– Не нужно, Кристина, – отвечаю на предложение приготовить ужин. – Можешь уезжать, я доем пиццу с обеда.
– Она, наверное, уже подсохла, мне нетрудно быстренько что-нибудь приготовить, – настаивает девушка. – Только соберу документы.
Она начинает складывать в стопочки бумаги со стола, при этом наклоняясь так, словно ее снимает камера. Грудь в откровенном вырезе топа чуть ли не вываливается перед моим лицом, чего Кристина, конечно же, не замечает. Она же каждый раз по несколько минут стоит, изогнувшись кошечкой и перекладывая бумажки с места на место.
Внезапно мне становится смешно от этой ситуации. Подумать только! Сижу, как испуганная маленькая девочка, которую зажал в угол хулиган.
– Кристина, – говорю решительно, предвкушая неприятный разговор и мысленно готовясь к слезам и соплям, но она меня опережает.
– Ой, прости!
Роняет на пол документы и тут же встает на четвереньки, собирая их и постепенно приближаясь ко мне, пока не подбирает последнюю бумажку, упавшую рядом с моей ступней, словно нечаянно касаясь лодыжки, а потом кладя руку мне на бедро, якобы для опоры, пока встает. Я даже не удивляюсь, когда она спотыкается на ровном месте и чуть не падает на меня, пихая свою грудь мне под нос. Только морщусь от боли в ребрах и чертыхаюсь.
– Кристина, это уже не смешно! – отталкиваю ее от себя. – Что за цирк ты здесь устроила?
– Блин, Глеб, прости пожалуйста! Я споткнулась. Тебе больно?
Я совсем не в настроении играть в эти игры, поэтому отбрасываю в сторону тактичность.
– Ты странно себя ведешь в последние дни, Кристина, и мне это не нравится. Мы, конечно, друзьями стали до того, как начали работать вместе, но должно же быть какое-то личное пространство! Я благодарен тебе за помощь, но ты перегибаешь.
– О чем ты, Глеб? – хлопает она глазами. – Извини, я просто хотела тебе помочь, раз уж твоя жена занята такими важными делами, что ей наплевать на раненого мужа.
– И ты решила ее заменить? – задаю прямой вопрос.
Кристина округляет глаза и даже слегка краснеет.
– Глеб… Я же не то имела в виду, просто ты небезразличен мне, и поэтому…
– Насколько небезразличен, Кристина?
Она встречает мой взгляд, и на несколько секунд мир вокруг нас словно застывает. Не знаю, что она считала по выражению моего лица, но через несколько мгновений Кристина начинает быстро моргать, что не помогает ей сдержать навернувшиеся на глаза слезы.
– У меня нет шансов, да? – с отчаянием спрашивает она, глазами умоляя не отвергать ее.
Я в очередной раз кляну себя за слепоту. Каким нужно быть дураком, чтобы не заметить ее чувства?
– Их никогда не было, Кристин. Ксюша всегда будет…
– Не надо! – обрывает она меня на полуслове, пятясь назад и оглядываясь в поисках своей сумки – Я… Я пойду. Мне надо уйти.
Подхватывает находку и несется к двери, словно за ней гонятся, захлопывая ее за собой с оглушительным звуком.
Не могу сказать, что не сожалею. Наверное, любому мужчине было бы приятно оказаться объектом любви такой эффектной девушки, но я могу думать только лишь о том, что, вероятнее всего, потерял хорошего друга и верного помощника. Все-таки есть доля правды в том, что женщина и мужчина не могут быть друзьями. А жаль.
И жаль, что придется уволить ее и искать нового помощника. У меня нет моральных сил для лишней мороки, но и оставаться рядом с Кристиной при сложившихся обстоятельствах невозможно. Мы всегда будем чувствовать эту неловкость.
Мысли снова возвращаются к Ксюше, к ее внезапно проснувшейся ревности по отношению к Кристине, хотя до этого годами все было в порядке и она даже намеком не показывала, что ее не устраивает моя помощница. Может, все это началось недавно, а Ксюша, в отличие от меня, заметила изменившиеся чувства Кристины? А я отмахнулся от ее слов, даже не взяв на себя труд их обдумать, идиот!
