Все происшедшее словно выкинуло меня из сладкого розового мирка на обочину и заставило посмотреть на свою жизнь чужим взглядом. Ничего, ещё не поздно. Главное, что я знаю, что именно можно исправить. Нора Викторовна — это звучит отлично. Гораздо лучше, чем Нора Андреевна.
С этими мыслями я удовлетворенно хмыкнула, пробежав взглядом новый договор с зарубежным театром, который прибывал к нам на фестиваль в честь года Италии.
С Чеза оборудование, с нас — то есть меня и моей маленькой команды — пока в лице двух новых сотрудников — полное оформление документации для театра и вишенкой на торте — составление и перевод программок и адаптация новой пьесы на русском языке.
— Алиш, посмотри, нам уже присылали из бухгалтерии примерную смету? Что начальство говорит?
— Нора Андреевна, тебе виднее обычно, что начальство говорит, — бессовестно хмыкает черноокая и черноволосая нахалка.
Ну никакой тебе скромной восточной девушки!
— Та-ак, — делаю вид, что грозно хмурюсь, — разговорчики в строю! Что Тамара Тимофеевна? — наша главбух обычно работала с точностью акулы.
— Смету подбили, вот тебе копия на проверку, потом Главному отнесешь, — бесцеремонно хмыкнула эта сорвиголова.
На самом деле Алишу мы с Алькой знали давно… лет эдак с девяти, с младших классов школы и подбитого глаза паренька, который украл мой любимый пенал. Алиша росла в неблагополучной семье, с детства умела отстаивать свое мнение, но всегда оставалась… наверное, это можно назвать «надежным товарищем». Она училась в другой школе, в более бедном районе, сама поступила в университет в другом городе и на время наши дороги разошлись… чтобы сойтись на собеседовании.
Так что — здравствуй, мой новый специалист по связям с общественностью, маркетолог и на любой дуде игрец.
— Ладно, давай, посмотрю, — покладисто кивнула.
В самом деле, скоро время обеда, Чез обещал свозить в какой-то новый, недавно открывшийся ресторан.
В груди отозвалось теплом.
Чез…
В результате смета была просмотрена и даже выделены пара сомнительных моментов — не уверена, что в одном случае нам нужно столько денег, в другом же — наоборот, стоило добавить. Одним словом, в меру своих скудных финансовых способностей я привыкала к роли важного руководителя, тянула уже второй серьезный театральный проект и не собиралась на этом останавливаться.
Ровно в два часа пополудни я осторожно подкралась к двери шефа. Место секретаря как-то печально пустовало, а из кабинета доносились голоса. Хм, странно, и кто же это решил нас навестить? Хотя… прислушалась и поняла, что это просто громкая связь по телефону — шагов не слышно.
— Я же просил подождать, ну в самом деле, неужели так сложно? — экспрессивно-отчаянный голос Чеза заставил на миг замереть.
Что это за трагедь в одном лице?
— Милый, да я уже лет десять все жду и жду, а ты все никак не хочешь больную старую женщину порадовать чем-то, кроме очередных своих достижений в бизнесе, — ворчливо отозвался женский голос, — милый, бизнес — это чудесно, не спорю, но это не вся жизнь. Так что хватит мне зубы заговаривать, я ощущаю себя неудачницей! Даже наш четырехглазик с девочкой познакомился, а бабуле, значит, приятного сделать не хочешь, да?
Я чуть на пол не села. Упс. Так это та самая бабушка, знакомства с которой Чез так отчаянно пытался избежать последние дни? Честно говоря, я не вполне понимала, в чем проблема. Хуже Чезовой мамы эта незаурядная дама вряд ли будет, да и тон вполне доброжелательный.
Неужели так боится, что я не понравлюсь? Или что сбегу с перепугу, ибо семейка эта кровушку пить однозначно умела — и предпочитала в последнее время русскую?
В общем, заруливаю я так радостно-торжественно в кабинет — естественно, я стучала, но кто виноват, что так тихо?
Одним словом — придраться не к чему. В кабинете — зловещая такая тишина. Чез, одетый, как и всегда, с иголочки, вытаращился на меня, прижимая ладонью телефон.
— Внучек, ты чего это там затих? — доносится ехидное из трубки. — Что, решил продинамить бабушку, да?
