27
Выбираюсь из машины раньше, чем Давид открывает мне дверь, и делаю глубокий вдох. Ищу глазами своего парня, и когда наши взгляды встречаются, улыбаюсь ему. Он упорно делает вид, что все хорошо, но это не так.
Мне хочется, чтобы он перестал притворяться и открылся мне.
Пару часов назад, Давид навещал свою маму, и я была рядом с ним. Потому что он захотел, чтобы мы познакомились. Знакомство было неожиданно неприятным и оставило после себя горькое послевкусие. Смесь негодования, горького разочарования и злости. Вот, что я чувствую.
Мама Давида находится на лечение в реабилитационном центре за городом.
По дороге Давид предупреждает меня, что их отношения с мамой немного напряженные, но я бы на его месте не использовала слово немного.
Как только она вышла к нам и присела напротив, я почувствовала себя крайне некомфортно. Хотя бы, потому что она первым делом спросила, почему не приехал Богдан, потом бросила на меня любопытный взгляд, но в течение двадцати минут, пока Давид расспрашивал её о том, как она поживает и когда собирается домой, она никак не поинтересовалась кто я такая. Даже после, когда наступила долгая неловкая пауза, и никто не говорил. Она так же не спросила о том, как поживают другие её дети, что показалось мне удивительным и странным.
Мама Давида выглядела прекрасно, должна сказать, совсем не так как я себе представляла.
Она высокая, как Николина у неё круглое лицо, красивые пухлые губы, большие голубые глаза и светлые густые волосы, которые она собрала в небрежный пучок. Эта женщина красива.
Она подарила этому миру пять прекрасных и не менее красивых людей. И я нахожу в ней так много сходства с Давидом. В том, как она прищуривается, поджимает и даже кривит губы.
Когда Давид, наконец, представляет меня, она опускает глаза на мои сапоги и делает предположение о том, что они стоят как оплата за год за лечение в этом центре. Возможно, так оно и есть, я не знаю, но откровенно шокирована, когда она спрашивает у меня о том что, такая как я, забыла рядом с Давидом.
Театрально представляется и делает акцент на том, что она алкоголичка. Зачем?
Это очень неприятно. Она бросает взгляд на Давида и на мгновение мне кажется, будто она наслаждается эмоциями, которые он испытывает.
А дальше она делает всё, чтобы вывести моего парня из себя рассказывая мне обо всех его пороках. Вспоминает Никиту, который тоже является её разочарованием, и я сержусь на неё, потому что она жалуется на то, что дети доставляли ей много хлопот.
Я хочу закричать и закрыть уши, когда она делает попытку предсказать наше совместное будущее.
Она наполнена злостью и ненавистью и я не понимаю, почему она так поступает с Давидом.
Я выбегаю вслед за своим парнем, когда его терпение лопается, и он просто поднимается и направляется к двери. Вижу, как ему хочется что-нибудь ударить, но он сдерживается. Поднимает голову вверх и делает глубокий вдох-выдох. Наблюдаю за тем, как он роется во внутреннем кармане и достает пачку сигарет.
Проводит одной из них под носом, глубоко вдыхая несколько раз, а потом зажимает её между зубов. Крутить в руке зажигалку, а потом оборачивается на меня.
Я делаю шаг и беру его за руку, тяну, чтобы он развернулся лицом ко мне, провожу руками по его плечам и рукам. Утыкаюсь ему в шею и шепчу то, что приходит мне в голову. Хочу, чтобы он понял, что её слова никак меня не задели, мне наплевать на то, что она говорила и как она себя вела. Наплевать на то, что она считает себя алкоголичкой, а Давида неуравновешенным и проблемным.
Она не знает, какой он на самом деле. Он глубже, чем видят его люди, и даже собственная мать.
Чувствую, как напряжение покидает его тело, и он выбрасывает сигарету, а потом обнимает меня в ответ, крепко прижимает к себе.
Обратно в город мы едем молча, Давид даже не включает радио.
Я не думаю, что мать Давида алкоголичка. Просто слабая женщина, которая не смогла справиться с обрушившимися на неё трудностями иначе. Сначала она осталась одна с детьми, потом второй муж повесил на них свои игровые долги, вдобавок к этому они могли потерять дом.
