«В чем дело? Почему ты так поступила? Что ты пытаешься этим сказать?»
Она остановится за спиной Эмили и, нависнув над ней, будет ждать, пока та повернется, чтобы ответить.
«Эмили, я хочу понять, почему ты относишься ко мне с такой неприязнью?»
Эмили медленно подняла голову и взглянула на окно офиса. Кэрри уже была на месте и, навалившись на подоконник всем телом, пристально смотрела на Эмили сверху вниз.
Эмили опустила взгляд и с отвращением уставилась на связку ключей. Подкинув их несколько раз на ладони, она приоткрыла щелку почтового ящика и принялась заталкивать ключи внутрь — один за другим, чувствуя, как латунная шторка жадно прикусывает ей пальцы каждый раз, когда Эмили просовывала в ящик очередной ключ. Она прислушивалась к звону, с которым ключи падали на каменный пол по другую сторону двери; при каждом новом ударе Эмили казалось, что внутри у нее поднимается горячая волна какого-то радостного озорства, удивительной бесшабашности и буйного восторга, от которого замирает сердце и кружится голова. Она в последний раз взглянула на окно офиса и, прежде чем уйти, осмелилась на прощальный взмах рукой-жест получился робким и едва заметным, — затем повернулась и пошла прочь.
Эмили шагала танцующей походкой, словно летела, не касаясь ногами земли. Она на секунду остановилась возле бездомной кошки, наклонилась, слегка потрепала ее за ухом и, не оглядываясь, пошла дальше, навсегда оставляя эту неприветливую, жалкую и грязную улицу. Повернув за угол, Эмили направилась на автобусную остановку — автобуса номер двадцать девять, который увезет ее к новой свободной жизни.
Пирог для Эмили удался на славу — настоящее произведение кулинарного искусства. Но шедевр просуществовал недолго, секунд тридцать, до того момента, когда Холли попыталась вынуть его из формы. Часть пирога вывалилась на стол, а другая, большая, прилипла ко дну формы.
— Отлично, — сказала Холли, обращаясь к Кэтлин. — Некоторое несовершенство только доказывает, что пирог сделан собственными руками, с душой и любовью.
Она принялась энергично встряхивать форму и стучать ручкой ножа по дну.
— Что гораздо ценнее и важнее, — сказала Кэтлин и, отняв у подруги нож, одним ловким движением провела лезвием по внутренней стенке формы и извлекла остатки злосчастного пирога. — Вот, теперь Эмили будет знать, кто ее настоящий, самый преданный, самый добрый и самый заботливый друг.
— Это еще неизвестно, — воскликнула Холли. — Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь подарок, который я приготовила ей на день рождения.
— Ну, поскольку речь идет об Эмили, я не думаю, что это окажется надувной супермен из секс-шопа.
Холли услышала знакомые саркастические нотки в голосе Кэтлин, перестала возиться с пирогом и уже без улыбки взглянула на подругу, с трудом удержавшись, чтобы не выступить с грозным предупреждением: если Кэтлин, которая и так явилась в гости без приглашения, намеревается испортить Эмили вечер, то впоследствии ей придется иметь дело с самой Холли — угроза достаточно серьезная.
Они встретились на пороге дома Холли пару часов назад. Холли шла от метро, нагруженная пакетами с продуктами. Кэтлин поджидала ее у входа, как всегда свежая и румяная, с блестящим от искусственного загара лицом и в прекрасном расположении духа. Сегодня днем она пробежалась по магазинам, купила потрясающие сапоги, а потом отлично выспалась в кресле косметолога, пока специалисты колдовали над ней, накладывая разные чудодейственные маски и питательные кремы. Кэтлин прошла на кухню, покачивая на указательном пальце пакет с продуктами, который ей доверила Холли, и сразу же забралась на высокий металлический стул, где и провела следующие два часа, с восхищением разглядывая свои новые сапоги из мягкой коричневой замши, пока Холли приготовила для нее горячий бутерброд и налила бокал вина, затем освободила место на столе, убрав кипу старых газет и вазу с засохшими цветами, сбегала в прихожую повесить пальто, вернулась в кухню, вынула чистые тарелки из посудомоечной машины, взбила миксером крем, замариновала креветок и быстренько нарезала салат. И все же Кэтлин была забавной и вызывающе откровенной: в бесконечных рассказах о своих ужасных любовниках и просто общих знакомых она порой доходила до грубости, однако Холли с удовольствием слушала болтовню подружки, — до той поры, пока речь не заходила об Эмили.
— Отлично, — одобрительно сказала Кэтлин, наблюдая, как Холли аккуратно складывает расчлененный пирог в единое целое. — Умница. Операция прошла успешно, швов не видно. — Она собрала в щепотку мелкие крошки и закинула их себе в рот. — И на вкус тоже ничего-вполне съедобный.
Кэтлин соскользнула со стула и подошла к огромному, сияющему безупречной белизной холодильнику. Приоткрыв дверцу, она принялась внимательно изучать его содержимое, затем, видимо приняв решение, вытащила непочатую бутылку вина.
— Ты не против?-все же спросила она у Холли.
В ответ Холли подтолкнула лежащий на столе штопор. Жест получился несколько более резким, чем ей хотелось. Кэтлин бросила на подругу встревоженный взгляд. Холли стояла, сложив руки на груди, и наблюдала за тем, как Кэтлин ввинчивает штопор в пробку.
— Что? — Кэтлин зажала бутылку между коленями. — Я только сказала, что мне нравится твой пирог.
— Пожалуйста, я тебя очень прошу, хотя бы сегодня оставь Эмили в покое, — умоляющим тоном сказала Холли. — Она уволилась с работы. Давай сосредоточимся на этом предмете и сделаем его темой вечера.
— Конечно, конечно, я буду мила и приветлива как никогда!
— Я знаю, присутствие Эмили действует на тебя угнетающе, и ты даже не пытаешься скрыть это. Но, по крайней мере, сегодня ты могла бы взять себя в руки.
— Миротворец ты наш, — усмехнулась Кэтлин. — Эмили меня не угнетает, скорее, смущает, — и не меня одну.
Холли не стала реагировать на замечание подруги. Она молча собрала грязные тарелки и миски, сложила их в раковину и щедро залила жидкостью для мытья посуды. Кэтлин выждала некоторое время и, поняв, что ответа не будет, сползла со стула и вышла из кухни. Проходя мимо выключателя, она погасила свет. Холли осталась в полной темноте.
Она включила маленькую лампочку над раковиной и взялась за мытье посуды. Холли улыбалась: странно, она не знает более независимого и уверенного в себе человека, чем Кэтлин, у которой на все есть свое твердое мнение и суждение, и все же в присутствии Эмили она словно теряется и не знает как себя вести.
Холли вытерла и убрала в буфет последнюю тарелку, затем, оглянувшись по сторонам, поискала только что открытую бутылку вина, догадываясь, что, скорее всего, она исчезла из кухни вместе с Кэтлин. Так и есть. Холли достала из холодильника еще одну бутылку, забралась на стул и плеснула себе в бокал немного вина. Подождем, Кэтлин недолго просидит в одиночестве: пять минут — и прибежит обратно.
