– И чем, по-твоему, опасна дружба с Ирой? – что-то проскакивает в его глазах. Искрой, почти неуловимо, отчаянно, болезненно. Но проблеск секундной слабости тотчас затягивает извечным льдом. Как же тяжело мириться с его скрытностью! – Она тоже вывезет меня в лес? Станет шантажировать? Про неё ты что выдумаешь?!
Я не должна так говорить. Не сейчас, когда мы дома одни и у Тимура дыхание сбито от непонятной дикой ярости. Не когда у самой эмоции скачут как кардиограмма. Просто закончила мысль по инерции, чтобы с опозданием понять, что мне на самом деле ничего толком не известно. Ни об неприкаянной забитой жизнью Астаховой, ни о нём самом.
– Да какая разница: Ира, Петя, Вася, Юля? Думаешь, хоть кому-то здесь нужна ты или твоя помощь?
– Это очевидно, – шепчу, на этот раз имея в виду вот совсем не Иру.
– Тогда не удивляйся, если уже завтра получишь под дых, хорошо, если не нож в спину. И тебя никто, запомни, никто не подхватит! Перешагнут и не заметят. Перестань верить всем подряд – тебя ждёт верное разочарование. Услышь меня, Лера!
Ступив на верхнюю ступеньку, не отрываю глаз от застывшего в начале лестницы Тимура. Его взгляд слегка отдаёт безуминкой, а на меня вдруг накатывает небывалая лёгкость, словно я набрела на искомый просвет. Эгоисты так настойчиво советов не навязывают, пусть в корне неправильных, зато идущих от души. Тимур либо упрямый, либо сам не понимает, что ему никогда не взрастить в себе ту сволочь, которой он пытается стать.
– Зачем ждать? – тихо говорю, поворачиваясь к нему спиной. – Пусть я разочаруюсь сегодня.
Отдаю ли я себе отчёт, раскидывая руки в стороны и отпуская тело в свободное падение в том, что он запросто может отступить в сторону? Да.
Верю ли в такую возможность? Ни капли.
Возможно, вопреки ожиданиям Тимур разочарует – всё может быть – но нам это нужно. Обоим. Тут невысоко, максимум, что мне грозит – пара ушибов, зато я точно буду знать, какой он на самом деле.
– Совсем спятила, психичка ненормальная?! – рычит он мне в волосы, так отчаянно вжимая пальцы в бока, что начинают болеть рёбра. Поймал.
Теперь я чувствую его всем телом. Опасно, близко, горячо.
Кажется, приплыли…
Я больше не в силах себе сопротивляться, а Тимур как бы совсем не для того наматывает мои волосы на кулак, чтобы отпустить с миром.
– А говоришь, никто не поймает, – едва сдерживаюсь, чтобы не застонать, когда он мягко запрокидывает моё лицо кверху.
И понимаю, что нам нельзя – одним крохотным шагом всех разногласий не обойти – но рядом с ним сгорают здравый смысл, обиды, мораль. Есть только его мужской голод и моя женская потребность ему покориться.
– Дура шибанутая, – хрипло бормочет Тимур, лаская мне губы тёплым дыханием. – О чём ты только думала?
– О том, что если бы доверие шло от головы, то ты бы точно стал последним кандидатом…
– Но всё равно рискнула, – заканчивает он, проводя носом по моей щеке, отчего сердце готово покинуть грудь одним рывком. – Ты в курсе, что играешь с огнём, Уварова?
– Ты жутко себя переоцениваешь, – парирую, откидывая голову ему на плечо. Почти выветрившийся запах лосьона после бритья горчит на нёбе невыносимой жаждой, делая мой голос ломким и дрожащим. – Ледышка колючая.
– Да брось, – ярость в его тоне окончательно сменяется вкрадчивыми нотками, которые разносятся вибрацией по всему телу. Оно словно поёт для него, и Тимур откровенно упивается производимым эффектом. – Признайся, эта ледышка центр твоей вселенной.
– Напомни, я уже говорила, что ты самодовольная задница?
– Нет.
– Значит, только думала.
– То есть ты не отрицаешь, что я властелин твоих мыслей, – он выпутывает руку из моих волос затем, нежно проведя ею вдоль позвоночника, опускает ко второй мне на бёдра, чтобы плотно прижать ягодицами к твёрдому паху. И каждая клеточка пылающего тела томительно отзывается на этот недвусмысленный призыв. – Ну-ка поделись, что интересного думает обо мне будущая сестричка?