Не стану говорить, что понимаю её и сочувствую ей. Нет. Это не так и даже не близко.
Протягиваю руки и обнимаю Давида за талию, когда мы останавливаемся у моего подъезда и выходим из машины. Там, где живут мои родители.
Я снова вернулась домой, потому что мы, если можно так назвать, помирились с папой и он пообещал мне больше не лезть в наши с Давидом отношения.
Должна признаться, что он держит своё обещание и не лезет в наши отношения, не пытается орать на меня, запирать в комнате или чем-то шантажировать, чтобы я рассталась со своим парнем.
Он поступает намного хуже. Ведет себя с Давидом так, что мне хочется взвыть. Когда мы вечерами ужинаем семьей, намекает мне на то, что я сделала неправильный выбор. Обязательно хвалит кого-то из детей своих знакомых, партнеров или клиентов.
— Хочешь, немного поговорить? — спрашиваю я. Давид качает головой. Предлагаю ему подняться в квартиру, чтобы провести немного времени вместе. Обычно в это время дня папы никогда не бывает дома, а с моей мамой у Давида нет никаких проблем.
Нас ждет неприятный сюрприз, когда мы входим в квартиру, и я понимаю, что папа дома. Он доволен собой и о чем-то рассказывает маме, когда мы входим в гостиную.
Как только он замечает Давида, выглядит так, будто у него проблемы с желудком и его вот-вот стошнит.
Но это нечто по сравнению с тем, что я нахожу в своей комнате, когда утягиваю Давида к себе, чтобы у папы не появилась возможность вывести Давида из себя. Кто знает, как он среагирует сейчас, когда лимит его терпения уже израсходован на встречу с его матерью.
— Это еще что такое? — вскидывает бровь Давид и указывает на мою кровать. Я вижу, как злость медленно закипает внутри него, попадает в кровь и растекается по телу.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я и пинаю лежащего на моей кровати Антона по ноге. Он лежит на моей кровати и увидев нас лишь приподнимается на локтях с довольным видом и переводит взгляд с меня на Давида. — Поднимайся с моей кровати и выметайся из моей комнаты!
— Я ждал тебя, Крис — говорит Антон и садится.
— Какого черта ты ждал её здесь, а не там, где сидят её родители? — спрашивает Давид.
— Просто я пришел сюда по привычке, раньше это не было проблемой. — улыбается Антон и поднимается. — Так, вы все еще вместе, да?
— Мы все еще вместе, а ты больше никогда не входи в мою комнату. — говорю я и скрещиваю руки на груди — Как ты вообще попал сюда?
— Он пришел со мной. — говорит папа, и мы все трое поворачиваемся на него. Он стоит в дверях со странным выражением лица. Это похоже на предвкушение. — Антон работает со мной, и я надеялся, что он расскажет тебе все тонкости и нюансы. Кто знает, возможно, ты заинтересуешься. Ты ведь теперь не слушаешь меня, поэтому я попросил его о помощи. В конце концов, этот парень не какой-то случайный знакомый и неплохо тебя знает. Надеюсь, для твоих нынешних отношений не будет глобальной проблемой, если ты немного поработаешь со своим бывшим парнем?
— Уверен, тебе понравится. — говорит Антон и делает шаг, оказывается слишком близко ко мне и кладет руку мне на плечи, притягивает к себе и целует в висок прежде, чем я успеваю выставить вперед руки.
Давид двигается и сильно толкает Антона в грудь, он отшатывается от меня вглубь комнаты и едва ли успевает прийти в себя, как Давид хватает его за шею сзади, наклоняет к своей груди, а потом что-то шепчет ему в ухо. Я не слышу что именно и ничего не предпринимаю, чтобы остановить своего парня.
А вот папа предпринимает.
Вмешивается и оттаскивает Давида от Антона. Становится между ними и поворачивается спиной к Антону, чтобы встать напротив Давида, подходит поближе и превращает этот вечер в настоящий кошмар.
Он говорит ужасные вещи, такие от которых мне становится очень больно, я плачу и бросаюсь вперед, чтобы это прекратить, но Давид выставляет руку и останавливает меня.
