– Вашего отца устроило бы это, Нина? – спросил Люк. – Он бы стал пить из горлышка? – Никто больше не слышал его слов, они предназначались только ей. Он намекал на ее снобизм и побуждал доказать обратное.
Фиалковые глаза блеснули. Нина решительно подняла бутылку:
– За вас, Джесс!
Она поднесла бутылку к губам и, не отрываясь, выпила половину, затем с вызовом посмотрела на Люка. В его глазах читались усмешка, одобрение и еще что-то непонятное. Нина демонстративно отвернулась от него. Честное слово, ей показалось, что он хмыкнул.
– Ух! Кто научил малышку так пить? – закричал Джесс, одобрительно хлопнув Нину по спине.
«Ну все, приехали», – с отвращением подумала она.
Вскоре оркестр и все присутствующие единогласно решили, что Джесс уже достаточно долго пьет и ему пора браться за дело.
Старый музыкант осторожно, с любовью взял свой саксофон и поднялся на сцену. Сказав несколько приветственных слов и поблагодарив присутствующих, он представил Люка, Нину, членов своей семьи и друзей, поднявшихся вслед за ним с инструментами.
Музыканты играли почти час, в основном быстрые, зажигательные мелодии. Нину восхищала энергия, идущая от этого немолодого человека. Прозвучала последняя мелодия – завораживающий блюз. Джесс играл с закрытыми глазами. Саксофон стонал, как любовник. Нина сидела будто в гипнозе, забыв обо всем на свете.
Она слегка повернула голову: рядом с ее рукой, изящной и белой, на столе лежала другая – сильная и загорелая. Музыка прекратилась, и она вновь явственно ощутила присутствие Люка.
– Да, вы не шутили, сказав, что любите саксофон, – произнес он мягко.
Минуту они смотрели друг на друга с полным пониманием. Такие разные, они оба принадлежали к миру музыки и не могли не восхищаться высоким мастерством.
Внезапно в глазах Нины вспыхнули лукавые огоньки.
– Еще пива, мистер Свейн? – спросила она и, повернувшись к нему спиной, начала оживленно болтать с женой Джесса Ребеккой. Но все время чувствовала присутствие Люка.
Вечер продолжался. Нина получила от него больше удовольствия, чем ожидала. Джесс, о встрече с которым она мечтала всего лишь несколько часов назад, обращался с ней как с дочерью. Продемонстрировав всем свою способность пить прямо из бутылки, она вызвала всеобщую симпатию. Хотя и приходилось почти кричать, чтобы услышать друг друга, – так громко играла музыка, – Нина наслаждалась обществом обаятельной Ребекки. Через некоторое время на сцену вернулся Джесс с друзьями.
Когда все закончилось, Нина почувствовала себя усталой и опустошенной. Вечер был замечательным. Почему же ею овладело чувство разочарования?
Слушая музыку, Нина ушла в свои мысли. Теплая рука коснулась ее плеча. Перед ней стоял улыбающийся Джесс.
– Вы совсем замечтались. Потанцуйте со стариком, отвергнутым собственной женой.
– Так. Значит, у меня роль второй скрипки, – улыбнулась Нина, пока Джесс вел ее к танцевальной площадке. Он приобнял ее, и они стали танцевать.
– Я так рада, что вы меня пригласили, – прокричала она ему в ухо. – Я никогда в жизни не забуду, как вы сегодня играли.
– Я рад, что вы пришли, – ответил он. – Мне очень дорога ваша похвала. Я слушал вас в «Пиратах» в прошлом году и много раз до этого. Вообще-то я слышал вас еще тогда, когда вы пели в Сан-Франциско. Ария Глос в «Медее». Ваша первая сольная партия. Вы были совсем девочкой, Нина, но держались на сцене невероятно мужественно.
У нее в горле стоял комок слез. Не нужно было ничего говорить. Джесс понимал, как много значили для нее его слова. Он по-отцовски сжал ее в своих объятиях и выкинул новое коленце. Нина споткнулась и скорчила гримаску. Он добродушно засмеялся. Им стало совсем легко друг с другом: оба почувствовали, что их связывают взаимная симпатия и уважение.
Когда они вернулись за свой столик, к ним присоединилась Ребекка:
– Как давно вы знаете Люка, Нина?
– Я вообще его не знаю, – сказала Нина. – Мы только сегодня познакомились, на концерте.
– Ух, – включился в разговор Джесс. – Этот парень с такой злобой смотрит на мужчин, обращающих на вас внимание. Я думал, между вами что-то есть.
– Нет, – Нина поморщилась, – это он так смотрит на меня. Мы, прямо скажем, не поладили сегодня.
– Дорогая, да Люк глаз с вас не сводит весь вечер. Я боялся, шею себе вывернет, пока мы танцевали. Это со мной-то, старым и женатым, – хмыкнул Джесс. – Вы его поклонница?
– Поклонница? Нет. Я никогда даже не слышала, как он поет. Он, по-видимому, очень популярен.
– Безумно. Уже несколько лет. Работает как зверь. Вся эта чушь, о которой пишет пресса, – хорошенькие девушки, дикие оргии – все это издержки профессии. Вы-то знаете, что такое шоу-бизнес: репетиции, выступления, снова репетиции, записи, опять репетиции, интервью, гастроли, выступления и снова репетиции, репетиции… Он же и музыку, и слова еще пишет. Где тут найти время, чтобы гулять и веселиться? Половина того, что вы читаете о рок-звездах, – вранье. А вторая половина для того, чтобы скрывать правду.
– Я никогда о нем ничего не читала, – сочла нужным подчеркнуть Нина. – Даже и имени-то его не слышала.
– Еще услышите, дорогая.
На этом интересном месте разговор прервался: к столу подошел сам «потрясный парень».
– Притомился, Джесс? Сейчас только три утра, – поддразнил Люк.
– Придержи язык, – огрызнулся музыкант. – У мисс Ньяньярелли манеры будут получше твоих.
– Я это уже заметил, – сухо сказал Люк и повернулся к Нине. – Вы танцуете?
Он был вежлив, но усмешка в его глазах выводила Нину из себя. Будто он не знал, что она танцует. Нина протянула ему руку и встала.
– Я все делаю, мистер Свейн, – сказала она.
Его правая бровь поднялась, глаза удивленно расширились.
В объятиях Люка Нина выпрямилась, как палка, и держала руку на его плече так, будто боялась вот-вот уколоться. Взгляд ее безразлично блуждал где-то за его спиной. Несколько минут они танцевали молча.
– Мужчину, который сидит с тобой рядом за столом, игнорировать просто, но делать это в его объятиях – искусство. Поздравляю, у вас получается, – развлекался Люк.
– Некоторые из них это вполне заслуживают.
– Ох!
– Есть мужчины, – продолжала Нина уже чуть мягче, – обладающие шармом спального пуфика и манерами быка.
Его правая бровь снова поползла вверх.
– Вы не можете поднимать обе брови сразу, как нормальный человек? – раздраженно спросила Нина.
Люк пришел в восторг от ее темперамента:
– Нет, не могу. В детстве я свалился с велосипеда и расквасил себе всю левую половину лица. Какой-то нерв повредился.
– Извините, – растерялась Нина. – Я была груба.
