— Я заберу тебя вечером, — ухмыляется, а я все-таки вырываю у него свою многострадальную конечность.
— Катись к черту!
Бросаю ему в лицо и убегаю. Понимаю, что погорячилась и сказала много лишнего. Я вовсе не думаю, что Ларина не заботит собственная дочь. Он души в ней не чает, сдувает с Алиски пылинки и всячески ее балует. Только кипящая внутри обида затмевает голос разума.
На улице по-прежнему крупными хлопьями валит снег. Мое настроение болтается на отметке «ноль», ощущение праздника нет и в помине. Поэтому скачущая вокруг меня подруга в колпаке Санта Клауса вызывает легкое раздражение, как и тема, которую она пытается поднять.
— Юльк, а правда, что у вас с Лариным…
— Остановись, Жень. Пожалуйста. Я не выдержу этого по второму кругу.
Стиснув пальцами виски, я пытаюсь свернуть неприятную беседу, но это совершенно бесполезно, потому что спустя полчаса наше кафе атакуют голодные до сенсации представители прессы. Они обрушиваются на меня с набившими оскомину вопросами, клацают кнопками диктофонов, и я не выдерживаю.
Вдох. Выдох. Крик.
— Хва-а-атит! — бью ладонью по столешнице, ойкаю, а на кафе вдруг опускается густая вязкая тишина. — Если вы хотели получить ответы, значит, вы их сейчас получите…
Глава 3.1
Демьян
— Запомни, Оль, если что-то случится, ты сразу же звонишь мне. Сразу.
— Не волнуйтесь, Демьян Евгеньевич. Что может произойти на занятиях по танцам?
Новая Алискина няня кротко мне улыбается и поправляет воротник строгой кремовой блузки. С каштановыми волосами, заплетенными в тугую косу, в черных брюках и черном пиджаке она выглядит солидно и профессионально. Ее нам посоветовала одна из маминых подруг, и я понадеялся, что на этот раз мне повезет.
— Тогда до вечера.
Кивнув Ольге, я покидаю здание центра современных искусств и еду в офис, где в ожидании моего появления Леонид Парфенов, мой пиар-агент, меряет помещение нервными шагами и то и дело поглядывает на настенные часы.
— Ну? Как дела со Сладковой? — Ленечка набрасывается на меня с самого порога, так что приходится ставить крест на мечте выпить чашечку кофе в уютной тишине. Жаль.
— Нормально. Пресса поймала нас на выходе из подъезда ее дома. Фотографии скоро будут в печати.
— А согласие ты ее получил? Принципиальное?
— Пока нет.
— Плохо. Стареешь что ли, Ларин? Обаяние включи. Купи девочке букет красивых цветов. Кулон золотой подари, я не знаю.
Парфенову двадцать пять. Он младше меня на пять лет, а читает нотации, как будто старше на целую жизнь. И я собираюсь напомнить Леониду, кто здесь босс, начальник и депутат, но не успеваю. Потому что деятельный парень сует мне под нос распечатку с весьма плотным расписанием.
Визит в сто тридцать седьмой лицей. Дом культуры. Интернат для трудных подростков. Детская поликлиника.
День обещает стать весьма и весьма сложным. Каждого надо выслушать, для каждого найти правильные слова. Самые проблемные вопросы взять на карандаш. И врать нагло не хочется, хоть на горизонте и маячат важные для партии выборы. Финансирование дойдет далеко не всем и далеко не сразу.
Что там у нас первое по плану? Учебное заведение?
— Евгений Демьянович. Извините, Демьян Евгеньевич, — перепутав мои имя и отчество, краснеет до корней волос завуч многострадального лицея, но глаз не опускает, пусть и немного запинается. Выдыхает грустно и указывает на потолок. — Мы капиталки уже два года дождаться не можем. Фасад подкрасили немножко, а трещины по стенам ползут. За детей страшно.
— Пришлем комиссию, посмотрят. Вы в очереди на лето стоите. Возможно, ремонт получится сдвинуть на март. Но ничего не могу гарантировать.
— Спасибо, Демьян Евгеньевич. Чай, кофе будете? У нас кухня своя. Ватрушки с творогом — объеденье.
— Как-нибудь в следующий раз. Ехать пора. До свидания.
Оставив гостеприимного педагогического работника за спиной, я сажусь на заднее сидение служебной Ауди и кошусь на уткнувшегося в экран смартфона Ленчика.