Такую бабушку только пошли в наши очереди в поликлинику… интересно, кто-нибудь из персонала выживет? И из желающих «я только на минутку» или «имейте уважение, вы молодые, можете и посидеть-подождать»?
— Ба, — мученически выдохнул Чез, уже явно понимая, что партию продул.
— Привет твоей ба, — говорили они на русском, так что и я решила на итальянский не переходить.
— О, это никак Норочка пришла? — раздалось оживленное. — Девочка, не бойся, я не кусаюсь! По крайней мере, в пятницу тринадцатого клятвенно обещаю оставлять свои вставные клыки на полке.
Каюсь, удержаться от хихиканья я не смогла. Вот ещё не видела эту святую женщину — но уже испытываю к ней искреннюю симпатию.
— А я и не боюсь, Ирма Генриховна, — ответила вежливо, — наоборот, очень рада вас слышать. А Чез просто… — прищурила коварно глаза и выдала, — стеснительный и ревнивый временами… прячет меня, как дракон в пещере…
— Нора! — возмущение было совершенно искренним.
Красавец мой итальянец нахмурился, черные глаза метали молнии, а пальцы свободной руки чуть скрючились, явно мечтая вцепиться в чье-то нежное горло. Извини, милый, не все тебе командовать и надо мной подшучивать, могу же я когда-нибудь тоже немного отыграться? Самую капельку!
А вот не надо было потому что приезжать к папе в больницу с каким-то крутым спиннингом и приглашением на рыбалку, когда тот поправится, с тонким намеком на толстые обстоятельства в лице его любимой дочурки! Хорошо, что отец ещё не до конца поправился, а то были бы у нас тренировки спецназа в отдельно взятом дворе!
— Хорошая девчонка, мне нравится, — хмыкнула трубка. Не то, что ваши итальянские клуши. Наша кровь!
— Бабуля, я попрошу, — на лице Чеза было написано искреннее страдание.
— Попросить можешь! — отрезала трубка. Кажется, я знаю, кто там в семействе главный матриарх клана…
— Прошу! — с нажимом заявил мой итальянец, поймав меня за руку и… прижав ладонь к губам.
Зараза, ты зачем мне пальцы целуешь? Ты куда их тянешь? Ох, аж все тело током прошибло…
Хватанула воздуха, чувствуя, как блузка становится слишком тесной.
— Внучек, а чем это вы там занимаетесь? — насмешливо вопросила трубка. — Разврат на рабочем месте? Ай-яй! Все, жду вас на обед, не опаздывайте!
И пошли гудки. Каюсь, в какой-то момент мне очень захотелось все бросить и никуда не ехать. Я же правильно поняла, что…
— Норочка… девочка моя… — дорогущий телефон небрежно полетел на кожаный диван, а меня прижали к разгоряченному телу. — Ты попала, Нора.
Горячий шепот заставлял колени подкашиваться, едва не выплясывать чечетку — зараза ты, Чез, официально заявляю! Чужие пальцы ловко скользили по одежде, поддевая нужные петельки — хорошо же наловчился!
Горячее тяжёлое дыхание скользило по плечам, по шее, спустилось на грудь… Сильное тело накрыло собой, прижимая к стене. Тут вообще ориентацию в пространстве растеряешь, когда юбка ползет вверх, а чужие губы вытворяют всяческие непотребства, а я… таю, взлетаю, схожу с ума, ловлю воздух губами, давлюсь криком.
Я ощущаю себя кем-то большим, невероятно могущественным, безгранично счастливым… Беззаветно любимым существом…
Ноги все-таки перестают меня держать, но меня умело подхватывают, усаживая-таки на пресловутый диван. Взъерошенный Чез облизывается, как кот.
Подбирает разбросанную одежду. Сладкая месть однозначно удалась, да.
— Там у нас… — мой голос звучит так бесстыдно-хрипло, что решаю сначала откашляться. А то как бы враг снова ни пошел на приступ…
— Дверь я закрыл. Но да, ты же сама согласилась на обед с бабушкой, — в темных глазах мелькают смешинки, — так что нам не стоит опаздывать!
— Вообще-то я по делу пришла! — возмущаюсь. — А ты тут…
— Я тут, и мы тут… а ещё там, — непереводимая игра слов на итальянском, от которой я краснею.
— Так, — повышаю голос и соскребаюсь с дивана — правда, в этом мне галантно помогают, предварительно нежно обняв за все выступающие части тела.
