Например, вчера утром.
— Нет, — сказал он, таща меня по тротуару.
— Ну, так куда же мы идем? — спросила я. Во мне медленно нарастала паника, стоило только понять, что Коннор имел в виду.
В задней части здания все квартиры на первом этаже имели ряд внутренних двориков, которые выходили на тротуар и травянистую площадку.
Я предположила, что тротуар ведет к бассейну — что означало умеренно оживленную зону.
Даже несмотря на то, что место было пустынным.
Внутренние дворики были маленькими и закрытыми, примерно пятнадцать футов с каждой стороны. Их окружали шестифутовые оштукатуренные стены, с раздвижными стеклянными дверями, ведущими в квартиру. В стене была крошечная щель, позволяющая входить и выходить из патио, но там не было ни дверей, ни ворот. Любой мог войти в него снаружи.
Теоретически они были довольно уединенными — я имею в виду, что вы могли бы расслабиться в купальном костюме, если бы захотели, или могли бы поболтать с друзьями за стеклянным столом с гигантским зонтом в центре. Но любой, кто проходил мимо, мог видеть, что происходит во внутреннем дворике. Может быть, под определенным углом… но вы все равно получите мимолетный проблеск.
Коннор прошел мимо открытых дверей и заглянул внутрь.
Нигде никого не было. Наверное, все ушли в бассейн или казино. Но были и признаки жизни: пляжные полотенца, сохнущие на солнце, пустые пивные бутылки, давно погасшие окурки в пепельницах.
В пятом патио ничего не было — ни полотенец, ни бутылок, ни пепельниц. Жалюзи на раздвижных стеклянных дверях были открыты, и мы могли видеть, что в комнате темно, кровать застелена, и не было никаких чемоданов или чего-либо еще, что могло бы предположить жильца.
Коннор потянул меня в патио.
— О НЕТ, — сказала я, качая головой.
В ответ он отвел меня в угол, подальше от посторонних глаз, и поцеловал.
Горячо.
Лихорадочно.
Похотливо.
У меня перехватило дыхание.
Я ничего не могла с собой поделать. Я открыла рот, впуская его.
Он схватил меня за талию и притянул к себе. Я чувствовала твердое, как камень, давление его мужественности на мой живот. Его большие, сильные руки схватили меня за задницу и крепко сжали.
Я прервала поцелуй.
— Коннор, нет.
Одной рукой он пробежал по моим волосам, схватил меня за затылок и потянул вниз, так что моя шея оказалась открытой.
Чувство подчинения и полной уязвимости было непреодолимым…
…и невероятно возбуждающим.
— Пожалуйста, — прошептал он мне на ухо, прежде чем опустил голову и начал неистово целовать меня в шею, проводя губами по моей коже.
Мои глаза закрылись, и, кажется, я перестала дышать. Он был повсюду, разжигая мое желание с возрастающей настойчивостью: его губы на моей шее, затем язык начал ласкать мочку моего уха, когда одна рука обхватила мою задницу, а другая нашла путь к моей груди.
— …Коннор — прошептала я. Я пыталась протестовать, но желание, растущее во мне, подавляло мою способность говорить.
Его пальцы грубо потянули бретельки моего платья и лифчика вниз, пока моя левая грудь не обнажилась.
Это разрушило чары.
Почти.
— Коннор, нет! — ахнула я, вытягивая голову, чтобы оглядеть внутренний дворик.
Снаружи никого не было.
— Пожалуйста, Лили, пожалуйста, — прошептал он мне на ухо. — Я знаю, что это не вчерашняя ночь, и я не сделаю ничего такого, чего ты не хочешь, но, пожалуйста.
Когда я ничего не ответила, он опустил губы к моей груди и начал жадно сосать ее.
— О Боже, о Боже, — простонала я, когда его язык закружился вокруг моего соска, а обе руки лихорадочно вцепились в мою задницу.
Заклинание снова заработало…в основном.
Мои глаза то закрывались в экстазе, то распахивались в панике, высматривая кого-нибудь, кто мог бы просунуть голову в дверной проем патио.
Никого не было.
