше он всегда смотрел на нее и искал повод обратиться к ней.
Стало темно, Бекки вышла из дома принести дров для печи. За работой ее мысли текли размеренно. Теперь она знала, что ее будущее пройдет без Луки. Он выбрал свой собственный путь, который отличался от ее пути. Лука оплакивал прошлое и не нуждался в ней. С этого времени их дороги уже не пересекутся.
Хорошо, что ее любовь к нему умерла, больше он не причинит ей столько боли, сколько причинял когда-то. Сказав это себе, Бекки попробовала в это поверить.
Она только закончила собирать дрова, когда услышала крик.
Сначала она не могла сообразить, в чем дело, и просто стояла как вкопанная. Через секунду крик раздался снова. Без сомнения, он исходил из глубины дома. Бросив дрова, Бекки побежала.
Лука сидел там, где она оставила его, руки лежали на столе. Его кулаки были сжаты, но он не бил кулаком в стену на сей раз, только бился о них головой, издавая звуки измученного животного.
Медведь, пойманный в смертельную стальную западню, возможно, кричит так же.
Он кричал и кричал, а Бекки в ужасе смотрела на него. Кажется, он был не способен остановиться.
— Лука…
Он выпрямился, поднял кулаки к голове, прикрыв глаза. Ужасные завывания продолжались.
Это было невыносимо. Лука без слов говорил ей, что он на грани безумия.
— Дорогой… — прошептала она, обнимая его.
