Опускаюсь голыми коленями прямо на грунтовую дорогу. Стою перед ним на все готовая, с задранной майкой и крепко удерживаемая мужчиной за волосы. Червяк сомнения зарождается во мне, невнятно пища что-то о том, что происходящее неправильно и, даже, отвратительно в некотором смысле, а в таком виде, как сейчас, я и вовсе теряю собственное достоинство.
– В глаза смотри, – доносится до меня сверху, и Глеб снова заставляет мою голову откинуться.
Мужчина расстегивает ширинку, а я смотрю на него снизу вверх. Покорно жду следующего шага. Не принадлежу себе.
– А ты все-таки отсосешь мне, – говорит Глеб, напоминая наш недавний разговор на посту.
Он проводит членом по моей щеке, а затем касается губ. Я слегка размыкаю их, хочу впустить, но Глеб внезапно отстраняется.
– Язык высуни, - командует он мне, а я выполняю.
Какое-то время Кайданов просто смотрит на меня, довольный тем, что видит, а потом притягивает за голову ближе и несколько раз ударяет возбужденным органом, с отчетливо выступающими венами, по языку. А затем резко и неожиданно толкается в рот. Одним мощным, глубоким толчком заполняет меня на максимум так, что я давлюсь. Глеб издаёт блаженный стон.
Ослабляет хватку на моей голове, давая возможность контролировать процесс. Наблюдает. Хищно смотрит сверху вниз, не спускает глаз. Созерцание того, как я сама, по собственной воле насаживаюсь ртом на его член, доставляет мужчине неподдельное удовольствие. Он закатывает глаза всякий раз, когда я вбираю здоровенный орган глубже, невнятно рычит себе под нос, осыпает меня пошлостями, после которых промежность начинает скручивать от дикого желания.
***
Его член слишком большой и толстый для того, чтобы я могла без проблем управляться с ним. Я раскрываю рот так сильно, как только могу, и совсем скоро челюсти начинают ныть от подобного издевательства над ними, а слюни стекают по подбородку и, порой, даже капают на задранную до самой шеи майку. Глеб заставляет меня выпустить себя, в очередной раз потянув за волосы.
– Ты безумно сексуальна с моим членом во рту. От одного вида обкончаться можно! – мужчина произносит слова хрипловатым от возбуждения голосом, а его глаза сейчас намного темнее, чем обычно. – Покорность тебе к лицу, малышка. Будь моя воля, я бы свой болт всякий раз вместо кляпа использовал, когда ты начинаешь выпендриваться.
Я ничего не отвечаю. Не обращаю внимания. Сейчас я просто хочу Глеба. Хочу, как никогда. Его близость дурманит меня, сводит с ума. Мыслительная деятельность уже давно отключилась, отдав бразды правления низменным инстинктам: первобытным и порочным.
Кайданов заставляет меня подняться, расстегивает шорты и запускает руку в трусики. Она легко проскальзывает между складок к сочащейся смазкой дырочке, давно готовой для него, а я закатываю глаза в этот момент, потому что ощущения от соприкосновения мужских пальцев и влажной промежности, ноющей от возбуждения, кажутся запредельно сладкими. По-моему, Глеб тоже довольно стонет, а потом на выдохе выдаёт:
– Блядь, Марина, ты такая мокрая! У меня башку рвёт... Снимай, давай все, – говорит, вытаскивая руку.
Под его пристальным взглядом, я поспешно стаскиваю одежду, забрасывая ее на водительское сидение машины. Очередной проблеск сознания вспыхивает во мне, и я ужасаюсь тому, что делаю – не хочу быть шлюхой, но веду себя как она. Отвращение к себе разрастается, но быстро исчезает, когда Глеб, подхватив меня за бёдра, насаживает на себя.
Острая вспышка наслаждения прошибает меня в тот момент, когда крепкий мужской орган впервые касается стенок влагалища. Она затрагивает собой каждую клеточку и каждую частичку моего тела, оставляя после себя приятное послевкусие. Это, как глоток свежего воздуха после того, когда слишком долго не мог дышать. Это именно то, чего я ждала с того самого момента, как Кайданов припечатал меня к машине. Я непроизвольно охаю, отдавшись этому чувству всецело. Не могу даже представить, каким будет оргазм с ним, если уже сейчас все внутри содрогается. Наверное, я просто покину планету, оказавшись где-то в другом мире.
