Джая принюхалась в коридоре, быстро нашла комнату галиварцев и постучала. Открыл алхимик.
— Я пришла к тебе учить рантам. — сказала Джая вызывающе. Именно к нему, а не к Эверетту Шеферду. Вот еще! Нужен он ей, будущий муж. От этого сердце сдавило еще сильнее. Шеферд — ее будущий муж. Ужас!
Ла Росси расцвел кривой уродливой улыбкой.
— Прошу, Старшая дочь. Рад вас видеть. А эм… и ваших спутниц. — Ла Росси пропустил трех девушек в комнату.
Он, видно, что-то читал. На столе в беспорядке валялись книги, некоторые были подпалены и наполовину обгорели.
— Прошу прощения. — она торопливо стал сгребать бумаги и книги. — Я сейчас…
Джая подождала пока Ла Росси унесет бумаги. Ханья поставила низкий стол посреди комнаты и встала у окна, Марида у двери. Ла Росси для галиварца на присутствие телохранителей реагировал довольно спокойно. Они уселись за стол, Джая неспеша вытряхнула фигуры из футляра, разложила поле и стала медленно расставлять их как положено.
— Что-то тревожит тебя, Джая-да? — Ла Росси посмотрел на нее озабоченно.
Джая промолчала. Жан Ла Росси тоже умолк.
— Это хар, старшие фигуры, — начала она объяснять правила. Так было легче, говорить о чем-то отстраненном, привычном. Ла Росси кивал, задавал вопросы, быстро схватывал.
Они сыграли первую партию до половины, потом снова разложили фигуры и начали вторую.
— Очень изящная работа.
— Ранты любят в Маркии. А то, что любят, украшают. — Джая понимала, что отвечает ему односложно и большей частью молчит, а ведь сама пришла. Но тревога давила ей на грудь, а что толку было жаловаться Ла Росси. Как будто он мог ей помочь. Как будто хотел.
— Ты женат? — спросила она, вдруг вспомнив об этом. Он ведь человек и может быть связан с какой-то женщиной. То, что от него не пахло женщиной, могло ничего не значить, они же были в пути несколько недель.
— Нет, почтеннейшая. Я не женат.
— Почему? Ты… — Джая прикусила губу, пытаясь подобрать вежливые слова. — Ты уже давно в возрасте.
— Я стар? — Ла Росси рассмеялся, и Джае стало чуточку легче на душе. Он хорошо смеялся, открыто, хоть улыбка его и не красила.
— Нет, не стар. Но отчего не женишься? Глупо проводить жизнь в одиночестве.
— Моя матушка считает, что я женат на работе.
— Лечишь людей, — кисло скривилась Джая. — Зачем?
— Я считаю, что это самое ценное, что я могу сделать. — он полез за шиворот рубахи и достал цепочку. На ней болтался странный деревянный оберег в виде лапы. — Это подарок от моей первой пациентки. — Он повертел лапу в руках, сглотнул. — Мы были детьми и моя подруга упала и сломала руку. Нам было по десять. Я тогда поглощал все книги по медицине и алхимии которые мог найти в нашем городе, мечтал поступить в королевскую алхимическую академию. Я наложил шину и довел ее до местного алхимика. Тот похвалил меня, и она подарила мне это. Через два года она умерла от чахотки. — Ла Росси убрал лапу обратно. — Никто ничего не смог сделать. — Ты ее любил?
Ла Росси помолчал, а потом кивнул.
— Да, любил. Не знаю, выросло бы это во что-то, но я любил. Она была, — Жан улыбнулся и лицо его снова перекосило. — Очень любила жизнь, оттого ее смерть была вдвойне несправедлива. Я объявил чахотку своим кровным врагом.
— Что случилось с твоим лицом? — Джая потянулась коснуться его щеки и опомнившись отдернула руку. Жарко покраснела, но Ла Росси слава духам, уже заговорил и сделал вид, что не заметил.
— Я ввел себе препарат, парализующий мышцы. Одна вампирская семья хотела обратить меня. Очень сильно хотела.
— Кто именно?
— Дегара. Они любят обращать перспективных ученых. Алхимики их особый интерес.
