Эмили шла по улице, плотно запахнув пальто и понуро глядя на серый асфальт. Она машинально прибавляла шаг, сердито топая толстыми подошвами кожаных ботинок — все быстрее и быстрее, и все ниже опускала голову и стискивала зубы, изо всех сил пытаясь побороть нервную дрожь и растущее в душе беспокойство. Она понимала: настало время принимать окончательное решение. Казалось, укус злобной весенней осы заставил Эмили очнуться от спячки.
Первые недели, когда Эмили только начала работать в театральном агентстве, она всячески убеждала себя, что пройдет время, Кэрри лучше узнает ее и сменит враждебность на более приветливое отношение. Но вместо этого неприязнь и раздражение начальницы только росли. Еще несколько месяцев прошло в непрерывном ожидании: почему-то Эмили была уверена — вот-вот все изменится, надо просто немного потерпеть, недельку-другую. Ее, к примеру, могут попытаться переманить в другое агентство, или вдруг в газете появится какое-нибудь заманчивое предложение, и именно она, с ее опытом работы в театральном бизнесе, окажется самым подходящим кандидатом на должность. Но время шло, и ничего не менялось. Оптимизм Эмили начал потихоньку таять. Она перестала поддерживать полезные, как ей казалось, знакомства, потому что все усилия оказывались напрасными и никаких заманчивых предложений не поступало. Но теперь, узнав, что Оливер вернулся, Эмили словно воспряла духом — в ней как будто снова зажегся огонь желаний и надежд.
«Сегодня же подам заявление об уходе», — твердо решила Эмили. Непременно, прямо сегодня. И чем дольше она обдумывала свое намерение, тем яснее понимала, что впоследствии не будет жалеть о сделанном шаге. Честное слово, она не сильно расстроится, если никогда в жизни ей больше не доведется прочесть ни одного сценария или пьесы. Все, решено — она уходит. Так вот почему она соврала Сэму! Это была маленькая невинная ложь, такая незначительная, что ее, пожалуй, можно считать правдой. Ее сознательное, глубоко обдуманное и отнюдь не спонтанное решение об уходе давно вызрело и просто ждало своего часа. И было бы абсолютно неверным считать, что известие о возвращении Оливера застало Эмили врасплох и она поспешила рассказать о своих намерениях Сэму, потому что не хотела разочаровывать Оливера.
Но, может быть, она ошибается, и сейчас, когда прошел целый год, Оливеру уже совершенно безразлично, где и кем работает Эмили. Возможно, он даже удивится и недоуменно пожмет плечами, когда Сэм передаст ему слова Эмили, и не сразу поймет, о ком идет речь: «Эмили? Кто это? Я что, знаком с какой-то Эмили?» Но нет, конечно, он так не скажет. Даже если бы после их первой встречи в Корнуолле они никогда больше не увиделись, — все равно, Оливер не смог бы ее забыть. Но они увиделись. Несколько лет спустя, когда Эмили работала на телестудии «Блэк Бокс», она с удивлением узнала, что Оливер работает в той же компании, и еще больше удивилась и обрадовалась, когда выяснилось, что им предстоит участвовать в съемках одного и того же фильма. Это означало, что они будут видеться каждый день, вместе обедать и пить чай в перерывах, и так в течение трех месяцев! Однако Эмили ждал еще один сюрприз — менее приятный: за прошедшие годы Оливер не только сделал головокружительную карьеру в мире шоу-бизнеса, но и обзавелся головокружительно красивой подругой.
Так, в раздумьях и воспоминаниях, Эмили дошла до района, где были расположены дешевые лавки и второсортные закусочные. Сияющие витрины дорогих универмагов, модных салонов и шикарных цветочных магазинов сменились обшарпанными вывесками ломбардов, мелких прачечных и магазинов, торгующих подержанной офисной мебелью. Когда она свернула на Роббинс-роуд, навстречу ей с грохотом выкатился пустой мусорный бак.
Эмили представила, с каким чувством несказанного удовольствия она сообщит Кэрри Пайпер о своем уходе: все те тщательно подобранные слова прощальной речи, которые Эмили уже давно сформулировала и оттачивала не первый месяц, наконец-то будут произнесены вслух. С каким облегчением она покинет ненавистный офис, а вновь обретенное ощущение полной свободы раскрепостит ее сознание, снимет с плеч давящий груз и даст место новым идеям и планам. Радость и полнота жизни, ожидания и надежды, на которые Эмили давно махнула рукой, снова расцветут в ее душе, словно засохшие растения под лучами теплого весеннего солнца.
Эмили захотелось еще немного прогуляться по улицам и еще разок порепетировать свое финальное выступление, но, скорее всего, ее уже успели заметить из окна офиса — так что поздно, отступать некуда.
Она остановилась перед входной дверью и пошарила в сумочке в поисках ключа. На ступеньках соседней прачечной лежал мертвый голубь — несчастная ободранная птица. Эмили попыталась сосредоточиться и, нахмурившись, заглянула в сумочку, однако краем глаза успела заметить какое-то движение — ей показалось, что голубь дышит, но, приглядевшись, она поняла-это ветер перебирает перышки на груди птицы, словно играя с ними, — то в одну сторону, то в другую.
Эмили отыскала ключи и достала их из сумочки, представляя, как сейчас войдет в офис, громко хлопнет дверью, подхватит жиденькую стопку писем и оставит ее на полочке органайзера с надписью «Исходящие», потом пройдет в темную холодную каморку, которая называется офисом, и сядет за свой стол. Прокрутив в воображении эту картину, Эмили не сдвинулась с места.
«Почему ты положила мою корреспонденцию не на ту полочку?» Кэрри Пайпер, с огненно-рыжими волосами и багровым, перекошенным яростью лицом, трясущаяся от ненависти и радостного предвкушения назревающей склоки, ужасная Кэрри Пайпер, чей гнев способен завязать узлом чайную ложку, а горящий бешенством взгляд без труда прожигает дырки в коврике для «мыши», и от чьего злобного голоса вдребезги разлетаются оконные стекла и гаснут лампочки, появится перед Эмили, горя нетерпением начать новую битву. Нет, решила Эмили, я туда не пойду.
«В чем дело? Почему ты так поступила? Что ты пытаешься этим сказать?»
Она остановится за спиной Эмили и, нависнув над ней, будет ждать, пока та повернется, чтобы ответить.
«Эмили, я хочу понять, почему ты относишься ко мне с такой неприязнью?»
Эмили медленно подняла голову и взглянула на окно офиса. Кэрри уже была на месте и, навалившись на подоконник всем телом, пристально смотрела на Эмили сверху вниз.
Эмили опустила взгляд и с отвращением уставилась на связку ключей. Подкинув их несколько раз на ладони, она приоткрыла щелку почтового ящика и принялась заталкивать ключи внутрь — один за другим, чувствуя, как латунная шторка жадно прикусывает ей пальцы каждый раз, когда Эмили просовывала в ящик очередной ключ. Она прислушивалась к звону, с которым ключи падали на каменный пол по другую сторону двери; при каждом новом ударе Эмили казалось, что внутри у нее поднимается горячая волна какого-то радостного озорства, удивительной бесшабашности и буйного восторга, от которого замирает сердце и кружится голова. Она в последний раз взглянула на окно офиса и, прежде чем уйти, осмелилась на прощальный взмах рукой-жест получился робким и едва заметным, — затем повернулась и пошла прочь.
