— Ох и правда, о чем, блин, я⁈ — рыча, выдохнула она, а я четко себе представила эти закатывающиеся от беспомощности в борьбе с человеческой тупостью глаза и судорожно запущенные в волосы пальцы. — Может, о том, что одна из моих лучших подруг продинамила меня в день самого важного события в моей жизни⁈
— Продинамила? — окончательно затупила я. Ребят, а что вообще происходит? В какую камеру улыбаться?
— Где, твою мать, тебя носило⁈
— Я… я напилась и потом…
— Нет, ну ты нормальный вообще человек или как? Нельзя было это сделать не на подходах к торжеству, а во время оного⁈
— Да я не планировала, так вышло само. Это все Влад, ай, ну его сейчас не об этом… — и тут до меня окончательно дошло, что разгневана подруга не тем, что я провела ночь с ее мужем, а то, что так и не появилась на ее свадьбе. Моя трусливая душонка с облегчением выдохнула вслух, и уже спокойнее я произнесла: — Мне правда безумно жаль…
— Думаешь, я прощу тебя так просто? — сменив гнев на обиду, воззвала к моей совести она.
— Да я сама себя не прощу, а про тебя и думать боюсь… — призналась я, содрогаясь от воспоминаний о безумном сексе с ее мужем. Я так боялась этого вопроса, но еще больше меня страшила перспектива незнания. Собрав остатки хладнокровия, я все же спросила: — Как все прошло?
— Как-как. Как на всех свадьбах, где алкоголя больше, чем совести у людей. Все упились в хлам, будто вчера сухой закон отменили.
— А Андрей… Как он?
— Он первый и напился. Придурок. До сих пор, наверное, валяется в номере бездыханно.
— Ты вообще когда его в последний раз видела?..
— Вчера, когда еще? Его, как только Стас с Деном увели, так и не видела больше…
«Странно, он, наверное, мог быть пьян, но уж точно не пьянее меня, а я на ногах стояла твердо, даже если чуть под наклоном», — соображала я, пока Софка продолжала монолог Чацкого.
— Ой да сдался он мне! Пусть думает, как будет прощение вымаливать, пока трезвеет…
«Тут есть еще один человек, который полдня уже ломает голову над этим вопросом…» — безнадежно сказала я сама себе.
— Уварова, сегодня, так и быть, сжалюсь над тобой. Лечи больную головушку, но завтра жду тебя у нас.
Образы обнаженки из моего ночного приключения стали проявляться в памяти очень не вовремя. То и дело перед сознанием мелькали воспламененные страстью глаза, соблазняющие, приручающие, гипнотизирующие. Если бы не его кобелиный характер и не брак с Софкой, определенно этот мужчина мог быть следующим Владом для меня на долгие годы… Нет, он мог стать следующим Владом на долгие десятилетия, потому что такие породистые мужики явно не имеют срока годности, что в двадцать, что в семьдесят они сбиты из отборного тестостерона…
— … Алё, блин, Катерина! Выйди из темного царства, ну, — доносилось из трубки, а еще какие-то глухие звуки, будто Софка колотит мобильником о твердую поверхность, пытаясь привлечь мое внимание хоть как-нибудь.
— Да-да, я тут…
— Ага, тут, так же, как и вчера на моей свадьбе.
— Слушай, мне что-то совсем хреново, — ни разу не соврала я, почти плача. — Можно я потом позвоню, а?
— На твое несчастье, все твои «потом позвоню» я знаю вдоль и поперек. Никаких потом. Завтра жду или можешь забыть, что у тебя тридцать лет была самая снисходительная и понимающая подруга!
Мне ничего не оставалось, кроме как покорно согласиться. Пусть сейчас думает, что победила, а завтра я уж какую-нибудь золотуху придумаю, чтобы избежать встречи с ней и ее козлиной мужем. А в понедельник меня ждет двухнедельная командировка в Томск, даже если рейсы отменят из-за непогоды, пешком уйду. Мне правда очень надо, только бы не смотреть ей в глаза, пусть он сам во всем признается, пусть обвинит меня, что стал жертвой моего ловко спланированного и такого же коварного соблазна, пусть на меня повесят хоть дело Битцевского маньяка, но я отказываюсь признаваться в несмываемом грехе сама! О. Т. К. А. З. Ы. В. А. Ю. С. Ь!!! Хотя бы сегодня могу я не вставать грудью за этот чертов мир, а воспользоваться тактикой «сижу в кустах и жду героя»?
