свежим взглядом, что я сама подозрительно прищуриваюсь, — был слишком застенчив, чтобы спросить: вы не возражаете, если он зайдёт к вам в кабинет немного поговорить?
— Я… — начинает мистер Мерфи, а затем резко выдыхает. — Я понимаю, что вам, возможно, больно, мистер Вудрафф, но я бы хотел направить вас с вашими опасениями к школьному психологу…
— Я хочу поговорить с вами, — говорит Рейнджер, бросая на Черча косой взгляд, который говорит: Я убью тебя позже. — Вы знали Дженику. Вы были друзьями.
— Ну, я не могу… — снова начинает мистер Мерфи, на лбу у него выступили капельки пота. — Я не могу говорить о твоей сестре, но, полагаю, если бы ты хотел просто посидеть и поболтать минутку…
— Да. — Рейнджер подходит к мистеру Мерфи, и мы все наблюдаем, как они заходят внутрь, а он тщательно задёргивает шторы и запирает за ними дверь.
— Мы же не просто отправили его туда, чтобы его убили? — спрашивает Мика, прислоняясь спиной к шкафчикам.
— Не так откровенно, нет, — отвечает Черч, а затем замолкает, когда Натан идёт обратно по коридору. На этот раз ночной сторож просто проходит мимо нас, не говоря ни слова, янтарные глаза Черча следят за его движениями.
Все остальные тихо ждут, пока Спенсер роется в сумке с книгами и достаёт коробку с новым телефоном внутри, включает его и настраивает, пока мы стоим там.
Мне и в голову не приходит беспокоиться о чём-либо, пока я не чувствую, как его глаза сверлят меня.
— Что? — спрашиваю я, и он ухмыляется мне, как акула, которая только что почуяла запах крови в воде. — Почему ты так на меня смотришь?
— О, Чак, — говорит Спенсер, а затем придвигается, обхватывает пальцами мой подбородок и целует меня так, что я просто сгораю от нетерпения. В этом поцелуе есть что-то другое, менее порочное, более… нежное. В этом есть что-то от той же нежности, которую я увидела на его лице в тот день в холле. Я толкаю его в ответ, и он смеётся, показывая мне экран своего телефона и все те смущающие сообщения, которые я отправляла, когда думала, что он мёртв.
«Я думаю, мы могли бы влюбиться друг в друга», — это лишь один пример.
Моё лицо белеет, и я бормочу что-то невнятное, пока он хихикает и читает список, но тут дверь открывается, и выходит Рейнджер. Его челюсть сжата, глаза как кремень.
— Пошли, — рявкает он, направляясь по коридору в своих армейских ботинках. Он не останавливается, пока мы не оказываемся перед общежитием для парней.
— Что не так? — спрашивает Черч, когда Рейнджер поворачивается, лезет в карман и достаёт фиолетовый фломастер.
Святое. Ёбаное. Дерьмо.
— Фиолетовый фломастер точно не указывает на мистера Мерфи как на убийцу, — говорит Тобиас на следующее утро, сидя на скамейке у мемориала Дж. Вудрафф возле общежития для девочек. Я давненько здесь не была и скучаю поэтому. Это, как бы, моё место. Но прямо сейчас, когда происходит вся эта ерунда? Я должна была бы быть чертовски сумасшедшей, чтобы прийти сюда одной.
— Нет, но это уже что-то, — произносит Рейнджер, поигрывая фломастером. — Он лежал там на краю стола, как будто недавно им пользовался.
— Это чертовски далеко идущее дело, — говорит Спенсер, засовывая руки в карманы. — Мистер Мерфи не убийца. Вы помните, как на первом курсе он спас оленёнка и выхаживал его, пока тот не выздоровел? Это же грёбаное дерьмо в стиле матери Терезы.
— Чернила на записках фиолетовые, фломастер фиолетовый. Есть фотография, на которой Дженика прижимается к этому мудаку, и когда Чак столкнулся с ним лицом к лицу, он потерял самообладание. — Рейнджер достаёт пачку сигарет и закуривает одну. — Нам нужно попасть в его кабинет. Я думаю, Чаку стоит попробовать зайти в учительскую, раздобыть нам какие-нибудь ключи.
— Если бы он действительно писал записки, как ты думаешь, он реально оставил бы фломастер просто лежать на столе, когда ты ввалился? — спрашивает Спенсер, но я замечаю, что Черч невероятно тих, он погружён в глубокие раздумья. Парень смотрит на женское общежитие с задумчивым выражением лица. — Насколько тупым он должен быть?
— Я всё ещё думаю, что нам следует приглядывать за ним, — ворчит Мика, подпирая подбородок рукой. Его глаза находят мои, и я чувствую, как по мне пробегает дрожь. Когда он поцеловал меня на капоте своей машины, я что-то почувствовала. Это чертовски сбивает с толку.
Мне нравится Спенсер.
Мне… действительно нравится Спенсер.
Но ещё мне нравятся близнецы.
— Добавь его в список, — со вздохом говорит Тобиас, протягивая руку, чтобы протереть глаза. — Мистер. Йохансен, мистер Крачек, Джефф Работ, Натан, Эдди, мистер Мерфи. Чёрт, почему бы нам просто не установить наблюдение за всей школой?
— Я пытался, но школьный совет заблокировал мой запрос на частную службу безопасности, — наконец произносит Черч, оглядывая нас. — Какое-то время нам придётся разбираться с этим самим. Я всё ещё склоняюсь к версии о мужском клубе.
— И всё же это не объясняет смерть Юджина, — парирует Рейнджер, взъерошивая рукой чернильные волосы. Его ногти выкрашены в чёрный цвет, и, хотя дома я, вероятно, посмеялась бы над ним за это… Теперь мне это вроде как нравится.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Если только Юджин просто не оказался в неподходящем месте в неподходящее время? Как будто, может быть, он увидел что-то, чего не должен был видеть?
Черч бросает взгляд в мою сторону.
— Почему бы просто не подкупить его каким-нибудь другим способом? — спрашивает он, и я пожимаю плечами.
— Как? Деньгами, которые у него уже есть? Защитник футбольной команды? Сделано. Юджин был недурен собой и чертовски подтянут. Добавьте сюда денежный аспект, и я уверена, что у него не было проблем с поиском девушек. Что вообще могло заставить его молчать?
— Недурен собой? — спрашивает Спенсер, но я игнорирую его, увлекаясь этой идеей и тоже чувствуя себя очень умной.
— И, — я встаю со скамейки и кружусь, мои ноги ворошат гравий. Дует ветер, взъерошивая спутанные светлые волосы у меня на голове. Я поправляю очки одним пальцем. — Если бы они оставили его в живых, всегда была бы эта незавершённая угроза, это возможность увидеть, как всё разваливается на части. Убийцы никогда не смогли бы успокоиться.
— Да, но что он мог увидеть там, в лесу? Как какие-то придурки в толстовках привязывают верёвку к дереву? Одна хорошая ложь могла бы всё это объяснить. До смерти Юджина они не заходили так далеко, чтобы они не смогли отвертеться от того, что натворили. Погоня с