Глеб крепко удерживает меня на руках, жадно вколачиваясь внутрь. Боже! Я не хочу, чтобы это заканчивалось! Я как игрушка в его могучих ручищах: мужчина полностью руководит процессом, качает, одуревшую от происходящего меня, силой своих литых, натренированных мышц, то притягивая, то отталкивая от себя в какой-то бешеной животной скачке.
Кайданов полностью одет, в отличие от меня, хрупкой обнаженной девушки в его руках. Я кончаю прежде, чем Глеб устаёт тягать мой вес туда-сюда, потому что слишком сладко, слишком горячо и слишком дико, чтобы можно было сдержаться. Мужчина взрывается вслед за мной, практически в унисон пульсируя внутри.
Смысл происходящего доходит до меня в тот же самый миг, как только ступни касаются земли. Я будто просыпаюсь, широко распахивая глаза на Глеба, с довольной ухмылкой смотрящего на меня. Да, я хотела переспать с ним, можно сказать, ещё с нашей первой встречи грезила об этом, но я не думала, что все произойдёт так по-шлюшьи, что я буду такой безропотной, на все готовой мокрощелкой, забывшей собственное имя от желания трахнуться с этим мужчиной.
Ненавижу себя сейчас! А вид довольной морды Кайданова и вовсе вызывает желание вырвать от безысходности собственные волосы.
***
– Хватит пялиться! – недовольно бросаю в его сторону и тянусь за одеждой.
– Пять минут назад ты была гораздо приветливее, – доносится сзади сдавленный смешок, и Глеб шлепает меня по заднице, когда я наклоняюсь за вещами.
Я выпрямляюсь, желая выкинуть в его сторону какую-нибудь мерзость, пока не понимаю, что в этот момент из меня вытекает что-то густое и тёплое. Внутри все холодеет, и я тянусь пальцами к промежности, в желании проверить свои догадки. На них остаётся вязкая беловатая жидкость.
– Ты охренел, Кайданов?! – на повышенных тонах говорю я, выставляя перед его носом пальцы, перепачканные спермой. Дышу, наверное, как паровоз – глубоко и шумно.
– Успокойся, фурия малолетняя, я знаю про таблетки, – безразлично отвечает он мне, а я желаю растереть семя прямо по его наглой роже.
– Какие таблетки? – выдаю вместо этого.
– Которые ты принимаешь. Пока стреляла с Пулей по мишеням, я приказал обыскать твои вещи, – без зазрения совести говорит Глеб.
– Может, это вообще не мои таблетки?! Или я давно перестала их пить, а пачку таскаю с собой по привычке?! – его действия возмущают меня до трясучки. И я тоже хороша! Растеклась лужицей и даже не подумала о том, предохранялся ли он.
Я рычу от досады, стряхивая с пальцев сперму. Потом лезу в рюкзачок за влажными салфетками. Кай абсолютно спокойно относится к сложившейся ситуации, а я ужасно нервничаю. Дети мне не нужны. По крайней мере, пока. А дети от Глеба Кайданова не нужны вовсе.
Да, таблетки я все же пью, но не могу уверенно сказать о том, что ни одной не пропустила. В последнее время столько всего навалилось, что это запросто могло вылететь из головы. Пока натягиваю на себя одежду, пытаюсь судорожно вспомнить, как проходили последние несколько вечеров, но таблеток в своих воспоминаниях найти не могу, а от этого становится ещё больше тошно. Успокаиваю себя тем, что я часто глотала их на автомате, поэтому просто-напросто могла не запомнить этот момент.
Пока я привожу себя в порядок, Глеб болтает с кем-то по телефону, но я не слышу о чем он говорит.
– За нами приедут через полтора часа, так что у нас ещё куча времени.
Он подходит ко мне, копошащейся в рюкзачке, сзади и притягивает к себе. Крепко прижимает, утыкаясь носом в волосы.
– Ты отрава, знаешь об этом? – спрашивает. – Мелкая, острая на язык, похотливая маленькая дрянь.
Я лишь закатываю глаза. Это откровение, наверное, можно было бы посчитать за комплимент, но я сейчас не в том настроении.
