– Ах, тогда это действительно хорошая новость! – воскликнул Корнелиус. – Вы что-то нам принесли?
Джонатан достал из кармана опал и показал торговцу самоцветами.
– Светлый опал, типичный для этой местности. Очень красивый экземпляр, – сказал Корнелиус, рассматривая камень.
Потом он взвесил опал и назвал Джонатану цену. Он не знал, что молодой старатель готов был согласиться на что угодно, так как очень нуждался в деньгах, хотя Андро и сказал ему приемлемую сумму, ниже которой не стоит продавать камень. Теперь Джонатан обрадовался – предложенная цена его более чем устраивала.
– Договорились, – согласился он, и мужчины пожали друг другу руки.
Джонатан наклонился к Марли.
– Хочешь мороженого? – спросил он и добавил: – Я угощаю.
Лицо девочки озарилось радостью. Мороженое она ела только один раз в жизни.
Эрин посмотрела на дядю и недоверчиво покачала головой. Джонатан щедро дарил не только свое время, но и деньги. Ее поразило, что человек, у которого было так мало всего, еще и делился этим малым.
– Джонатан, мы с Эрин еще не были в здешнем ресторане, «Звезде Греции», а ведь интересно, как там готовят, – сказал Корнелиус. – Не желаете составить нам компанию сегодня вечером? Будьте нашим гостем.
– Мне нечего надеть в ресторан, чтобы выглядеть прилично, – смутился Джонатан. – Но я признателен вам за любезное приглашение. А сейчас мне пора возвращаться. Надеюсь, что мы скоро увидимся, и я смогу продать вам новые опалы. – Он открыл дверь и вышел с Марли на улицу.
– Мы тоже надеемся, – сказал вслед ему Корнелиус.
После ухода Джонатана он еще раз осмотрел купленный опал.
– Какой приятный парень, – сказал он. – Эх, надо было предложить ему помыться в нашей ванной. Еще я мог бы дать ему что-либо из моей одежды, чтобы он сходил с нами в ресторан. Думаю, нам было бы приятно поужинать в его обществе.
– И он хоть пару часов отдохнул бы от этого жуткого хорвата, – добавила Эрин.
Неужели племянница разочарована? Или он неправильно понял новую нотку, прозвучавшую в ее голосе?
– Опал великолепный, – сообщил он. – Вероятно, Джонатан наткнулся на хорошую жилу. Хорошо бы, ведь человек с таким большим, добрым сердцем заслуживает большого счастья.
Эрин кивнула.
– Все-таки я не могу понять, почему он присматривает за девочкой, чтобы ее неотесанный отец мог работать. Это выходит за все рамки великодушия.
– Такой он добрый, – ответил Корнелиус. – И к тому же очень привлекательный, не так ли? – Он не сомневался, что Эрин тоже так считала.
– Я… ну… на мой взгляд, у него довольно приятные черты лица, – ответила она с деланым безразличием, но ее порозовевшие щеки говорили сами за себя. И тут же рассердилась, заметив лукавые огоньки в глазах Корнелиуса. – Меня не интересуют мужчины, дядя. После всего, что я пережила в последнее время.
– Ну, разумеется, – согласился Корнелиус. Он предпочел умолчать о том, что не поверил в искренность ее протеста.
– Тут никогда не бывает свежих яиц!
Эрин услыхала знакомый голос. Он принадлежал Эйми – та стояла возле прилавка напротив Билли Брауна, хозяина лавки.
– Ах, Эйми, ты ведь знаешь, что завоз у нас только по четвергам, – оправдывался Билли. – Если тебе нужны свежие яйца, заведи у себя кур.
– Обязательно заведу, лишь бы не слышать твоих советов, – съязвила Эйми.
Эрин поскорее пригнулась и спряталась за полками, чтобы ее не увидела эта ужасная женщина.
– Ах, какая встреча!
Смутившись, Эрин выпрямилась. Джонатан! Надо же ей было встретить именно его в этой неприятной ситуации. Как и в прошлый раз, с ним была Марли.
– Здравствуйте, Эрин, – сказал он с доброй улыбкой.
– Здравствуйте, – вполголоса ответила она и потихоньку отошла за стеллаж.
Джонатан озадаченно посмотрел на нее.
– Что-то случилось? – спросил он, тоже понизив голос.
Она бросила быстрый взгляд в сторону спорщиков, которые перешли к яростным дебатам по поводу цены на корм для кур.