— Все записал, Леонид?
Ответом мне служит тишина. Так что я мысленно считаю до пяти и, не получив никакого отклика, толкаю Парфенова локтем в бок.
— А? Что? Да все я записал, Демьяныч, — потирая ушибленное место, рапортует обиженный пиар агент и передает мне телефон. — Вас со Сладковой уже запостили.
— Оперативно.
— Слушай, Демьян, но все-таки эта твоя Юлька идеально подходит. Внешность самая обыкновенная. Не моделька, не актриса, не дочь генерального прокурора. Старая сказка о Золушке на новый лад.
— В смысле?
— Бедная девушка…
— Юля вовсе не бедная. Не миллиардерша, конечно, но на хлеб с маслом ей точно хватает. Дедушка оставил ей в наследство кафе, и она с удовольствием там работает.
— Так, Ларин. Не перебивай. Не порть мне сценарий. Бедная девушка встретила богатого принца в заснеженной Новогодней Москве. Он спас ее от неминуемой гибели. Вытащил из под колес серебристого Гелендвагена и забрал в свой пентхаус-дворец. И жили они с тех пор долго и счастливо…
— А можно как-то поменьше драмы?
— Нельзя. Люди ее любят.
Надувшись, отрезает Парфенов и упрямо молчит всю оставшуюся дорогу. Я же втайне радуюсь этому факту и прошу водителя сделать музыку громче, наслаждаясь известной по всему миру мелодией.
— Джингл Беллз, Джингл Беллз, Джингл Беллз рок…
В доме культуры нас встречают так же радушно, как и в лицее. Охранник узнает меня сразу и мгновенно пропускает через турникет. Директор Елена Германовна Савская, творческая женщина с замысловатой прической из множества косичек и локонов, принимает у него инициативу, провожает нас за кулисы и пускается с места в карьер.
— Осветительная аппаратура давно на ладан дышит. Того и гляди издаст последний предсмертный хрип!
Савская грустно вздыхает, у меня же аккурат посреди этой трагедии начинает вибрировать мобильник. И я бы хотел отклонить вызов, но имя звонящего вынуждает ответить.
— Что?! Вы там совсем офонарели?!
— Вот и я говорю, офонарели, — вторит мне директор, думая, что я сходу принялся за решение ее вопроса, а у меня перед глазами темнеет и стальной обруч сжимается вокруг сердца.
— Аллергия на орехи? Капельница? Ольга, вы нормальная вообще? Куда вы смотрели? Скоро буду! — высекаю жестко, от души проклиная тот день, когда я взял на работу новую няню, и теперь уже обращаюсь к служительнице искусства. — Извините, Елена Германовна. У меня дочка в больнице. Ехать надо.
— Дети — это святое.
Согласно кивает Савская, но я этого уже не вижу. Мчу на всех парах к выходу и непечатно ругаюсь. Был бы кто из прессы рядом, мог бы получиться чудесный видеорепортаж.
А так свидетельством моего морального падения становится только беременная трехцветная кошка.
Не надевая пальто, я выбегаю на улицу и так же торопливо пересекаю тротуар, чтобы поскорее добраться до машины. Долговязый Ленчик едва за мной успевает, поскальзывается на снегу и бранится не хуже сапожника.
— Захар, гони! В клинику. Срочно!
С Захаром Терентьевым мы учились на одном курсе, часто встревали в передряги, и на теплое место депутатского шофера я его перетащил сразу, как только узнал, что он живет в съемной однушке на окраине Москвы с женой и двумя маленькими детьми.
С тех пор Терентьев ни разу не дал повода усомниться в правильности принятого решения. Вот и сейчас он плавно трогается, вклинивается в поток автомобилей и постепенно разгоняется.
Скорость прилично выше допустимой, но мне плевать. И на возможные штрафы, и на имидж, и на все на свете, ведь там в больнице сейчас моя дочь.
— Ларина Алиса в какой палате?
Глава 3.2
Захар творит самое настоящее чудо, минуя все пробки, и уже через двадцать минут я нетерпеливо цепляю на ботинки бахилы и атакую регистратуру. Благо улыбчивая девушка Соня знает меня в лицо — мы с дочкой наблюдаемся в этой клинике с самого ее рождения и пару раз попадали сюда с обострением аллергии.
