— Прекрасно. — Мое сердце подскакивает из-за того, как близко звучит голос Хадсона. Подняв взгляд, я вижу, что он стоит передо мной, наклонившись, уперев свои гладкие руки о мой стол. Его сапфировые голубые глаза встречаются с моими. Сложно отвести взгляд. — Увольняйся. Давай же, вперед. Я сделаю так, что завтра после обеда здесь будет уже другой человек.
Я фальшиво улыбаюсь.
— Рада, что для вас всё закончится хорошо.
Закидываю сумку на плечо и выпрямляюсь в полный рост, глядя мимо его плеча на лифт, из которого выходит Ханна из бухгалтерии. Наши взгляды встречаются, и я читаю на ее лице что-то типа «вот дерьмо...».
Жаль, что я не задержусь здесь еще ненадолго, чтобы сказать ей, что всё в порядке. Всё абсолютно, черт возьми, прекрасно.
— Прощайте, Хадсон. И удачи в поиске подходящей замены. Мне жаль, что я не подошла вам. — Выхожу из-за стола и одариваю его саркастичной ухмылкой. Только я не готова к тому, что он обхватит мое запястье и притянет к себе. — Что, черт возьми, вы вытворяете?
Я выдергиваю руку из его захвата, прижимая ее к груди и сжимая пальцы в кулак.
— Еще кое-что, прежде чем уйдешь... — говорит он, его взгляд смягчается настолько, что я почти верю, что он искренен. Впервые с тех пор, как я с ним познакомилась.
Пытаясь не засмеяться слишком громко, я качаю головой.
— Нет.
— Выслушай меня, — уговаривает он.
— Зачем?
— Потому что ты не пожалеешь, если сделаешь это.
Закатив глаза, я глубоко вздыхаю, оценивая степень своего любопытства. Что ему может понадобиться от меня, недовольного сотрудника в самом разгаре побега из его кабинета?
Мой желудок урчит, и от еще одной волны утренней тошноты меня бросает в жар. На лбу выступает пот. Кажется, меня сейчас вырвет, и если он не отойдет от меня, то это произойдет прямо на его безупречный костюм от «Прада».
Волна тошноты проходит, и я вдыхаю чистый воздух, который поступает в офис через вентиляционные отверстия, потому что, по словам Хадсона, это помогает «сохранять свою энергию чистой».
— Мне жаль, — говорю я, — но именно в этот момент вы ничего не можете сказать или сделать, чтобы убедить меня остаться еще хотя бы на один день. Не буду делать вам поблажек, Хадсон. Вы мне отвратительны.
О, Боже. Еще одна порция словесного поноса поднимается с непреодолимой силой.
— Вы ведете себя так, будто лучше всех, — добавляю я. — Вы эгоцентричны. Высокомерны. И бесчувственны. Вам наплевать на других. Вы грубы. И вы бредите, если считаете, что сможете задержать меня здесь хоть ненадолго, так что, прощайте.
Уголок его рта приподнимается в ухмылке, показывая ямочки, из-за которых появляется удручающая и неожиданная слабость в коленях. Ненавижу то, насколько сильно его внешность отвлекает и обезоруживает.
— Успокойся, Мэри. — Его голос низкий, и когда он наклоняется ближе, я ловлю себя на том, что вдыхаю и наслаждаюсь теплым, мускусным ароматом, который излучает его кожа. — Я знаю, что работать со мной еще тот геморрой. Мне об этом хорошо известно.
— Тогда почему вы не пытаетесь это изменить?
— А зачем? За этой дверью полным-полно таких же, как и ты, девчонок, которые будут умолять меня взять их на работу. Почему я должен подстраиваться под них? Кроме того, в мире полно засранцев, таких, как я — нет, даже хуже. Если мои сотрудники не справляются со мной, я уверен, они не смогут справиться и со следующим своим начальником. Я всего лишь оказываю тебе услугу. Подготавливаю к реальному миру.
— Я отказываюсь верить в то, что такие начальники, как вы, это норма.
— Тогда ты очень наивна. — Он злится и переводит взгляд своих темно-синих глаз к потолку, а затем снова ко мне. — В общем, три миллиона.
— Три миллиона… чего? — Я прищуриваюсь, не понимая, к чему он ведет.
— Если согласишься помочь мне, я дам тебе три миллиона долларов. Наличными. И тогда тебе не придется больше работать с этим невыносимым мудаком.
Он, должно быть, шутит.