– Нет-нет, все в порядке. Просто я не хочу показываться на глаза той женщине, – тихо ответила она. Только теперь она заметила, что Джонатан был свежевыбрит и в чистой одежде, став от этого еще привлекательнее. – Мы ночевали в отеле «Опал», когда приехали в город. Эйми жена хозяина отеля, но я подозреваю, что на самом деле всем заправляет она. Судя по всему, что я видела, ни один человек в городе не рискует с ней связываться. В том числе и хозяин этой лавки.
– Я прихожу сюда через день и уже не раз видел их. Они постоянно ругаются, – сказал Джонатан.
– Правда?
– Да. По-моему, у них это шуточная перепалка.
Эрин подумала про себя, что орали они всерьез. Сейчас их крики еще усилились.
– Почему вы так решили?
– У них это как игра, не всерьез.
– Рада это слышать. А то я уж думала, что они вот-вот начнут кидаться яйцами.
Марли засмеялась.
– Привет, Марли. От испуга я даже забыла с тобой поздороваться, – сказала Эрин, улыбнувшись девчушке.
– Вы где жили в Лондоне, в каком районе? – вдруг спросил Джонатан. – Мне почему-то знакомо ваше лицо, вот только я не могу вспомнить, где я вас видел.
– Скорее всего, вы меня с кем-то путаете. Я никогда не хожу по Лондону в таком наряде, – возразила Эрин, показав на свою шляпу.
– Я понял, что вы так оделись лишь по приезде сюда, – сказал Джонатан. – В этом городе есть несколько зловещих типов, и лучше их не соблазнять.
Брови Эрин взметнулись вверх; Джонатан понял, что сказал что-то не то, и покраснел от смущения.
– Вы и в такой одежде очень и очень хорошенькая. Могу себе представить, как роскошно вы выглядите в платье. От вас наверняка глаз не оторвать.
Теперь покраснела Эрин. Она пробормотала «спасибо».
– Но вы все-таки откуда? Возможно, мы где-то с вами встречались и прежде. – Джонатан не представлял себе, что мог ее забыть, если бы однажды увидел, поэтому и хотел непременно услышать ответ на свой вопрос.
– Вы когда-нибудь покупали картины или скульптуры? Моей семье принадлежат две галереи. Я работала в той, что в Найтсбридже, – сказала Эрин.
– Нет, я никогда не покупал такие вещи, – улыбнулся Джонатан. – Я даже не смогу отличить картину Рембрандта от рисунка Марли.
Они с Эрин рассмеялись, потом снова спрятались за полками. Джонатан уже заметил, что в речи Эрин не слышалось кокни – характерного лондонского акцента. Поэтому он не удивился, что она из Найтсбриджа.
– А вы откуда? – спросила Эрин.
– Из Барнета. Точнее, я живу в Норт-Финчли. Но ведь мир искусства почти так же далек и от ассистента торговца драгоценными камнями. Вы давно работаете с дядей?
– Я всегда интересовалась самоцветами, но эта поездка у меня первая. По-моему, вы тоже совсем недавно стали старателем.
– Как вы догадались? – усмехнулся Джонатан. – Прежде я работал барменом. Сначала в разных ресторанах в Финчли, потом в лучших лондонских отелях.
– Ах так? – У Эрин вдруг тревожно забилось сердце. Она испугалась, что он мог видеть ее в «Лэнгеме». – В каких отелях?
– Какое-то время в «Савое», потом в «Кавендише» два года, а после этого год в «Лэнгеме». Возможно, поэтому мне знакомо ваше лицо – я мог когда-нибудь приготовить вам коктейль.
Эрин почувствовала, как ее щеки заливает краска.
– Вряд ли, – смущенно заметила она.
– Вы не пьете?
– Очень редко. Вы недавно ушли из «Лэнгема»?
– Нет, в последние месяцы я работал у моего приятеля в пекарне. График был адский, да и плата небольшая, но моя невеста была счастлива, потому что мы стали чаще видеться.
– Так вы… помолвлены? – К своему удивлению, Эрин обнаружила, что ей больно это слышать.
– Да. Я и приехал сюда ради заработка. Мы с Лайзой хотим, чтобы наша семейная жизнь с самого начала проходила в достатке. Но, как вы знаете, я до сих пор нашел только один опал. Все идет слишком медленно. Через год Лайза ждет меня дома. – Он не добавил, что она будет ждать его только один год – по ее собственным словам. – Сейчас я иду на почту – поглядеть, нет ли от нее письма.
