— Ты прогоняешь меня?
Я киваю головой:
— Да.
Я прогоняю его, потому что если я этого не сделаю, он обязательно прикоснется ко мне, а если он прикоснется ко мне, то просто знаю, как я отреагирую. Когда он прикасается ко мне, я становлюсь слабой.
— Эйвери, подумай об этом, — умоляет меня Чейз, и я зажмуриваю глаза, сердито сдерживая слезы. Я распахиваю глаза, когда чувствую, как он делает еще один шаг ко мне.
Я кричу на него:
— Стой! Просто стой. Держись от меня подальше.
— Эйвери, — Чейз дышит так, будто внутри него что-то ломается.
Знаю, я слишком рассержена. Знаю, я слишком себя накручиваю. Я виню Чейза в том, что сделал Итан. Я взваливаю на него весь груз, который я носила сама, и это несправедливо.
Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, пытаясь обдумать всё. Я медленно выдыхаю сквозь зубы.
— Черт, — ругается Чейз и недоверчиво качает головой.
— Мне нужно немного времени, — объясняю я ему, у меня ломается голос. — Мне просто нужно немного времени подумать.
Чейз зарывает пальцы в волосы.
— Ты мне ничего не должна.
— Уходи, Чейз, пожалуйста, — говорю я, и начинаю отворачиваться. Я не хочу больше ничего слушать. Я совершенно убеждена, что сейчас ему нечем меня успокоить. Мне просто нужно успокоиться, а я не смогу сделать этого, если он будет пытаться меня переубедить.
Я не вижу, но явно слышу, как Чейз идет к двери. Это звучит, как будто сам фундамент здания сотрясается.
Я чувствую, что должна остановить его, и я чувствую напряжение, боясь, что он проигнорирует то, что я хочу. Я не могу физически заставить его уйти.
— Ты сама отдала мне себя, — говорит он, вдруг напоминая мне. — Ты моя, и у меня есть все права заботиться о тебе. Я тебя не заставлял отдавать мне себя, я попросил.
Я оборачиваюсь и встречаюсь с ним широко открытыми глазами, но я не могу произнести ни слова, потому что не могу дышать. Я отдала ему себя, как я могла забыть об этом? Я даже объяснить этого не могу...
Он рывком открывает дверь, при этом не отрываясь смотрит на меня.
— И поскольку я не Итан, и я, черт побери, люблю тебя, я дам тебе все время и свободу, которые тебе нужны.
Он закрывает за собой дверь, и он даже не хлопает ею, как я ожидала, а закрывает ее бесшумно, осторожно.
Он любит меня. Черт возьми, он любит меня. Остатки гнева исчезают, и я сползаю на пол, подогнув колени. Я в таком шоке, так потрясена всем, что только что произошло, что просто позволила ему уйти.
Как только он ушел, как только я услышала, как он заводит свою машину и шины скрипят, когда он уезжает с парковки, я не могу сдержать слез. Я плачу, потому что я глупая. Я такая глупая, черт возьми. Что я наделала? Как я могла позволить всему этому денежному дерьму сделать меня такой уродиной? Я так погрузилась в свои мысли, что каким-то образом он пытался контролировать меня, манипулировать мной, что я даже по-настоящему не думала.
Я просто отказалось от самого лучшего, что когда-либо случалось со мной.
Чейз
Знаю, я не мыслю ясно, когда разворачиваюсь на повороте дороги рядом с домом и слышу скрип шин, когда я жму на педаль до упора. Я мчусь по улице, на которой находится мой дом, и продолжаю ехать прочь из города.
Я не отрываю глаз от дороги, держа одной рукой руль, а другой — телефон. Я продолжаю надеяться, что мой телефон зазвонит, потому что музыка на нем такая громкая, что я не слышу ничего вокруг. Шум мне сейчас необходим, мне нужно что-то громкое, потому что все эти бессвязные, безумные мысли в моей голове просто так не остановятся. Я все еще вижу ее зеленые глаза, полные слез, и это разрывает меня на куски. Я чувствую себя маленькой сучкой. Я раньше никогда не позволял себе так далеко зайти в отношениях с девушкой.
Я видел своего отца и что случается, когда ты позволяешь кому-то стать слишком близким. Я никогда такого не чувствовал, и что так чертовски хреново, это то, что отношения не продлились даже двух лет, а я уже облажался, прошло всего несколько недель. Я по полной, черт возьми, облажался. Я не лгал ей, когда сказал, что люблю ее. Я говорил ей чистую правду.
От этой мысли я качаю головой. Это абсолютная правда, и я понимаю, что на самом деле это чертовски грустно. У меня есть год, чтобы разгадать три большие загадки, и я сказал «Я люблю тебя» одному человеку: моему отцу. Ну, двоим, если считать сказанное Эйвери в гневе, прежде чем вылетел из ее квартиры.
