- Отец Макса умер? – воскликнула Даша. – Когда?
- В середине 2009 года, больше двух лет назад, - тихо ответила Лена.
- Он же был такой.., такой здоровый, веселый, как же он мог умереть? – недоумевала Даша. – Он был Максу и отцом, и братом, и другом, всегда так поддерживал меня. Как же он мог умереть?
- Ох, Дашка. Но это еще не все. Процессы, которые шли вокруг Звенигородцевых, было не остановить – банки обратили взыскание на все, до чего смогли дотянуться. Я-то хорошо это знаю, потому что тогда работала в Сбербанке, а он был крупнейшим кредитором строительного холдинга. Арестовали и продали с торгов не только имущество компаний, но и почти все личное имущество. Вроде бы остались какие-то трасты в оффшорах и квартира Макса, а все остальное ушло, почти с молотка.
- И дом родителей в парке? – спросила Даша. Трехэтажный особняк на берегу Дона и на территории старейшего парка в городе был гордостью семьи.
- Дом тоже. Знаешь, в области в то время как раз власть сменилась, в общем, пока мадам Звенигородцева нашла подходы к новой власти – было поздно. Область, конечно, сменила гнев на милость, дома достраивают на деньги области и на новые кредиты. И, знаешь, кто руководит строительной компанией теперь?
- Кто? – спросила Даша, она была раздавлена услышанным. Да, она выкинула Максима и из головы, и из жизни, но слышать о несчастьях, постигших его семью, было тяжело.
- Максим.
- Что Максим? – не поняла Даша.
- Руководит строительной компанией Максим. Это было условие, на котором Звенигородцева стояла до последнего.
- Максим – руководитель строительной компании. Бред какой-то! – не скрывала своего удивления Даша. – Да ему плохо делалось, стоило отцу заговорить о стройке. Он же не мечтал дальше тепленького места в банке, чтобы можно было только бумажки перекладывать и точка.
- Ты бы видела его теперь. Он со строек не вылезает, серьезно. В каком-то интервью местной газете заявил, что осознает свою ответственность и спать не может, пока бедные дольщики не въедут в свои квартиры.
- Да ладно! – не поверила Даша. – Хотя, Лен, знаешь, но должен же он был когда-то измениться. Жалко только, что должны были произойти такие события.
- Да уж, - Лена хотя и не любила Звенигородцева, но о смерти его отца можно было только сожалеть. – Ну а насчет его личной жизни, Макс женился во второй раз, и у него родилась дочь полгода назад.
- Здорово, я рада за него, - проговорила Даша. – Думаю, из него, наконец, получился нормальный отец и муж.
- Ну это вряд ли, - протянула Лена, внимательно всматриваясь в Дашино лицо, та не выглядела расстроенной, неужели, наконец, излечилась от своей несчастной влюбленности в Максима.
А Даша не видела ничего перед собой – Макс опять женат, у него есть ребенок, он потерял отца и возглавил компанию, и все это без нее… а ведь когда-то они мечтали, что все будут делать вместе, или она одна мечтала об этом?..
Утро редко бывает добрым – это Максим уяснил давно, вот и сегодня начало нового дня не предвещало ничего хоть сколько-нибудь хорошего. Яркие солнечные лучи пробивались через неплотно задвинутые шторы, раздражая его бедную голову, все тело болело – он опять уснул на узком и коротком диване в своем кабинете. В воздухе висел тяжелый запах виски и сигарет, где-то в глубине большой квартиры работал телевизор и плакал ребенок. Все как всегда – субботнее утро семейного человека. Максим устало поплелся в ванную.
Он уже стоял под ледяными струями живительного душа, постепенно обретая человеческий облик, и вдруг вспомнил вчерашний разговор с Вовкой и слова о том, что Даша вернулась. Усталость, недовольство и, чего уж греха таить, похмелье, исчезли в один момент. Даша вернулась! – интересно, какая она теперь?
Максим брился и напевал что-то себе под нос, в безрадостном прежде дне вырисовывались все более и более приятные перспективы. Гораздо проще жить, зная, что Даша где-то рядом, ездит по тем же улицам, ходит в те же места.
- Максим, идем завтракать! – позвала его жена, он даже не называл ее уже по имени – только безлично «жена».
- Иду, - проворчал он.
Жена, Ира, сегодня была что-то уж слишком тихой, но раздражала его, несмотря ни на что: ну неужели сложно взглянуть, наконец, на себя в зеркало и понять, что просто неприлично напяливать на свои растолстевшие формы старые вещи – он разве мало дает ей денег? И что за вульгарщина пить кофе со сгущенкой? – Даша всегда пила только двойное эспрессо или капучино без сахара. И неужели трудно выключать свет в коридоре? – она же знает, как его это бесит.
Она взяла пульт от телевизора и включила MTV– как можно смотреть и слушать такую глупость?
Максим поднял глаза на Ирину, которая, уютно расположившись на диванчике у окна, с ленивой улыбкой пила утренний кофе, и понял одну вещь – он должен с ней развестись!
Даша блаженно потянулась на своей широкой кровати, шелковые простыни были, конечно, капризом, но они так нежно хранили тепло ее тела. Вчера был отличный день – ее первый рабочий день на новом месте, в новой должности. В 30 она стала заместителем управляющего регионального филиала крупного иностранного банка и имела намерения в течение ближайшего полугода занять пост управляющего.
Она встала и, накинув халат, направилась на кухню. Как же здорово оказаться, наконец, в собственной квартире. Прошедшие 6 лет Даша жила не в худших местах, но все они не были домом, а съемным жильем, более или менее удовлетворявшим ее запросы. В Ростов Даша прилетела только в четверг, но мама все приготовила к ее приезду – в холодильнике были продукты, а в кофемашине – свежие зерна, а что еще нужно субботним утром?
Даша сделала себе чашку двойного капучино и присела около окна – город просыпался, на смену вчерашнему дождю выглянуло холодное яркое солнце.
Итак, Максим – директор строительной компании и отец семейства – какой-то оксюморон, почти как живой труп! – усмехнулась Даша.
Неужели с момента их знакомства прошло уже 13 лет? Какая-то страшная цифра, 13 лет – целую жизнь назад, они были такими юными, Макс был ветреным, она – целеустремленной, она любила, а он – тогда ей казалось, что он тоже был, хотя бы влюблен.
Даша прислонилась лбом к холодному стеклу и, как наяву, увидела тот зимний день, когда она призналась подружке Лене, что ей нравится Звенигородцев.
