— Не стал бы, — ответил Тревис, качая головой. — Никогда в жизни. Но мне кажется, что родители очень гордятся тобой, пусть даже и не знают, как это выразить.
Его слова были неожиданными и до странности трогательными. Габи слегка подалась вперед.
— Не знаю, прав ли ты, но все равно спасибо. Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное впечатление. Мы с мамой каждую неделю разговариваем по телефону и, поверь, держимся в рамках приличия. Просто иногда мне хочется, чтобы все было по-другому. Чтобы мы с удовольствием проводили время вместе.
Тревис промолчал, и Габи испытала облегчение при мысли о том, что он не попытался предложить ей совет. Будь на его месте Кевин, она начала бы заигрывать, чтоб сменить тему. Габи подтянула колени к груди и обхватил их руками.
— Скажи… что самое приятное в работе ветеринара?
— Животные, — сказал Тревис. — И люди. Ты ведь примерно такого ответа и ожидала?
Габи вспомнила Еву Бронсон.
— Животные — это неудивительно…
Он поднял ладонь:
— Пойми меня правильно. Не сомневаюсь, некоторые люди, с которыми я имею дело, чертовски похожи на тех, с которыми имеешь дело ты.
— То есть нахальные? Нервные? Чокнутые?
— Конечно. Люди есть люди, и большинство из них считают животных членами семьи. Разумеется, они требуют полного обследования, как только заподозрят, что с их любимцем что-то не так. То есть привозят его по крайней мере раз в неделю, иногда чаще. Почти всегда поводов для беспокойства нет, но мы с отцом выработали целую систему.
— Какую?
— Мы приклеиваем желтый листочек на обложку карточки изнутри. Если очередная дама приводит своего Снежка или Пушка и мы видим желтый листок, то проводим быстрый осмотр и говорим, что в данный момент не видим ничего необычного, но хотели бы взглянуть еще разок через неделю, чтобы удостовериться. Это помогает нам быстро принимать и спроваживать подобных пациентов, поскольку их хозяева в любом случае собираются «заехать через недельку». Все счастливы. Мы — внимательные ветеринары, хозяева уверены, что с их питомцами все в порядке и что причины для беспокойства действительно были, раз уж мы хотим посмотреть животное еще раз.
— Интересно, как отреагируют врачи в нашей клинике, если я начну клеить желтые листочки.
— Все так сложно?
— Ну… Каждый раз, когда выходит свежий «Ридерз дайджест» или по телевизору идет речь о редком заболевании со специфическими симптомами, в приемной появляется толпа детей, которые, разумеется, страдают именно от этого недуга.
— Наверное, я бы вел себя так же, будь у меня ребенок.
Габи покачала головой:
— Сомневаюсь. Ты мне, скорее, кажешься человеком, способным ко многому относиться просто. Вряд ли ты сильно изменишься, когда станешь родителем.
— Возможно, ты права, — согласился Тревис.
— Конечно, я права.
— Потому что ты меня знаешь?
— Эй, не начинай сначала.
Они еще полчаса сидели рядом и болтали — очень свободно. Габи рассказала о родителях, об их противоположных характерах, о своих сестрах и о том, каково было расти, приспосабливаясь ко всем ним. Она рассказала о колледже и о фельдшерской школе, о вечерах, проведенных в Бофоре до переезда. Габи лишь мимоходом упоминала Кевина, и это удивляло девушку, пока она не осознала, что пусть он теперь и является неотъемлемой частью ее жизни, так было не всегда. Каким-то образом беседа с Тревисом напомнила ей, что она сформировалась как личность задолго до встречи с Кевином.
В конце концов Габи призналась, что порой разочаровывается в работе. Она проговорилась даже о том, о чем намеревалась молчать. Хотя Габи не упомянула доктора Мелтона, но пожаловалась на некоторых родителей, с которыми ей доводилось сталкиваться. Габи не называла имен, но Тревис то и дело улыбался — видимо, он прекрасно понимал, о ком речь.
Тем временем Меган и Лиз убрали остатки еды, а Лэрд и Элисон вернулись обратно. Мэтт лежал, наполовину закопанный в песок, причем ребятишки то и дело попадали ему лопаткой в ухо или в нос. Потом у ног Габи приземлился диск, и она увидела Джо.
— Кажется, пора вызволить Мэтта! — крикнул он. — Не хочешь этим заняться?
— То есть отвлечь детей?
Джо ухмыльнулся:
— Сомневаюсь, что у нас получится.
Тревис взглянул на нее:
— Ты не против?
— Нет. Иди.
— Предупреждаю, будет шумно. — Он встал и крикнул детям: — Эй, малыши, хотите посмотреть, как играет в «тарелочку» настоящий мировой чемпион?
Те дружным хором отозвались: «Да!!!» — побросали лопатки и ринулись к воде.
— Надо идти, — сказал Тревис. — Публика ждет.
Когда он зашлепал по воде, Габи поймала себя на том, что внимательно следит за его действиями и испытывает нечто вроде привязанности.
Времяпрепровождение с Тревисом оказалось вовсе не таким, как она себе рисовала. Никаких претензий, никаких попыток понравиться; судя по всему, он интуитивно чувствовал, когда лучше промолчать, а когда — ответить. Габи догадалась, что это — ощущение глубинной связи, которое некогда привело ее к Кевину. Она жаждала не только физического возбуждения, которое охватывало ее в те вечера, когда они были вместе; еще сильнее девушке хотелось уюта, который она испытывала в те минуты, когда они разговаривали или когда Кевин тихонько брал ее за руку, когда они шли к машине. В такие мгновения Габи думала: «Вот единственный мужчина, с которым я хочу провести свою жизнь». Минуты, которые в последнее время становились все реже.
Габи задумалась, рассеянно наблюдая за тем, как Тревис ловит диск. Он промахивался, так что «тарелочка» ударяла его в грудь, и с драматическим всплеском обрушивался в воду. Малыши визжали от восторга, как будто в жизни не видели ничего смешнее. Когда они кричали: «Еще, дядя Тревис!» — он немедленно вскакивал. Он делал длинную, нарочито медленную пробежку, прежде чем метнуть диск Джо, а потом, состроив соответствующую гримасу, комически изображал бейсболиста в ожидании подачи. Подмигнув детям, обещал: «Ну, в следующий раз я не промахнусь!» — и тут же падал как подкошенный, поднимая тучу брызг, отчего дети хохотали еще громче. Тревису, судя по всему, искренне нравилось веселить малышню, и от этого Габи испытывала к нему все большую теплоту. Она по-прежнему пыталась понять, как относится к Тревису, когда он наконец вышел из воды и, отряхиваясь, зашагал к ней. Он плюхнулся на песок, их плечи соприкоснулись, и Габи мгновенно представила себе картину: они сидят рядом, точь-в-точь как сейчас, и это уже их сотый выходной…
Они провели еще час на пляже, затем принялись за погрузку; по пути домой каждая парочка снова прокатилась на парасейле, хотя на сей раз Габи летала вместе со Стефани. К вечеру катер вернулся в бухту, и Тревис остановился, чтобы купить креветок у местного рыбака, которого, видимо, хорошо знал. Когда они наконец причалили, дети уже крепко спали. Взрослые были довольны прогулкой, их лица потемнели после нескольких часов, проведенных на солнце.
