нет. Я всегда буду ее защищать.
— От меня не надо защищать, — так же тихо отвечает он. — Я ее не обижу. Остальное только между мной и ей. Я твои чувства, как старшего брата, понимаю. Не понимаю мужской ревности и сбитых костяшек. Иметь претензии на сестру странно, — он говорит еще тише, чтобы мышонок не слышал.
— Ты сейчас лезешь не в свое дело, — рычу я.
— Ты не прав, Захар. Заходя с ней в отношения, я принимаю на себя все, что с ней связано. И если не видят остальные, я отчетливо вижу в тебе не заботливого брата, а соперника. Хотелось бы пояснений, пока мы можем решить все словами.
— Это вряд ли. Будет идеально, если ты сольешься сам, пока все не зашло слишком далеко и она не успела влюбиться.
— Не сольюсь. Она мне нравится. И согласись, шансов у меня гораздо больше, чем у родного брата. А тебе бы к врачу, если при таком обилии свободных баб, у тебя стояк на сестру.
Он сильнее сжимает мою руку. В глазах темнеет от боли и ярости. Приходится отпустить.
Зорин разворачивается к Стасе. Обнимает.
— Испугалась? — шепчет ей. — Не надо. Все хорошо. Пойдем, поднимусь с тобой, сдам отцу и отчитаюсь за сегодняшний вечер.
Стася
Под тяжелым взглядом отца голова сама вжимается в плечи. Меня слегка потряхивает от стычки Августа и Захара. Ничего не было, но я видела, как они смотрели друг на друга, агрессивно сжимая ладони.
Это совсем не то, чего я добивалась. Чувствую себя еще больше виноватой, а хотела другого. Хотела нравиться парню, хотела влюбиться в другого. Ничего! Совсем ничего не получается! Только Августа подставляю под удар сразу двух близких мне мужчин.
Я ужасна. Боже, как же я ужасна!
— В комнату марш, — папа говорит таким тоном, что лучше бы кричал.
Не люблю, когда он такой. Стою на месте, впиваясь ногтями в свои ладони. Пусть уж лучше мне достанется, чем Зорину. Он не виноват в этой ситуации. Только я виновата. Натворила, дурочка.
— Стася, брысь к себе, я сказал! Разговор не для детских ушей.
— Да, папа! Я не маленькая уже! — топаю ногой.
— Вот как «не маленькая», — подчеркивает папа, — будешь под домашним арестом теперь. А начнешь спорить, отключу интернет и биологию свою будешь по книжкам учить, как мы в свое время. Брысь!
— Иди, — подталкивает в спину Август.
Сейчас еще Захар поднимется, и они его растерзают.
Не выдержав давления отца, разуваюсь, едва не свалившись на обувную полку, и прячусь в комнате, но дверь до конца не закрываю.
— Михаил Федорович, — начинает Зорин.
— Пойдем, на кухне поговорим.
Через полминуты становится тихо. До меня доносится только фоновый гул голосов. Хотя бы никто не кричит. Только это не успокаивает. В моем животе вместо бабочек разыгрался настоящий ураган. Все сводит внутри от стыда и волнения. Обещаю себе больше никогда в жизни так не делать.
Задела Захара, глупая? Кому хуже сделала? Хорошему парню и себе.
Входная дверь хлопает. Я на взводе вздрагиваю от этого звука как от выстрела и не выдержав напряжения выскакиваю к ним. Захар уже на кухне. Зло смотрит на Августа, сидящего за нашим столом. Зорин меня и замечает. Улыбается. Оглядываются отец и брат.
— Стася, да никто его не съест, — уже гораздо спокойнее говорит папа. — Иди в комнату. Дай мужчинам спокойно пообщаться.
— Ты обещаешь? — упрямо смотрю на родителя.
— Обещаю. Иди. А то в лицей завтра не проснешься.
Гроза миновала? Пока не верится.
Еще раз глянув на каждого из них, решаю все же послушно вернуться в комнату. Прислонившись спиной к двери, прислушиваюсь к каждому звуку. Все хорошо. Они просто разговаривают.
Папа провожает Августа. Сразу же стучится ко мне.
Хотела сделать вид, что сплю и не слышу, потом вспоминаю, что я взрослая, а они уж точно так поступать не должны. Открываю дверь.
— Значит так, — начинает он, сложив руки на мощной груди. — До конца недели никаких гулянок. Лицей, репетитор, дом. Поняла, за что?
— За то, что поздно вернулась? — виновато смотрю на папу.
— Нет. За то, что сбежала на свое свидание у меня за спиной, раз. За то, что никто из вас не удосужился взять трубку, два.
— Прости, что пришлось волноваться. Ты же был против свиданий. Только Захару разрешаешь, а я…
— Иди сюда, — папа притягивает меня к себе и крепко обнимает. — Я пытаюсь привыкнуть к тому, что ты взрослеешь, — целует меня в макушку. — Дай мне немножко времени с этим смириться. Не торопись.
— Мне так хочется, чтобы меня любили, — неожиданно признаюсь ему. — Как ты маму.
— У тебя будет еще лучше, моя девочка. Придет время, и ты встретишь сильного, достойного мужчину, способного дать тебе все самое важное: любовь, заботу, защиту. Ну все, — папа мягко отстраняет меня, положив ладони на плечи. — Закончили с лирикой. Укладывайся в кровать. Я утром Захара провожу и постараюсь отвезти тебя в лицей.
Папа уходит. Так тепло после разговора с ним. Вроде и поругал, но ведь за дело. Больше приятного сказал. Мне стало немного легче.
Вешаю в шкаф новое платье. Накидываю халатик и отправляюсь в душ, смывать с себя прошедший день. Долго стою под водой, стараясь принять правильное решение. Надо сказать Августу, что ничего кроме дружбы у нас не получится. Он поцеловал меня сегодня, а я не почувствовала ничего, кроме прикосновения. Когда целует Захар, мое сердце сходит с ума и кровь закипает. Я так ждала, что будет хотя бы половина от этих ощущений. Тогда у нас, возможно, был бы шанс. Но так бывает, наверное, только когда кого-то очень сильно любишь…
Завернувшись в полотенце, возвращаюсь к себе. На моей кровати сидит Захар. Ноги широко расставлены. Уперев локти в колени, пальцами крепко сжимает волосы, приподняв их от корней. Руки напряжены так, что под кожей видны жгуты мышц и толстые вены.
Ему вставать через три с половиной часа, а он еще не ложился.
Вспоминаю, что стою перед братом практически голая. Халат висит на плече. Надеваю его на влажное тело. Запахиваю поверх полотенца и делаю несколько шагов к Захару. Он поднимает голову. Смотрит на меня так, словно
