На самом деле в нем не так уж много такого, на что не клюнула бы женщина. Даже в свои сорок лет он сохранил свое худощавое, мускулистое телосложение. И даже с несколькими седыми прядями в его каштановых волосах и несколькими морщинками вокруг глаз, когда он улыбается, он все еще заставляет мое сердце ускоряться. Наверное, этого больше не должно было случиться, но случилось.
— Почему у меня такое чувство, будто меня только что поймали на жульничестве? — спрашивает он.
Что на него нашло? Я не знаю, как ответить, да и ищет ли он вообще ответ. Я подозреваю, что он просто трахает эту Кристину, может быть, поэтому он чувствует себя по-другому. Но я не собираюсь высказывать это мнение вслух, и оно, вероятно, неверно в любом случае. Я уверена, что у него был секс после развода. Не могу быть уверенна, но это более чем вероятно. А мне можно уже сдать свою вагину в музей, она так давно не использовалась.
— Не то чтобы я не был на свидании с тех пор, как мы расстались.
Так и думала, но мне не нужно было слышать эту информацию.
— Возможно, я не самый подходящий человек для обсуждения этого вопроса.
Он качает головой, поднимаясь на ноги.
— Просто очень легко вернуть все на свои места.
— Да, — признаю я.
Он направляется к двери, но тут же оборачивается.
— Ты женщина, которую трудно завоевывать, знаешь?
Но прежде чем я успеваю ответить, он уходит.
* * *
Я помню тот день, когда мой брак распался. 22 октября, за год до того, как кто-то из нас произнес запретное слово на букву «Р». Но в тот день я поняла, что у нас большие неприятности. Накануне вечером у нас была еще одна ссора, которая продолжалась до утра и после обеда на следующий день. Я позвонила Райану на работу, пытаясь помириться, умоляя его пойти к психологу, чтобы нам помогли. Он отказался.
Мое сердце разбилось.
Вот тогда-то я и поняла. Похоже, ему было все равно. Он не стал бы сражаться за меня. Каждая женщина должна знать, что ее мужчина будет бороться за нее, защищать ее, идти в бой, чтобы удержать ее, но я знала, что в тот момент Райан просто отпустит меня.
Сквозь слезы я сказала ему, чтобы он запомнил этот день — день, когда он сломал нас.
Обнаружить, что твой муж недостаточно заботится о вашем браке, чтобы бороться за него, — это горькая пилюля, которую нужно проглотить. Ты хочешь упаковать свои вещи, попросить развод. И если бы речь шла только о тебе, ты бы так и сделала.
Но у вас наверху спят трое детей, и ты посвятила всю свою жизнь их воспитанию. Так что это не так просто. Ты не хочешь делить время, ты хочешь укладывать их спать каждую ночь. К тому же ты понятия не имеешь, как выглядит развод.
Поэтому ты говоришь себе, что оно того не стоит. Ты проглатываешь свою гордость и говоришь, что сожалеешь, но ты не уверенна, за что именно. И ты знаешь, что через неделю у тебя снова будет такая же ссора.
Каждый раз, когда твой телефон мигает сообщением, сердце подпрыгивает, в надежде, что это он, надеясь, что он протягивает руку, надеясь, что он передумал, надеясь, что он все еще любит тебя достаточно, надеясь, что он хочет бороться за вас. Но это никогда не он.
И ты чувствуешь себя глупо, даже надеясь на это. И ты это знаешь.
Поэтому ты решаешь смириться и остаться, нацепив фальшивую улыбку, завязав волосы в неряшливый пучок, надев штаны для йоги, выполняя обязанности мамы, делая все в одиночку, хотя вы с ним все еще живете под одной крышей.
И вот однажды это происходит — симпатичный парень из твоего спортзала улыбается тебе.
Действительно чертовски мило улыбается.
Твой муж больше никогда так тебе не улыбается.
И с этой улыбкой, в этот момент, что-то внутри тебя щелкает.
Я стою того, чтобы за меня бороться. Возможно, найдется кто-то, кто считает меня достаточно хорошей, кто не говорит, что я эгоистична, драматична, чрезмерно чувствительна, придирчива, стервозна или сумасшедшая.
Твой день сделан совершенно незнакомым человеком. Если бы только твой муж когда-нибудь смотрел на тебя так, как он смотрел раньше.