Я не знаю, почему приехал именно сюда, я подсознательно выбрал это, но именно сюда я всегда приезжаю, когда мне нужно с кем-то поговорить. Я останавливаюсь у дома моего отца, и, вероятно, это лучшее место, где я, в конце концов, мог оказаться. Мне нужно съехать с дороги, прежде чем я попадусь за неосторожное вождение. Последнее, что мне сейчас нужно, так это срок в тюрьме.
Постучав в дверь, я просто вхожу в дом и громко зову его.
— Папа, это я!
— Привет, заходи! — кричит он в ответ.
Я вхожу в гостиную и вижу его, сидящего на диване с ногами в тяговой машине, которая сгибается, чтобы поддержать его подвижность.
— Я облажался, — говорю я и плюхаюсь в кресло.
Папа немедленно выключает телевизор и смотрит на мое лицо. Я думаю, я плохо скрываю свои эмоции, потому что он смотрит на меня беспокойством.
— Насколько все плохо?
— Я оплатил обучение Эйвери в колледже на оставшуюся часть года.
Я начинаю сбивчиво рассказывать об Эйвери, выкладывая все как на духу. Я рассказываю ему все. Я чувствую себя почти как человек, исповедующийся священнику. Я рассказываю ему все об Итане и о его предложении о работе и о том, как она уже отказалась позволить мне помочь ей.
— Она просила тебя это сделать? — спрашивает он, имея в виду то, что я оплатил обучение.
— Нет.
— Что заставило тебя это сделать? — он сдвигает брови вместе, пока ждет моего ответа.
— Я хотел, чтобы она не беспокоилась так насчет денег. Я не хотел, чтобы ей пришлось брать работу, которая ей абсолютно не нужна.
— Поэтому за ее спиной ты оплатил ее обучение без ее ведома? Ты вынудил ее быть у тебя в долгу?
— Нет! То есть... ну, что-то вроде того. Она считает, что это долг, который она должна вернуть, но мне плевать, вернет ли она его когда-нибудь, — говорю я, рассерженный на него за то, что он понял, что я сделал, и на нее за то, что она приняла это за глупый гребаный долг.
— Ты сам сказал мне, что она из не богатой семьи, и что ты думаешь, что у нее остался один оплаченный день до того, как она потеряет квартиру. Она уже в замкнутом круге, а пока ты делаешь то, что можешь с лучшими намерениями, она, вероятно, никогда не видела бесплатной доброты, не считая ее матери.
— Но я сделал это не потому, чтобы заставить ее зависеть от меня, жаль, что она этого не смогла понять.
— Она, вероятно, понимает это, но ты не сказал ей. Для нее не имеет значения, из добрых побуждений это было или нет, ты подорвал ее доверие. Помни, у нее на хвосте шакал, и она вынуждена все время выполнять его приказы.
— Черт.
— Ага.
Я удобно устраиваюсь в кресле и закрываю глаза.
— Я облажался, но я бы все равно снова это сделал. Она не должна нервничать так из-за денег, и не то, чтобы я собирался использовать это для чего-то. Знаю, я мог бы сойти за богатого мальчика, но я не пытаюсь сорить деньгами. Я думал, что делаю удачный вклад в наше будущее. Она хочет закончить колледж, чтобы стать кем-то ив этой жизни и помогать люди. Я хочу сделать ее своей единственной, и чтобы как в старой поговорке: счастливая жена, счастливая жизнь...
— Счастливая, да, но, вероятно, ты напугал ее, и она думает, что ты хотел на нее надавить.
— И что же мне делать?
— Ну, сынок, я думаю, все, что ты можешь сделать, это оставаться верным своему слову, дать ей пространство, которое она хочет, и надеяться, что это сработает.
— Черт.
Глава 19
Эйвери
После выдворения Чейза меня осенило: Чейз Уинтерз слишком хорош для меня.
Это то, что я ношу в себе с того вечера, когда он меня спас, но я была слишком напугана, чтобы это признать. Я почувствовала это тем вечером, когда он примчался, чтобы пригласить меня на свидание, я боялась, что не понравлюсь ему такой, какая есть на самом деле. Но я позволила себе ненадолго погрузиться в мир фантазий. Даже думая об этом сейчас, кажется, будто это было что-то вроде сказки. Я позволила себе притвориться, что это может сработать, и что это все реально.
Что такому парню, как он, которому само все идет в руки, могла понравиться девушка вроде меня... девушка, у которой нет ничего.
Так, после того, как я провожу пару дней, жалея себя и плача, потому что я дура, которая разрушает все хорошее, я прекращаю свою маленькую вечеринку жалости и принимаю предложение Итана о работе. Так и должно быть. Так всегда должно было быть. Чейз и я из двух разных миров, сделаны из разного теста. У нас бы ничего не вышло. Так было бы даже лучше, чем, если бы я сошла с ума, зайди мы слишком далеко.
