Педикюрщицы хватаются за мои ноги. Визажист быстро подготавливает мое лицо маской, а парикмахер смачивает волосы, чтобы освежить кончики.
Никогда до этого столько народу одновременно не занимались моей персоной! Я не вижу результата, лишь с ужасом смотрю, как мне наращивают длинные ногти.
— Нет! Не надо такой длины! — пугаюсь я. — Мне неудобно будет!
— Всем удобно! — отрезают мастера. — Зато красавицей будете! Хоть ногти поносите!
* * *
— Это не я… — оглядываю я в зеркале то, что сотворили со мной в пафосном дорогом салоне.
— Какая ты красивая, Тая!!! — взгляд Никиты горит откровенным огнем на меня.
Из зеркала на нас с ним смотрит… настоящая красавица. Я не такая в жизни. У меня нет копны черных блестящих волос до талии, которые сейчас тщательно завиты голливудскими волнами. У меня нет таких огромных выразительных глаз, скул, точеного носа и идеальной линии подбородка. У меня длинные ногти с графическим рисунком, идеальный педикюр. Идеально красное платье в пол — вообще все идеальное!!!
— О, Ванесса, привет! — идет на меня незнакомая девушка, и уже лезет чмокнуть в щеку. — Как дела? Как поживаешь, дорогая?
— Все хорошо, Ритка, — отвечает за меня Никита. — Только это не Ванесса.
— Как это не Ванесса?! — отступает на шаг Рита, прищуриваясь сильнее. — Ванька, прекрати меня разыгрывать!
— Простите, вы меня спутали!
— Ох-ре-неть!!! — по слогам произносит Рита, а Никита самодовольно ухмыляется. Видно, что результатом он очень доволен. — Ник, ты себе копию сестры нашел?! Но зачем?! Ах ты мелкий извращенец!!!
— Что похожа? — Никита доволен как кот, а мне все более неприятно и тревожно.
— Как две капли! — подтверждает Рита и грозит ему пальцем.
* * *
Таисия
— Никит, а зачем ты из меня Ванессу сделал? — не понимаю я, садясь в машину.
— Э-э-э… не делал. — бегают из стороны в сторону глаза парня. И мне снова начинает это все не нравиться. — Не знаю, само так получилось. Все, Тайка, расслабься. Едем на вечеринку!
Всю остальную дорогу мы молчим. Выезжаем на загородную трассу. Уже давно стемнело. Чувство тревоги не покидает меня. Не могу объяснить себе ее природу, но кажется, что вот-вот произойдет нечто ужасное и непоправимое.
Да еще примечаю несколько огромных черных автомобилей, которые едут за нами след в след. Но Никита как ни в чем не бывало гонит спорт-кар под громкий модный рэп.
Едем так еще минут пятнадцать. А потом сворачиваем к шлагбауму. Нас пропускают на закрытую коттеджную территорию. Джипы остаются позади, и я выдыхаю, хотя чувство тревоги никуда не пропадает.
Никита останавливается около глухого забора.
— Выходи, Тай, я машину на стоянку отгоню.
— Эм… — не вижу я никакой стоянки. Но темень такая, что немудрено. — Ты дай мою сумку с вещами.
— Нет, Тай, я ее захвачу, не переживай. Не надо тебе тяжести таскать! — наиграно весел парень. — Вылезай!
Я выхожу из машины в прохладную, даже холодную ночь. Никита тут же дает по газам и растворяется в ночном мареве. Темно. Около непроглядного забора ни души. Где же здесь калитка? И совсем непохоже, что в доме торжество. Ибо везде темно и тихо. Не нравится мне все это. Ох, как не нравится!
И в это самое мгновение я вижу, как от забора отделяется несколько теней. Я и двинуться не успеваю, как на меня молниеносно набрасываются двое бугаев. Валят на землю, я даже пикнуть не успеваю. Мне на голову надевают черный мешок, меня вяжут, скручивают, и поднимают как мешок с картошкой.
— Попалась, богатенькая сучка! — рычит мужской неприятный бас.
— Сейчас будешь сосать Давиду! И нам всем! — под оглушительный громоподобный мужской хохот меня тащат куда-то связанную и спеленутую мешком. — Ох мы тебя выдерем! По кругу пустим!
Таисия
Свет. Тусклый, электрический. Все помещение накурено. Натужно кашляю, а откашлявшись поднимаю голову. Только что меня выволокли из мешка, в котором везли куда-то минут двадцать.
Мои руки завязаны за спиной грубой веревкой. Колени разбиты и подкашиваются. Я не могу пошевелиться, не могу встать — ибо без рук сделать это невозможно. Мне холодно и страшно. Так страшно, что зуб на зуб не попадает.
Но мне не только не помогают встать, а грубо пихают под колени, чтобы переместить поближе к кожаному креслу.
— М-м-м… — скулю я, когда меня подпихивают к дорогим мужским ботинкам. Далее следуют длинные ноги в джинсах. Широко расставленные ноги уверенного в себе мужчины.
— Вставай, сучка, на колени, быстро! — рычит кто-то позади меня, вновь пихая ногами.
— Я… я не могу! — задыхаюсь я.
Тогда кто-то подхватывает меня под мышками и дергает вверх, устанавливая на разбитых коленях. Упираюсь ими в холодный паркет, чувствуя, на нежный шелк платья быстро намокает в крови.
— Кто вы… — еле произношу я.
— Я — твой главный кошмар, Ванесса! — произносит тот, к кому в ноги кинули меня.
Мужчина. Огромный. Накаченный. В футболке. Все руки в татухах. Бицепсы, трицепсы перевитые венами. Настоящий бугай. Настоящий бандит. Рожа у него такая, что сейчас задушит меня. А меня ли? Почему они называют меня не своим именем?!
— Я… я не Ванесса! — выкрикиваю я, отчаянно силясь рассмотреть лицо бандита, сквозь сизый накуренный дым и тусклое освещение.
Мужчина прищуривается, смотрит мне прямо в глаза. Глубоко затягивается сигаретой. Он смотрит на меня так, будто прикидывает, какой кусок лучше из меня вырезать первым. О, господи… надеюсь я не к каннибалам попала…
— Не ломай комедию, Ванесса. — произносит он низким густым баритоном от которого у меня мурашки по спине бегут. — Ты прекрасно знаешь, кто я. И, кто был моим братом!
— Нет! Нет же! — выступают у меня слезы. — ш-ш-ш… — шиплю я от боли, ибо дернулась, а тонкие запястья вновь обожгло и изранило грубой веревкой.
— Что ты ее слушаешь, Дава, давай, выдери ее первым и дай нам уже, а то яйца у всех переполнены — спецом не трахались несколько дней, чтобы девку Бондаря натянуть хорошенько!
— Заткнись! — твердо затыкает он тираду своего подельника. — Пока не насыщусь ей, вам не отдам!
Хряк вздрагивает, тупит взор, делается меньше ростом. Дава — явно тут лидер, и такие страшные бугаи как Хряк