Снова накрывает тоска по моей блондиночке. Такая сильная, что сдерживаться больше нет сил. Так что, хоть моя теща меня в данный момент и готова четвертовать, я все же набираю ее номер, чтобы хотя бы из третьих уст узнать, как дела у Ксюши и как она справляется с диагнозом врача и ударом, который нанес ей я этой чертовой болезнью и наличием нежданного ребенка.
Глава 19
Ксюша
– Да, Глеб, слушаю, – мама берет трубку и сухо отвечает моему мужу, а я замираю с гулко колотящимся сердцем и напрягаю слух.
Сажусь прямо на диване, на котором лежала, завернувшись в плед. Хандра никак не проходит, и пока удается прикрываться беременностью, чтобы заслуженно иметь право на страдания.
– Нет, – коротко и резко отвечает мама, не стесняясь своей грубости. – Ксюша не будет с тобой разговаривать, Глеб. Думаю, объяснения не требуются?
Он снова что-то говорит, я довольно-таки хорошо улавливаю его голос из динамика, но мама и слушать не хочет, прерывает его.
– Мы способны сами разобраться. У нас отличный специалист, который ведет Ксюшенькину беременность. Надо было раньше звонить, если ты хотел принять участие. Интересно, какие такие дела нашлись у тебя, которые стали важнее жены? Хотя что это я? У тебя, Глеб, все такие.
Даже на расстоянии слышу повышенный тон со стороны Глеба. Ему никогда не нравилась моя мама, представляю, как он бесится, вынужденный иметь с ней контакт и узнавать обо мне через нее.
Но меня раздражает собственная реакция.
Я продолжаю на него реагировать, а так нельзя, он мерзавец и предатель, разрушивший нашу семью, а я всем существом пытаюсь уловить его голос, малейшие его оттенки и угадать, в каком Глеб настроении. Хотя мне должно быть все равно на его настроение и вообще на него.
– Извини, – мама меж тем заканчивает неприятный разговор, прощаясь с Глебом. – Мне больше нечего тебе сказать.
Вопрос о том, зачем звонил мой муж, чуть не срывается с губ, но я вовремя прикусываю язык, чтобы не показать свою заинтересованность. Правда, в этом нет нужды, мама все понимает без слов.
– Не нужно тебе с ним разговаривать, совсем не нужно, – заявляет бескомпромиссно, заботливо поправляя плед на моих коленях.
– У меня нет никакого желания с ним разговаривать.
– Меня ты можешь не обманывать, Ксюня, я твои чувства прекрасно понимаю. Меня тоже предавали.
– Но никто не называл твоих детей набором клеток! – вспылив, с болью в голосе говорю ей.
– Будем соревноваться, кого сильнее ранили мужчины? – мама сжимает губы и смотрит на меня сердито. – Жалеть себя достаточно, Ксюша. Порыдала – и хватит.
– Я не жалею себя.
– А кто целыми днями из дома не выходит? Пора разбираться с проектами, которые ты на себя взвалила. Я бы помогла, но я ничего не понимаю в этом, разве что могу на телефоне посидеть и бумажки поперебирать. Но я тут нашла одну девочку, такая бойкая девчушка, ей позарез нужна работа. И главное, что она мобильна, у нее есть машина. Я договорилась с ней встретиться в бизнес-центре. Заедем туда после приема у гинеколога.
Полагаю, она имеет в виду бизнес-центр, в котором располагается мой офис. Меньше всего мне хочется знакомиться с новыми людьми и впускать кого-то в свое личное пространство, у меня нет сил посвящать новичка в рабочие вопросы, и я боюсь, что девочка мне просто не понравится. Но мама права, я должна кому-то перепоручить свои проекты, уменьшить нагрузку и погрузиться в заботы беременной женщины.
– Мам, спасибо, ты столько делаешь для меня, – протягиваю руку и сжимаю мамину ладонь, изо всех сил превозмогая желание спросить, что говорил Глеб ей по телефону.
Стоически стискиваю зубы, чтобы ничего не сказать, не выдать себя, даже мышцы на лице до боли напрягаются. Кажется, я просто запихала боль внутрь себя, и теперь она разъедает меня изнутри. Может, если бы я поняла мотивы Глеба, если бы он мне все объяснил, все рассказал…
Господи, снова по кругу эти мысли, никак от них не избавиться. Мама не дает мне упасть на дно отчаяния, теребит, отвлекает, болтает ни о чем.