Его руки блуждали под подолом моего платья и скользнули вверх, подталкивая ткань к моим бедрам.
— Нет! — прошептала я, отбрасывая его руки.
Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Они были почти безумны в своей потребности — и когда я смотрел в их сапфировые глубины, я чувствовала, что моя решимость медленно ускользает.
— Пожалуйста, Лили, — сказал он хриплым от желания голосом. — Пожалуйста, я умоляю тебя. Пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя.
О-о-о, Боже.
Пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя.
Мои колени задрожали, когда он сказал это.
— Но… кто-нибудь может увидеть… — испуганно прошептала я. — Нас могут поймать.
Дикое, животное выражение похоти внезапно сменилось плутоватой ухмылкой, которую я так хорошо знала.
— В этом половина удовольствия, — сказал он и снова опустил язык к моей груди.
Я застонала, затем попыталась составить связное предложение.
— …быть пойманным — это весело?
Он снова поцеловал мою шею, погладил губами мое ухо и прошептал:
— Нет, опасность быть пойманным.
После этого я ни за что не смогла бы сказать «нет».
Мысль о том, что кто-то нас увидит, была подобна бензину в бушующем огне внутри меня.
Я до смерти боялась…
И все же глубокая, первобытная часть меня хотела этого.
Хотела, чтобы кто-нибудь нас поймал.
Хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как этот великолепный, невероятный, сильный мужчина трахает меня.
— Ты позволишь? — прорычал он мне в ухо, мягкий, опасный и безумно горячий. — Пожалуйста… Пожалуйста, Лили, пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя.
Я закрыла глаза и впилась ногтями в его плечи.
— … да — прошептала я.
Его губы встретились с моими, наши языки соприкоснулись.
Затем он потянул вниз правую сторону моего платья и полностью обнажил обе мои груди.
Когда он наклонился и снова жадно пососал, блаженно переключаясь с одного соска на другой, я почувствовала, как его пальцы зацепились за мои трусики и начали стягивать их.
Я снова открыла глаза и в ужасе посмотрела, нет ли кого за пределами патио.
Мы все еще были одни.
Я сдвинула ноги ближе друг к другу, чтобы ему было легче стянуть с меня трусики, и почувствовала, как влажная ткань скользит по моей коже.
Он скомкал черное кружево в руке и сунул его в карман. Затем расстегнул молнию на брюках, немного откинулся назад, чтобы дать себе больше места, и вытащил свой член.
Я зачарованно наблюдала, как его пальцы обхватили толстое основание, а затем застонала, когда он прижал его кончик ко мне.
Распухшая головка, все еще влажная от его спермы, скользнула по моим мокрым губам. Затем он двинул головку вверх, прижимаясь к моему клитору, скользя вверх и вниз. Каким бы твердым он ни казался, кончик был мягким, — и от этого давления по всему моему телу прошла волна удовольствия.
Коннор отпустил свой ствол, обхватил мою задницу и легко поднял меня в воздух.
Я обвила руками его шею и прикусила губу, глядя ему в глаза.
Я почувствовала, как что-то твердое и влажное коснулось внутренней стороны моего бедра, затем скользнуло по коже, и, наконец, раздвинуло мои губы.
О БОЖЕ.
Затем он медленно опустил меня, всей длинной проникая глубоко внутрь. Его толщина полностью заполнила меня.
Я громко вскрикнула и провела пальцами по его спортивной куртке.
Блаженная наполненность… сладостное давление быть полностью заполненной… каждый дюйм его тела прижимался ко мне, внутри меня, со мной — как жидкий мед, сахар и шоколад, и каждая сладкая на вкус вещь превращалась в ощущение.
А потом он начал трахать меня.
Ахххххххх.
Это был не тот нежный, милый Коннор, который не торопился.
Это был зверь, выпущенный на волю.
И о БОЖЕ, мне это так нравилось.
Просто ощущая его безумие, слыша его гортанные звуки, когда он глубоко входил в меня — зная животную страсть, которую я вызывала в нем…
Это пробудило во мне зверя.
И я начала трахать его в ответ.
Я имею в виду, что он полностью контролировал меня; легко удерживал мое тело, наполняя меня снова и снова.
