Максим… Он появился на работе ближе к обеду. К этому времени посетителей в приемной поубавилось. Ни выяснения отношений, ни обмена испепеляющими взглядами или, напротив, проникновенных, берущих за душу признаний. Для чего тогда поминутно спрашивать, не пришел ли Латышев, не найдется ли сахарку, можно ли угоститься кофе? Словом, коллектив затаился в ожидании, очень надеясь, что с появлением еще одного действующего лица всеобщее любопытство будет удовлетворено.
Увидев Максима, Тина медленно поднялась со стула и кивнула, как марионетка:
– Здравствуй.
Она не чуяла под собой ног. Дрожащими руками машинально перебирала на столе бумажки.
– Здравствуй. Как прошел отпуск? – спросил Максим. Спросил так, как если бы ничего не произошло. Как если бы они никогда не собирались жить вместе долго и счастливо.
Но Тина успела его хорошо изучить, чтобы по едва уловимым признакам понять: подобная сдержанность дается Максиму с огромным трудом.
«Бедненький мой, что же я наделала?» – мысленно ужаснулась она и, пока силы и решимость ее не оставили, спросила еле слышно:
– Можно зайти к тебе?
– Конечно, можно. Что за вопрос? – ответил Максим и распахнул перед ней дверь кабинета.
Секретарша проводила их взглядом орлицы, готовой разорвать на мелкие кусочки недруга, собирающегося обидеть ее птенца. Кто-то заходил в приемную и что-то спрашивал, непрерывно звонил телефон. Альбина исправно отвечала, находила нужные бумаги, советовала, посылала куда надо, но при этом всеми помыслами была за закрытой дверью кабинета. Если бы в сейфе у нее хранились документы государственной важности, вполне возможно, она выдала бы их по первому требованию и даже не вспомнила бы потом об этом. К счастью, агенты вражеских разведок и конкурирующих фирм не шастали тем днем по этажам фирмы.
Она надеялась… неизвестно на что. Но только не на чудо. Чудо всегда связывают с чем-то приятным. Все складывается из рук вон плохо – и вот оно, дивное волшебное нечто, от которого все вокруг преображается и становится похожим на сказку наяву. У Тины же все было как раз наоборот. Хорошо, очень хорошо, лучше некуда – и вдруг катастрофа. Волшебное нечто растаяло как дым, осталась лишь реальность, о которой хочется забыть, да не получится…
Словно давая Тине время успокоиться и собраться с мыслями, Максим не спеша доставал какие-то документы из кейса и аккуратно раскладывал их на столе. А она не знала, с чего начать, потому что не имела ни малейшего представления о том, что известно Максиму.
– Знаешь… – произнесли оба одновременно, и их взгляды встретились.
Наступила пауза, которой, казалось, не будет конца. Наконец Максим сказал:
– Прости, я тебя перебил.
– Нет, это ты меня прости. Это я тебя перебила! – воскликнула Тина и поняла, что перед смертью не надышишься. Она вздохнула и продолжила, не глядя на него: – Знаешь, по-моему, нам не стоит больше встречаться.
– Тебе виднее, – спокойно произнес Максим.
Она невольно подняла на него взгляд. Неужели он с такой легкостью готов с ней распрощаться? Обидно, что ни говори. Где-то в глубине души Тина все-таки ждала, что за нее будут бороться. И самое обидное – Максим это понял.
– Прости, – снова произнес он, но уже с оттенком иронии. – Как выяснилось, я не герой твоего романа.
Максиму удалось всего одной фразой дать ей понять, что ему известно если не абсолютно все, то вполне достаточно, чтобы сделать невозможным продолжение их отношений. Конечно, в любой другой ситуации Тина могла бы кинуться ему на грудь, умолять простить, обещать, что ни на кого больше даже не посмотрит. А сейчас ей оставалось только повернуться и, понурившись, побрести к двери.
Но у самого порога она вдруг обернулась и сказала:
– Ты самый хороший человек из всех, кого я знала. Не думаю, что когда-нибудь в жизни мне еще посчастливится встретить…
Тина не договорила и поспешно вышла.
Максим не без облегчения откинулся на спинку кресла. Он боялся предстоящего выяснения отношений, боялся слез, истерических уверений, что больше такого не повторится. Все это было бы тягостно для них обоих, поскольку для себя он уже все решил. И решение было не в пользу бывшей невесты.
Однако не было ни слез, ни покаяния. И от этого Максим проникся к Тине чуть ли не уважением. Если у него от напряжения дрожали пальцы, то каково пришлось ей, бедняжке? «Что бы там ни случилось, Тина вела себя весьма достойно», – подумал Максим. Но, странное дело, он не испытывал того горького чувства утраты, которого так опасался.
«Неужели и впрямь мы, мужики, – собственники по натуре? Нам надо обладать, а не любить. Ведь любить – значит понимать и прощать… Или я не прав?»
Максим постарался прислушаться к тому, что творится внутри него. Но тут в кабинет, предварительно постучавшись, вошла секретарша. На губах – улыбка, во взгляде – тревожное ожидание, в руках – чашечка с кофе.
– Я не вовремя? – спросила она.
– Ты всегда вовремя, – машинально ответил Максим и неожиданно понял, что банальная «проходная» фраза как нельзя лучше соответствует состоянию его души.
Вот те на: не успел распрощаться с одной девушкой, как уже выдает авансы другой! Чем же тогда он отличается от таких, как, скажем, тот же Вениамин Диктов?
– Слушай, а мне ее жалко, – сказала Альбина, ставя чашку перед ним на стол, и мысленно добавила: «Теперь жалко, когда я догадываюсь, чем кончился их разговор. Это ж надо такого парня упустить, и исключительно по собственной глупости!»
– Да мне, по правде говоря, тоже… Но сделанного, как известно, не воротишь, – ответил Максим и вопросительно посмотрел на Бину: – Поедем вечером ко мне?
Она собралась уже было согласно кивнуть, как он поспешно добавил:
– Ты только не подумай ничего такого. Ну, мол, не успел с одной расстаться, как уже…
– Да все я понимаю, – перебила его Альбина. – И ничего такого думать не собираюсь. Только давай сделаем так, чтобы никто ничего не заметил. И слухи пойдут, и перед Тинкой как-то неудобно. Ей и так сейчас несладко, а мы еще будем душу травить. – И подумала: «Боже, как легко и приятно быть великодушной, когда судьба тебе благоволит».
– Ты такая чуткая, – растроганно произнес Максим. – Тогда после работы жди меня за углом, возле универсама. Там всегда машин полно, на нас никто не обратит внимания.
Альбина наконец сделала то, что собиралась сделать с самого начала их разговора, – кивнула. И сказала, как выдохнула:
– Договорились.
Вообще-то по законам жанра ей следовало возненавидеть бывшую лучшую подружку. Классическую лучшую подружку, которая увела у нее из-под носа большую и светлую любовь. Но сейчас, по прошествии месяца, Альбина уже сомневалась: а была ли эта любовь? Да, слов нет, Венчик будоражил ее воображение, очень хотелось превзойти всех его девушек, доказать всем и каждому, что ей, простой секретарше, удалось то, что было не под силу всем этим актрисулькам и прочим длинноногим девицам театрально-киношной тусовки.