Чего только не отдашь за один взгляд, полный любви.
* * *
Как только я набрала номер и услышала его голос, я поняла, что он все еще зол после вчерашнего вечера. Очевидно, я опять облажалась. На этот раз ему не понравилось, как я выдохнула. Очевидно, дыхание было еще одной вещью, которую я делала неправильно.
Было воскресенье, и его машина не заводилась. Райан бушевал, раздраженный тем, что у нас было так много дел. Нашему сыну нужно было подстричься и отвезти его домой к другу, а нам нужно было идти на мессу, и казалось, что теперь мы ее пропустим. Это был уже третий раз за два месяца, когда машина доставляла ему неприятности. Понятно, что это было неприятно, и я хотела помочь. Я схватила свой телефон, чтобы попытаться выяснить, как мы можем отбуксовать машину, и при этом я глубоко вздохнула. Вот тогда-то все и началось.
— А это еще зачем? — рявкнул Райан.
Я не знала, что сказать. Мне просто нужно было сделать глубокий, очищающий вдох. Это то, что каждая книга самопомощи в мире говорит сделать, чтобы снять стресс. Но я знала, что сейчас будет еще больше стресса. В груди у меня все сжалось, и я собралась с духом.
Он начал разглагольствовать. Все, о чем я могла думать, было то, что я действительно чувствовала, что пытаюсь, и все же еще раз, я терпела неудачу. Может быть, потому что я старалась за двоих.
Мы уже давно не ладили, и я чувствовала, что только я одна пытаюсь наладить отношения. Поэтому я сделала то, что я сделала, то, что казалось необходимым — извинилась снова.
Я плакала, когда говорила это, я чувствовала себя маленькой и глупой, потому что он был тем, кто ругался, будил нашу дочь, говорил и говорил о моих вздохах и дурацкой машине.
Но я все равно это сделала. И я ненавидела себя за это.
— Я отменяю нашу поездку в Нью-Йорк, — сказала я.
— Это моя поездка на день рождения, — сказал Райан. — Клянусь, ты такая эгоистка.
— Я не хочу ехать и ссориться все это время.
— Так не будем.
— Я не хочу притворяться, что у нас все в порядке. Мы попали в беду. Наш брак в беде.
— Ты всегда так драматизируешь, Боже.
Может быть, это было неправильно, но, поскольку я не эгоистка, мы действительно поехали в Нью-Йорк через несколько недель. И, как и ожидалось, все было прекрасно в течение целых трех дней — хороший отель, хорошая беседа, хорошая еда. Но когда пришло время возвращаться домой, время возвращаться к реальности, и в аэропорту воцарился небольшой хаос — типичные глупые путешествия — он расстроился и набросился на меня с ссорой.
Прежде чем опустить голову, я поймала взгляд женщины-кассира за стойкой. Я никогда не забуду этот жалостливый взгляд. Я чувствовала себя такой маленькой, мне было стыдно. Через несколько минут, когда мы проходили через охрану, Райан наполовину извинился передо мной, но я лишь улыбнулась в ответ. Мне было так грустно, что мы не смогли продержаться эти три дня. Но я никогда не думала, что мы сможем это сделать.
Я закрыла глаза в самолете, и слезы покатились по моим щекам. По-моему, он даже не заметил. Там, в облаках, я прошептала, надеясь, что Бог услышит меня, потому что мы были так близко к нему.
— Пожалуйста, помоги мне.
Я устала чувствовать себя так плохо, быть единственной, кто пытался. Я больше не хотела грустить или ненавидеть себя. Я заслуживала лучшего. И не хотела притворяться ни на секунду дольше. Я больше не собиралась пытаться быть идеальной.
* * *
Это всего лишь несколько примеров того дерьма, которое вылилось в наш брак. Было так много таких мелочей, глупых вещей, на самом деле. Я не могу сказать, что нас уничтожила большая, изменяющая жизнь вещь, я имею в виду, что в нас не врезался астероид.
Нет, наш брак умирал медленной смертью от ерунды, шаг за шагом. И в какой-то момент, я не помню точно, когда именно, потому что это было постепенно, я решила, что больше не собираюсь отдавать Райану ни кусочка себя. Когда мы поженились, я постаралась вычеркнуть из стандартных клятв слово «повиноваться», и я знаю, что там не было и слова о том, что я обещаю убить свою душу.
