нарядил меня и накрасил, точно Ванессу!
— М-м-м… — стону и всхлипываю от бессилия… — я не она… не она я…
Кто-то в четвертый раз грубо поднимает за голову. Вижу, как мне в лицо замахивается кулак. Прикрываю глаза в ожидании удара. Знаю, что он будет последним. Я — не железная. И не супер-героиня из боевика. Я обычная хрупкая девушка, которая страдает сейчас и принимает издевательства бандитов из-за жёсткой подставы от лучшей подруги.
— Нет! Хряк, оставь ее! Не смей! — слышится властный голос Давида. — Ты же уроешь ее этим ударом. Смотри, вы итак добили ее до невменоза!
Меня отпускают, и лишившись опоры я вновь лечу вниз, под ноги Давида.
— Давай, девочка, — в нетерпении приговаривает он. — Не испытывай терпение моих пацанов. В следующий раз их останавливать не стану.
— Я — не Ванесса. — приподнимаюсь на разбитых коленках. — Не Ванесса…
— Мне уже похуй! — усмехается Дава. — Видно, что он продолжает думать о моем вранье. — Прими его в рот целиком!
Таисия
Дрожащими пальцами стараюсь справиться с ширинкой. Они трясутся, и я никак не могу дернуть замком вниз. Мне так страшно, что кажется, что все это происходит не со мной. Словно бы я смотрю какой-то дурной фильм, триллер с участием девственницы и дюжины отмороженных ублюдков.
— Что ты там возишься! — прикрикивает на меня Давид.
— Дав, давай поможем даме? В зад пусть примет кого-то, тогда быстрее шевелиться начнет!
Вздрагиваю. Только не это… Очень надеюсь, что до этого не дойдет. Но все равно начинаю действовать проворнее.
У меня наконец получается справиться с ширинкой Давы, расстегиваю верхнюю пуговицу на джинсах. Расстегиваю пряжку ремня. Дава стаскивает всю длину кожаного ремня, и сложив его пополам недвусмысленно похлопывает им себе по ладони. Неужели пороть меня вздумал? От этих идиотов всего можно ожидать.
Дава привстает, чтобы я стащила джинсы вместе с черными боксерами с его мощных бедер. Я ожидаю всего что угодно. Ожидаю, что орган его будет грязным и отвратительно пахнущим. Но это не так.
Член Давида огромен. Нет, не так. Он ОГРОМЕН!!! Он настолько длинен, что линейка в тридцать сантиметров едва ли сможет с ним конкурировать. Дополнительного объема ему придают перевитые, налитые кровью вены. Крупная головка покачивается около моего лица, а на самом кончике ее блестит выступившая смазка. И пахнет он мускусом, чем-то свеже-соленым, и немного парфюмом бандита. Ничего отвратительного в этом запахе нет. Более того, он действует на меня странно: у меня самой внизу живота все скручивается в тугую спираль, а горошина и лепестки простреливают сладкой мучительной истомой.
7.2
— Быстрей! Что ты его там разглядываешь! — член Давида дергается в нетерпении
А мне, запуганной его словами и его головорезами, ничего не остается более, чем как приоткрыть свои губы и дотронуться ими до гладкой шелковистой головки.
Дава дышит часто и глубоко. Его кадык дергается от моего прикосновения к самому сокровенному.
— Давай! Поработай языком и губами!
— Ахаха! — ржут твари на фоне, будто я делаю нечто веселое.
Я высовываю язык, и прикрыв глаза, слизываю выступившую бриллиантовую каплю. Солено. Остро. Терпко. Даже, немного сладко. Приоткрываю губы еще шире, чтобы обхватить всю головку, целиком. Но мне с трудом удается это сделать. Навершие едва ли помещается у меня во рту, но я стараюсь. Обхватываю ствол ладошками. Обеими, но не их длины, не ширины не хватает на то, чтобы обхватить внушительный орган бандита.
— Работай, работай головой! Губами! Принимай его глубже! Даешь горловой! — улюлюкают «зрители».
Головка скользит у меня во рту. Я насаживаюсь на нее ртом изо всех сил, но протолкнуть глубже член столь внушительного объёма мне удается с трудом.
А Дава явно кайфует, лишая меня девственности орально. Он не спешит, и не подгоняет. Другой бы, например, Хряк, давно бы намотал мои волосы на кулак, и задал бы свой собственный темп. Другой, но не Дава.
Давид Позволяет мне самой работать с его агрегатом в том ритме, в котором мне комфортно. Если так можно сказать о ситуации, когда меня вынуждают раз за разом заглатывать мужское главное достоинство.
Я устаю. Мои губы растянуты и тоже ноют. Язык давно устал ласкать головку. Слюны много, и я едва давлюсь ею, стараясь размазать ее по стволу, перевитому венами. И тут тяжелая горячая мужская рука ложиться мне на затылок.
Я вздрагиваю. Вот оно — началось. Сейчас заставит меня насаживаться глубже и быстрее. Но этого не происходит. Давид лишь поглаживает меня за загривок, перебирая мои волосы. Будто поощряет. Или платит за то удовольствие, что я сейчас доставляю ему своим ртом, языком и губами.
— Расслабь горло. — говорит он почти ласково. Но все же это приказ. И я понимаю: никакой ласки! Это он меня так просто готовил, чтобы я заглотила его питона целиком. Но это — невозможно! Был бы у него член поменьше, не таких чудовищных размеров — еще куда не шло. А вот так, все тридцать сантиметров чудовищной длины вряд ли поместятся во мне.
— Ммм… — мотаю я головой, не выпуская изо рта его друга.
— Не бойся. Расслабься. Это под силу каждой женщине.
Под силу каждой! Вот сам бы и заглатывал шланг тридцатисантиметровой длины! Я бы посмотрела на него.
Волком гляжу на него. Меня стошнит. Точно стошнит. Я не смогу!
— Тогда мне придется лишить тебя девственности там. — говорит спокойно Давид. — Понимаешь, твои губки и язычок конечно милые, но мне этого мало. Выбирай. Или глубоко в рот, или… туда.
— Туда… — выпускаю я изо рта питон.
Туда мне кажется не так страшно и грязно как то, чем я только что занималась с этим страшным мужчиной.
— Я слишком зол на тебя, Ванесса. — в задумчивости произносит Давид, откровенно разглядывая мои губы, блестящие от слюны и смазки его органа. — Я буду излишне жесток с тобой. Уверенна, что хочешь лишиться девственности именно со мной?
— А у меня есть выбор? — охрипшим от продолжительного минета голосом спрашиваю я.
— Есть. — кивает Дава. — Выбирай из моих пацанов!
Его слова встречаются бурными возгласами одобрения и расхлябанным гиганьем.
— Да, красотка! Давай, со мной! Я уж тебя не обижу! — улюлюкает лысый усач.
Я содрогаюсь от мерзости.
— Нет, Валерон, чего это с тобой? возражает