Глава 2
— Ты сегодня совсем молчаливая, — не отрываясь от утренней газеты, заметил босс, когда наш самолет взмыл в воздух.
За что люблю бизнес-класс, там есть куда спрятать глаза, которые врут не так искусно, как язык. Отвернувшись к проходу, я сделала вид, что заинтересована картинкой на экране сидящего в соседнем ряду пассажира. С пофигистичностью, которая неизбежно деформирует сознание человека, побывавшего в аду, я солгала:
— Ты знаешь, что утро понедельника я всегда провожу в состоянии сомати.
— Я достаточно тебя знаю, чтобы различать твои состояния. Сомати — это в любой другой день, а сейчас больше похоже на зомби, — тоном строгого надзирателя заключил Влад и отложил газету на столик.
Теперь все его внимание принадлежало мне. В любой другой день я была бы безмерно благодарна высшим силам за этот грациозный реверанс в сторону моего таящего любовь сердца. В любой. В другой. Не тогда, когда эти реверансы больше похожи на подножки тому, кого желают добивать мучительно и долго. Пока я рисовала в воображении перспективы своего будущего рядом с мужчиной, которого я безнадежно люблю и который женится на другой, этот самый мужчина сидел рядом и самостоятельно выдавал версии:
— На свадьбе твоей подруги подавали шампанское и больше ничего? Обычно ты только от него так мучаешься с головной болью.
— Как оказалось, другие напитки приносят не меньше проблем, — так же бесцветно произнесла я.
— Слушай, Катрин, ты слишком редко отдыхаешь, поэтому твои выходные всегда похожи на пьянки звезд российской эстрады. На этот раз тоже что-то зажигательное?
— Так зажигательно, что теперь бы только пеплом по ветру не развеяться.
Влад посмеялся и, обворожительно улыбнувшись, указал на свою газету:
— Может, мне не стоит переворачивать страницу?
— Смешно, — бросила я тем же убитым тоном. Его попытки поднять мне настроение никак не компенсируют того хаоса, который он же и устроил в моей душе три дня назад. — Все было куда проще, чем ты себе представил. О таком газеты писать не станут, разве что колонки женских журналов в разделе «Еще чуть-чуть о женской дружбе».
— Погоди, ты что, с подругой поссорилась? — интонация Влада будто содержала разочарование.
Он, видимо, рассчитывал на сенсацию, а я до тошноты скучная. Как там Ницше говорил, лучше веселое чудовище, чем сентиментальный зануда? Конечно, я хочу остаться чудовищем, но сейчас пусть думает так, чем знает правду. И хотя мне уже нет нужды в его глазах поддерживать образ идеальной женщины, нет ни одного повода и ронять свое достоинство той правдой, с которой я сама смириться не смогу еще очень долго.
— У Томска хорошие показатели в валовом региональном продукте. Думаю, можно присмотреться еще к паре-тройке компаний там.
— Если ты так говоришь, значит, уже давно присмотрелся к кому-то.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — усмехнулся Влад, то ли радуясь этому факту, то ли сожалея. Он протянул мне наброски инвестиционного плана и добавил: — Вот, глянь.
— Только глянь? — скосила я недовольный взгляд.
— Не разыгрывай дурочку, госпожа заместитель. Ты же знаешь, что читатель из нас двоих — это я. Тебе же выпала участь куда почетнее — незабвенного автора по освоению новых инвестиционных горизонтов.
— Фантастика — не мой жанр, — скривившись, огрызнулась я, на что босс давно уже не обращает внимания.
— Но твой конек. Жду завтра к утру анализ по первым трем компаниям. А к вечеру еще по двум.
— Изверг, — бросила я, пролистывая сводки.
— Зато заботливый. Ты точно будешь избавлена от своей внезапной хандры на ближайшие сутки.
— В курсе же, что эти сутки будут короче чуть больше, чем на треть? — намекнула я на разницу во времени между Москвой и Томском, к которым прибавится еще и время перелета.
— Серьезно, что ли? — даже не попытался правдоподобно изобразить удивление босс. — Зная твое рвение к работе, уверен, что ты не дождешься приземления и сделаешь что-то во время перелета. Кстати, так ты скомпенсируешь почти пять часов.