— Но ты не захотел?
— Я не хочу убивать людей и хочу оставаться человеком. Видеть солнце, жить свободным. Все эти якобы преимущества, которые дают силы бессмертных, оплачиваются слишком высокой ценой. Я предпочитаю сохранить себя… — он умолк и посмотрел в сторону что-то припоминая. — А впрочем, иногда хочется быть сильным как вы. Чтобы не бояться.
— Ты боишься? — Джая обычно трусов презирала. И этого Ла Росси почти не считала за мужчину — уж слишком хилый и слабый. Но сейчас она и сама боялась будущего впервые за всю жизнь. И сегодня в ней впервые проснулось некоторое понимание, что страх не обходит стороной никого — ни смертных, ни бессмертных.
— Конечно. Что меня принудят делать то, чего я не желаю. Королевская академия может заставить меня делать оружие, семья Дегара может сделать из меня убийцу-кровососа. Став оборотнем, я буду беспрекословно подчиняться слову альфы. Все это звучит, как клетка, но что-то нужно выбирать. Если бы можно было в нашем мире остаться просто человеком и не бояться.
— Все боятся. И люди и волки. — Джая грустно передвинула фигурку на поле.
— Чего ты боишься, Джая-да?
Она уже открыла рот, чтобы ответить, но вдруг из сада донеслись какие-то звуки. Грохот, звон керамики и рычание.
Ханья, что стояла у окна тревожно прислушивалась, а вот Джая уже слышала четко — оборот! Кто-то обернулся в саду. Она вскочила, одним быстрым прыжком преодолевая комнату. Она была в тяжелом богатом платье, предоставленном дядей, и рвать его оборотом, не разобравшись что происходит, не хотелось.
— Ждите здесь. Я позову. — приказала Джая, подобрала юбку и вылезла на подоконник.
— Джая-да, опасно! — запротестовала Ханья, но Джая уже спрыгнула.
Проскребла когтями по стене, замедляя падение, перекувырнулась, приземлившись на дорожку. Нюх в человеческом обличье был ей недоступен, а вот слух был куда сильнее человечьего. Она слышала звуки потасовки, тихое угрожающее рычание, а потом слова, но от быстрого бега тихий вкрадчивый шепот не смогла разобрать. Джая пронеслась по дорожкам сада как молния и в дальнем углу почти у стены дома на скамье нашла дядю Нирана.
Мужчина сидел, глядя перед собой. Он был в той одежде, в которой разговаривал с ней пару часов назад — богатый расшитый кафтан, аккуратно причесанные волосы. А вот борода была всклокочена и испачкана в пыли, словно он споткнулся и упал прямо на дорожку.
— Дядя? — Джая осторожно приблизилась.
Ниран заморгал и поднял голову.
— Что? — он не поднялся.
— Я услышала… что-то.
Брови дяди сошлись на переносице.
— Что ты услышала? Щебетание птичек? Тебе лучше отдыхать. Завтра вы отправляетесь в дорогу.
Джая молчала и внимательно смотрела на него. Что-то странно изменилось в нем за те два часа, что она видела. Ниран был властным как отец. Джае даже стало немного неуютно в его доме. Хоть он и выказывал ей как старшей дочери стаи почтение, поклон его был излишне спесив, а спина для обычного волка стаи слишком уж несгибаемой. Но теперь он сидел с таким видом, словно не мог подняться. Словно что-то пригвоздило его к земле.
— Что случилось? — Ниран молчал, уставившись в пространство. — Дядя?
— Убирайся! — прошипел он, подняв глаза. — Убирайся прочь!
Джая отшатнулась. Так грубо с ней, принцессой Джайей, никогда и никто не разговаривал.
— Радуйся! — неистово зашептал Ниран. — Радуйся, пока можешь, подстилка северного волка! У самой нет силы так нашла себе защитника. Что ж, раз так страшно, ложись под него, уезжай в проклятый Галивар, стань его шлюхой. Всю стаю положишь к его ногам, потому что слаба! Ты — жалкая слабачка! Ты недостойна фамилии Рабах!
