— Пожалуйста. И знай: пока падре не помахал над вами белым полотенчиком, все еще можно переиграть. Конечно, если ты уверена… Ой, цветы! Я побежала за цветами, их же надо расставить вокруг алтаря. Сиди, сохни!
С этими словами Джулия умчалась, а Дженнифер в бессильной ярости повалилась в кресло.
Самое противное, что эта балаболка права, во всем права! Нет тут никакой страсти, просто Дойл все решил — а она согласилась.
Почему она сомневается? Дойл хороший парень, воспитанный, образованный, прилично одетый…
Боже, какая ерунда. Мама вышла замуж за папу, когда он был хиппи, носил драные джинсы и принципиально не желал работать. Они жили в трейлере, даже когда у них родился Мик. Это уже потом папа стал профессором и стал носить приличные костюмы…
Дженнифер осторожно сжала пальцами виски. В этот момент дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла пожилая, хорошо одетая дама в трауре. Интересно, это одна из родственниц Дойла? Судя по костюму, ее не слишком радует факт свадьбы… Хотя она вполне может оказаться обычной посетительницей церкви.
— Добрый день. Если вы ищете падре Маркуса…
Женщина не сводила с Дженнифер пылающих глаз. Голос у нее оказался хриплым — словно перед этим она долго молчала.
— Мне не нужен падре Маркус. Мне нужны вы — если ваше имя Дженнифер Аргайл.
Дженнифер почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. В этом хриплом голосе звучало что-то жуткое…
— Да, я Дженнифер Аргайл, но я не понимаю…
Пожилая женщина решительно шагнула в комнату. Нам даже как-то неловко об этом упоминать, но именно в это мгновение где-то вдалеке громыхнул раскат грома…
Дженнифер попыталась взять себя в руки.
— Послушайте, я сейчас немного занята, в том смысле, что у меня сегодня свадьба и все такое, так что если вы по поводу покупки…
— Я ничего не продаю и не покупаю. Я здесь, чтобы вас спасти.
Приехали. Сумасшедшая старушка из какого-нибудь Общества Невестоотрицателей Пятнадцатого Дня…
— Простите, но… Я могу узнать ваше имя, мэм?
— Мое имя значения не имеет. Значение имеет только одно: вы не можете выйти замуж.
— То есть как это? Почему я не могу выйти замуж, если я именно это и собираюсь сделать?
— Ваше имя — Дженнифер Аргайл…
— И поэтому я не должна выходить замуж? Луна в седьмом доме Меркурия рекомендует мне заняться сегодня стиркой и уборкой? Или девушки, рожденные под моим знаком зодиака, не могут выходить за молодых людей, чье имя начинается на букву Д?
— Значит, инициалы он не поменял?
— Слушайте, у меня нет ни малейшего желания продолжать этот разговор. Пожалуйста, уходите, или я буду вынуждена…
— И как его ТЕПЕРЬ зовут?
— Кого?!
— Вашего жениха.
— Его зовут Дойл Каннинг, и я совершенно…
— Когда он женился на моей дочери, его звали Дермот Катнер.
Дженнифер прикрыла глаза и досчитала на всякий случай не до десяти, а до пятнадцати. Потом открыла глаза и доверительно сообщила зловещей собеседнице:
— Дойл никогда не был женат. Инициалы совпадают у тысяч людей, так что я…
В голове тревожно зазвенело: а откуда ты, собственно, знаешь, что Дойл никогда не был женат? Это он так говорит, но ведь на самом деле ты понятия не имеешь, откуда он взялся в Саванне и какую жизнь вел до встречи с тобой.
Женщина села на стул, достала из серебряного портсигара тонкую сигариллу, закурила, сильно, по-мужски, затягиваясь, кивнула, словно прочитав мысли встревоженной девушки.
— Разумеется, так он вам сказал. Он же не имбецил. Вот, посмотрите сами.
С этими словами она раскрыла сумочку и достала свернутый в трубку пластиковый файл. Дженнифер взяла его, мимоходом отметив, что пальцы трясутся все сильнее.
Это были вырезки из газет и журналов. На некоторых были даты — год назад все это происходило, но газетная бумага уже пожелтела.
Улыбающаяся красотка в пышном подвенечном платье. Влюбленные новобрачные целуются на фоне собора. Жених и невеста смотрят в объектив фотографа, девушка явно привыкла позировать, а у жениха…
А у жениха лицо Дойла.
Вернее, это именно Дойл Каннинг улыбается, целует невесту, выходит вместе с ней из резных дверей собора…
Пол внезапно покачнулся под ногами у Дженнифер Аргайл, хотя она и сидела на стуле.
Дрожащим голосом, полным слез, она пролепетала:
— Это какая-то ошибка… Этого не может быть! Это нелепая, злая ошибка…
— Да. И именно ты, милая, ее совершаешь. В данный момент. А я здесь для того, чтобы остановить и спасти тебя.
— Это не может быть Дойл!
— Это именно он. Я следила за ним. Я видела его несколько раз за последние пять дней. Я фотографировала его из своей машины. Собственно, тут никаких подтверждений и не требуется.
Дженнифер вскинула голову.
— Хорошо. Допустим. Странно, что он изменил имя, но… почему ваша дочь развелась с ним?
— Она с ним не разводилась. Дженнифер вытаращила глаза.
— Вы хотите сказать, что Дойл… Дермот… этот человек все еще женат?!
На тонких, бесцветных губах пожилой женщины появилась страшноватая улыбка.
— Нет, в этом смысле все в порядке. Он не двоеженец. Он вдовец.
— О! Простите… Я не знала… Мне очень жаль…
— Еще больше ты пожалеешь, девочка, когда выйдешь за него замуж. Дермот Катнер убил мою дочь.
Дженнифер почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее щек. Чтобы не упасть в обморок, она прижала ледяные пальцы к вискам.
— Послушайте… Если он убийца, то он должен был сесть за решетку, это же нельзя сделать так запросто — женился, убил, переехал, опять женился…
Женщина наклонилась к ней, взяла за руку и зашептала страстно и яростно:
— Он не просто убийца, моя дорогая! Он очень умный убийца. Он изворотлив и хитер, но я — я знаю наверняка. Скажи, ты подписывала какие-нибудь бумаги на этой неделе?
— Я не знаю… это были обычные документы, я в них плохо разбираюсь, вернее совсем не разбираюсь, но Дойл все взял на себя, ведь он юрист, и я…
— Если бы моя дочь меня послушалась, возможно, она была бы сейчас жива. Слушай. Ее дед по отцу оставил ей много денег. Не миллионы, но вполне достаточно, чтобы не работать и валяться на пляже в ближайшие десять лет. Дед, мой свекор, был умным человеком, он очень грамотно составил завещание. Однако моя девочка была влюблена, а этот мерзавец уговорил ее… словом, за три дня до свадьбы она подписала брачный договор. По нему все ее деньги принадлежали бы им с Дермотом в равных долях, а в случае смерти одного из них переходили к оставшемуся… О, это ведь тоже типовой документ, не так ли? Никто не заподозрил ничего криминального.
