как сказал врач. Чтобы выдохнуть, это надо услышать. Мы на базу приедем, телефоны сдадим и хрен знает, выдадут нам их сегодня или нет.
«Вы же только из дома. Не наговорились?» — весомый аргумент, чтобы связь выдать только завтра вечером.
Принимаю холодный душ, вливаю в себя крепкий кофе и собираю сумку. Мама пытается вручить мне то бутерброды, то яблоки.
— Мам, ну ты чего, в самом деле? — не выдержав, откладываю очередной пакет с санкционкой и беру ее за руки. — Ты меня даже в армию так не собирала. Это всего лишь полигон. Тут ехать то три часа нашим ходом. Я бы на своем Лексусе за час долетел. Успокойся. И со Стасей все будет хорошо. Просто навалилось. Она же у нас хрупкая, — улыбаюсь ей.
— А я вам говорила, оставьте ребенка в покое! Нет, накинулись. Рано, рано. Совсем ее решили под замок посадить. Не продохнуть девочке.
— Все изменится, обещаю тебе. Прекрати паниковать. Вернут ее тебе через два-три дня.
— А если нет? А если серьезное что-то? Она же правда никогда не падала в обмороки. А тут вдруг…
— Мама, стоп! Прекрати и себя, и меня в дорогу накручивать!
— Да, конечно, прости. Ты вечером позвонишь?
— Постараюсь.
Переодеваюсь в камуфляж. Еще раз проверяю, все ли взял. На нервяке слегка потряхивает, но ехать все равно надо. Внизу уже ждет такси до Академии. Там будет автобус. Сегодня вроде как обещали стрельбы сразу после размещения. Будет, куда немного слить эмоции, чтобы крышу от переживаний за малышку не сорвало.
Захар
— Шолохов!
Подскакиваю, как от удара. Приехали. Меня все же отрубило в дороге под монотонный пейзаж и гул голосов.
— Разгружаемся, заселяемся. Через двадцать минут построение! — голосит наш майор.
Тряхнув головой, тащу сумку в казарму мимо санчасти и офицерского блока. Этот полигон мы делим с военным училищем. Они тут уже были. Как раз выехали пару дней назад. Все вылизано, убираться не придется.
Занимаю свою нижнюю койку у стены в самом конце длинного блока. Оглядываюсь на унылое окружение. Я еще в армии на него насмотрелся. Двухъярусные кровати, выровненные по линейке, тумбочка на двоих, комплекты постельного белья, одеяла и, собственно, все. Сортир, душевые, умывальники в другом корпусе. Отдельно столовая, а все остальное занимают тренировочные комплексы, спортзал, стрельбище. За забором лес. Там мы обычно бегаем кросс в полной выкладке по рельефам местности: дороги никакой, ямы, холмы, камни, коряги и корни старых деревьев. Зато воздух такой, после города голова слегка начинает кружиться от перенасыщения кислородом.
Меня еще на нервах и после бессонной ночи кроет основательно.
— Шолохов, на выход, — голосит дежурный.
Их на сегодня распределили еще в автобусе. Хорошо, что я в этот «счастливый» список не попал.
— Чего там? — тихо спрашиваю у однокурсника.
— Майор вызывает, — так же тихо отвечает он.
Дохожу до офицерского корпуса. Стучу, разрешают войти.
— Товарищ майор, курсант Шолохов…
— Отставить, Захар. Зайди, сядь. Разговор есть.
Я даже догадываюсь, какой. Вид у нашего начальства уж больно сосредоточенный.
— Ты же, наверное, знаешь, что твой отец к нам с делегацией приедет?
Ну, собственно, я оказался прав.
— Скрывать нам нечего, у нас по всем фронтам порядок, но сам понимаешь, всегда лучше перестраховаться. Можешь помочь своему начальству?
— Да чем я вам помогу, товарищ майор? — пожимаю плечами.
Они если чего захотят найти, найдут как ни вылизывай.
— Ну может слышал чего или отец говорил. На что еще нам обратить внимание? Порядок, подготовка бойцов, обеспечение, питание в полевых условиях, — перечисляет.
Вспоминаю наш недавний разговор с отцом.
— На боевую подготовку будущих оперативных сотрудников. Но я не уверен, товарищ майор. Про стрельбы говорили немного.
Мне не жалко ему помочь. Нормальный он у нас мужик. Казнит только по делу.
— Понял тебя. Спасибо. Кофе хочешь? — кивает на старенькую кофеварку.
— Нет, спасибо. Я дома выпил. Хватит мне кофеина. Товарищ майор, а можно обнаглеть? — улыбаюсь.
— Проси, — ржет он.
— Мне бы позвонить вечером. Сестру перед моим отъездом на скорой увезли. Я просто узнаю, как она и что там с диагнозом. Пять минут.
— Хреново. Ты поэтому бледный такой? — чешет он подбородок.
— Не знаю, в зеркало не смотрел.
— Ладно. После отбоя придешь ко мне, дам телефон. Семья — это святое. Дежурному сам шепну, чтобы не трындел на каждом углу.
— Спасибо, товарищ майор.
— В санчасть зайди. Если медик даст добро, выходи на построение. Время.
— Есть!
Сваливаю в санчасть, сразу объясняю, что просто ни хрена не спал, все со мной нормально. Изучают, пишут, отпускают. Я сегодня вывезу день на мыслях о Стасе и природном упрямстве.
После построения разминка, кросс и обещанные стрельбы. Начальство сообщило, что в этот выезд будем работать именно над нашими навыками владения разными видами оружия. Будут моделироваться различные ситуации с захватом преступников, умением стрелять в движении, из укрытия и так далее. Кайф.
К вечеру все выжаты по самое «не хочу». Поужинали, расползлись по койкам. После интенсивных тренировок и свежего воздуха рубит на ходу. До отбоя еще целая вечность, часа два. Чтобы не отключиться, выходим с парнями в курилку.
— Ты же бросал вроде, — напоминает один из наших.
— Да как-то не срастается пока, — отвечаю, заполняя легкие густым горьким дымом.
Ноги гудят, от рук пахнет порохом и металлом. Мыло не помогает полностью сбить этот запах. Он оседает на языке и к концу выезда въедается в кожу, напоминая, что на самом деле работа нам предстоит совсем нескучная. Практика в этом году должна быть поинтереснее, надо только выбрать, где я буду ее проходить. После переезда еще занимался этим вопросом.
Ухожу подальше от парней. Докуриваю, прислонившись плечом к шершавому стволу высокого дерева. Мыслями я снова в прошлой ночи. Странно ощущать, что девочка, которая была мне сестренкой целых пятнадцать лет, перестала ею быть. Последний обрыв нашей «родственной пуповины» случился даже не в тачке, когда я обнаглел и кончил с ней, а именно ночью. Мое признание стало некой новой точкой отсчета для нас с ней. В красках представляю, как отец хватается за табельное, узнав об этом. С него станется. Пока лучше молчать. Надо самим свыкнуться с происходящим. Попробовать на вкус новые отношения и только после рушить привычный мир