– На самом деле много чего не самого хорошего, – честно признаюсь ему и себе заодно. – С первого дня нашей встречи я будто качусь колобком по дремучему лесу и, сбегая от одних проблем нарываюсь на новые. И знаю ведь, что от хищников нужно держаться подальше, но каждая тропинка всё равно приводит к тебе. А сам ты в последнее время любезен как тот лис, который собрался посадить лакомый кусочек на свой… кончик носа и сцапать по всем канонам жанра.
Тимур как в подтверждение тихо рычит, разворачивая меня лицом к себе, отчего тело кидает из жара в озноб, и я зажмуриваюсь, боясь, что если увижу порочный излом его губ, то в один миг распрощаюсь с разумом.
– Ну так позволь мне… – он проводит пальцами по моей ключице, – тебя… – спускает широкий ворот платья с плеча, – сцапать.
Кожу над грудью холодит металл его серьги, играя на контрасте с тёплым выдохом, и обжигает вдогонку вызывающе дерзким прикусом. Я не должна этого позволять, но руки сами забираются ему под футболку, чтобы начать стягивать мешающую нам одежду, а предвкушающий грохот сердца заглушает сомнения. Беда – ершистый и полный пугающих тайн – просто не оставил мне шансов на спасение.
– Начнись наши отношения иначе, у нас бы действительно всё могло сложиться как в сказке, – шепчу невнятно, стараясь прильнуть к нему ближе.
Но триллер определённо тоже неплох.
За дверью очень вовремя слышится возня, и я рефлекторно дёргаюсь в объятиях Тимура. Наверное, папа как обещал, вернулся пораньше. Ещё не хватало, чтоб он нас застукал в обнимку. Пасынку можно простить многое, но не совращение родной дочери.
– Не загоняйся, не сложилось бы, – с сожаленьем шепчет он мне на ухо, отстраняясь.
– Привет, родная! Чем занимаешься? – лицо отца сияет, в то время как все мои мысли заняты перемахнувшим через перила вниз Бедой. Лишь бы он себе в таком состоянии ничего не сломал.
– Привет, па, – на ватных ногах схожу к нему с оставшихся ступенек, из последних сил стараясь изобразить безмятежность. – Да вот, рулет ванильный купила, хотела Тимура на чай позвать, а в комнате никого. Придётся нам вдвоём его приговорить.
– И не надейся, Холера! – как ни в чём не бывало, орет из ванной Беданов. Его неподдельному возмущению можно только поаплодировать. – Ванильный мой любимый. Сейчас руки домою и присоединюсь.
– Да ты вся мокрая, – охает папа, окидывая меня с ног до головы недоумевающим взглядом, и заговорщицки понижает голос. – Что на этот раз? Он… пытался тебя утопить?
Естественно такой возможности никто всерьёз не допускает. Хотя, если начистоту, я действительно была в шаге от того, чтобы захлебнуться собственной слюной. Иногда моя реакция на близость Тимура пугает.
– Нет, паршивец уверен, что я обязательно всплыву, – усмехаюсь в тон отцу и, пользуясь его хорошим расположением духа, решаюсь озвучить главный вопрос: – Пап, мои однокурсники собираются в клуб, можно я тоже пойду? Это отличная возможность влиться в коллектив.
– Клубы не лучшее место для моей королевской лилии. Там будет кто-то кому бы я мог тебя доверить?
Господи! Да в этом отстойнике, куда ты меня привёз не то что лилии, зачуханные ромашки вянут.
– Моя однокурсница, – неуверенно тяну, сильно сомневаясь, что Ира сойдёт за авторитетного поручителя. – Очень хорошая и скромная девушка.
– И как две хорошие скромные девушки смогут постоять за себя в случае чего? – сухо отрезает он. Собственно на этом мои грандиозные планы повеселиться, можно упаковать в коробочку и смело идти закапывать на заднем дворе.
– Я присмотрю за ней, – раздаётся из-за спины ленивый голос Тимура.
Ну нет! Весь вечер полыхать меж двух огней – очень плохая, просто идиотская затея.
– По выходным ты работаешь, – рычу я, не оборачиваясь.
– Меня есть кому подменить, – беспечно парирует он и, поравнявшись со мной, проникновенно заглядывает в папины глаза. – Александр, прошу, дайте мне этот шанс реабилитироваться.
Вот засранец!
– Замечательно, – тщательно просканировав посерьёзневшее лицо Беды, оттаивает отец. – В семье должен царить мир. Всегда мечтал, что между вами двумя когда-нибудь завяжется крепкая дружба.