— Даже если не учитывать тот факт, что вы совсем рехнулись, у меня нет желания находиться здесь. Только не здесь. Не в качестве вашего личного помощника. Я выше этого.
— Я не прошу тебя быть моим личным помощником.
— Ладно, что бы это ни было, меня это не интересует. У меня есть степень в области бизнес-аналитики и международного маркетинга со специализацией в области финансов. — Я скрещиваю руки на груди. Я не клюну на приманку. — Я достойна большего, и понимаю, когда усилия не стоят того.
— Значит, ты понимаешь, что три миллиона долларов — довольно огромная сумма денег, ведь так? И раз ты, эм, специализируешься на финансах, то всё знаешь... о достоинстве? — Он пытается бороться с улыбкой, будто не воспринимает меня всерьез.
— Может, прекратите? — Я упираюсь рукой в правое бедро.
— Прекратить что?
— Прекратите быть таким снисходительным. Терпеть это не могу.
— Я буду работать над этим, — говорит он. — Если ты примешь мое предложение.
— Ну, уж нет, — напоминаю я ему. — Я пас.
— Проглоти свою гордость и соглашайся, — продолжает он уговаривать меня. — Ты не пожалеешь.
— Нет, — неуверенно отказываюсь я, будто пытаясь убедить сама себя. Волна тошноты снова накатывает на меня, безмолвно напоминая о том, что я не одна. — Как бы то ни было... нет.
Примерно месяц назад, после продолжительного периода отсутствия секса, которого не пожелаешь ни одному двадцатипятилетнему человеку, я загрузила одно из этих глупых приложений для знакомств, которые, как известно, используются только для одноразового перепиха, и нашла себе идеального парня на одну ночь.
Я думала, что позаботилась обо всем. Пила таблетки. Он использовал презерватив. Были приняты все меры предосторожности.
Он был выпускником Лиги Плюща. По крайней мере, так он говорил, и у него было имя как у богатых людей, Холлис. На фото в профиле он находился в Нантакете на яхте, и он цитировал Ф. Скотта Фитцджеральда. Когда мы встретились, Холлис был дружелюбным и воспитанным, ухоженным и выбритым, с обезоруживающими медово-карими глазами и густыми песчано-каштановыми волосами. И ночь была достаточно удовлетворительной, хотя немного скучной. Но он заполнил пустоту, выполнил возложенную на него миссию, и наши пути разошлись.
Но несколько дней назад я поняла, что у меня уже давно не было менструации. Через час я купила кучу тестов на беременность в местной аптеке, и никогда в жизни бы не поверила, что увижу огромное количество бледно-голубых плюсиков и розовых счастливых лиц.
В этот день почва ушла из-под моих ног.
Холлис был первым человеком, которому я позвонила — это казалось правильным, поскольку он был отцом. Но его номер больше не обслуживался. Мне не удалось найти его и узнать его фамилию. Я даже потратила несколько часов, пытаясь снова найти его в приложении для знакомств, но казалось, будто он просто растворился в воздухе.
Так что теперь мы остались одни...
Я и эта крошечная маленькая жизнь, за которую я несу ответственность одна.
В этот уик-энд я выезжаю из квартиры, арендую грузовик и мчусь обратно в Небраску. Не могу позволить себе родить ребенка в этом городе, по крайней мере, не в одиночку. И теперь, когда у меня нет работы, я все равно не смогу позволить себе арендовать маленькую квартиру.
— Ты дура. — Хадсон наблюдает за тем, как я перекидываю через плечо сумку, а затем смотрит на лифты вдалеке. — С этими деньгами, правильными инвестициями и небольшим количеством времени, ты могла бы стать чрезвычайно богатой женщиной. Но вместо этого собираешься провести остаток своей жизни, работая на мудаков, как я, потому что слишком горда, чтобы согласиться на мою маленькую просьбу.
— Вы почти меня убедили, — с сарказмом говорю я. — Пытаетесь манипулировать мной. Я вижу вас насквозь, Хадсон. Всегда видела. Вы не более чем корыстный мудак и не смогли бы измениться, даже если бы захотели.
— Ты права. Я такой же, как и любой другой человек в этом городе. — Своими сильными руками он скользит в карманы брюк и выдыхает, как человек, которому не стыдно за свое поведение и который не собирается за него извиняться. — В любом случае, тебе не любопытно? Разве ты не хочешь знать, что мне от тебя нужно?
