Коля напрягся. В каких единицах она измеряет этот пресловутый эквивалент?
– Я готов соблюсти! – Он улыбнулся настолько старательно, что в челюсти что-то щелкнуло.
– И каким же образом? – Маргарита провоцировала его, сознательно ставя в неудобное положение. Она тянула свою месть, как сливочную тянучку, но удовлетворения и ожидаемой сладости не чувствовала.
Николай весьма приблизительно предполагал, что следует делать, но даже в общих чертах озвучить это не позволял скудный словарный запас. Разумеется, определенный набор понятий был ему известен, но ни одно из этих слов произнести в приличном месте было нельзя. Подивившись скудости русского языка и слегка обидевшись на бестактную Маргариту, он затих, запутавшись в формулировках.
Маргарите надоело делать первые шаги, медленно, но верно превращавшиеся в галлопирование навстречу медленно соображавшему кавалеру. Николай никак не мог перешагнуть финансовую пропасть, разделявшую их, боясь не допрыгнуть до края, и начать полноценный процесс ухаживания без подтекстов и дипломатии. То есть получалось, что для осуществления акта отмщения Маргоше самой нужно было уламывать Колю, как кисейную барышню, и тянуть его в постель, подгоняя пинками и накинув на шею веревку. Такой поворот не вписывался в план. Они с Лидой предполагали, что это Коля станет чахнуть, сохнуть и атаковать неприступные бастионы Маргошиной порядочности. В данном пункте плана Лидка долго и обидно хохотала, мотая головой, как корова на пастбище, полном слепней и прочей жужжащей дряни. Конечно, Рита не являлась образцом невинности, но и не сделала ничего такого, чтобы лучшая подруга рыдала от смеха добрых десять минут.
– Ты не совсем адекватно оцениваешь свое поведение, – объяснила Лидка едва не поссоривший их приступ неукротимого веселья.
– Ты намекаешь, что я… – Рита подняла брови и выразительно округлила глаза.
– Не, что ты, – хихикнула Лида. – Они за это деньги берут, а у тебя иные цели.
– Знаешь что, – желчно процедила оскорбленная Маргоша, – у тебя менталитет совка, который морщится при виде креветок только потому, что их не пробовал. И кстати, никогда и не попробует, не судьба! Рылом не вышел.
– Да, – кивнула Лида, – рыло, как ты изволила выразиться, у меня подкачало. У меня вообще много чего подкачало, кроме серого вещества. Это я ни в коем разе не намекаю, что у тебя с головой проблемы, а то ты, смотрю, с возрастом мнительная стала! Но мое подкачавшее рыло не помешает мне подкормиться креветками. Главное, не пережрать и не нарушить пищеварение. Как говорится, на каждую креветку найдется свой гурман. И меня, каракатицу кривоногую, кто-нибудь приметит, еще не осень.
– Лидка, прости! – Маргоша чуть не расплакалась, поняв, что очень метко ударила подругу по самому больному.
– Да я сама хороша, – махнула рукой Лида. – Я, может, тебе даже завидую, что ты так легко мужиков на фарш пускаешь. Хотя и не одобряю. Видимо, из-за недоступности креветок.
Подруги рассмеялись. Накал страстей спал, но осадок остался, поскольку каждая успела озвучить глубоко запрятанное мнение о подруге. Тем не менее Лида тоже была уверена, что Николай правильно отреагирует на дамское внимание и возьмет инициативу на себя, торопясь откусить кусок пирога, пока его не утянули из-под носа ушлые конкуренты.
Судя по всему, Коля был из породы младенцев, которым нужно не только положить кашу в рот, но и разжевать. Рита оказалась загнанной в собственную западню: вечер заканчивался, и следовало либо попрощаться, либо транспортировать вяло отбивающегося кавалера к себе домой для продолжения банкета. По первоначальному плану именно Николай распалившимся петухом должен был скакать вокруг дамы и напрашиваться в гости, а она, в свою очередь, принялась бы изумляться его наглости и напору, смущенно отказываясь, но даруя надежду на продление отношений. Рисовали на бумаге, да забыли про овраги…
Маргарита вздохнула и выжидательно посмотрела на Колю.
Николай не был идиотом и прекрасно понимал, чего от него ждут. Но навязываться было страшно, поскольку он все еще не верил, что такая женщина действительно может быть заинтересована в его мужском внимании. Нет, конечно, он очень даже ничего, но неужели вокруг богатой и красивой бабы не вьются табуны более молодых и обеспеченных? Переть напролом не хотелось, чтобы не спугнуть удачу. Прежде чем хватать фортуну за хвост, нужно погладить ее по головке, подкормить, умаслить, а потом уж скручивать в бараний рог и выжимать все, что получится. Намеки Маргариты звучали более чем прозрачно, но трусоватый Коля допускал, что может превратно понимать эти неожиданные авансы со стороны начальницы. Тем более что первая попытка комплимента с подтекстом ей явно не понравилась: то ли комплимент получился неудачным, то ли она предпочитала более плавное развитие отношений. Пауза затягивалась, таращиться на Маргариту было неприлично.
– А давайте посмотрим на луну? – брякнул Коля, сообразив, что смотреть на луну можно лишь с тетками из планового отдела в целях экономии денег. Маргарита, скорее всего, из ночных развлечений предпочитает клубы или что-нибудь еще, недоступное Колиному сознанию.
Рита поняла, что тему нужно срочно развить, пока мужик опять не уполз в кусты, хотя предложение звучало отвратительно. Во-первых, именно так он разговаривал с ней в юности, таща вместо кино или танцев в парк, а во-вторых, к ней опять вернулось глупое, рвущееся наружу хихиканье, поскольку слегка подпоенный мозг немедленно переделал фразу в «давайте повоем на луну», услужливо подставив готовую картинку, где они с Колей дружно и проникновенно выли на фоне звездного неба. Николай ее улыбку оценил неправильно и радостно схватил Маргошу за наманикюренные пальчики.
– Решено?
Прозвучало так, словно помимо луны было предложено кое-что еще, более значимое и серьезное. Рука у Николая была влажная и противная, толстые волосатые пальцы дрожали, а под ногтями чернели тонкие траурные каемочки. Рита с трудом удержалась от горячего желания треснуть по его лапам сумочкой и ободряюще кивнула. Коля подмигнул, собрав несвежую кожу на лбу и около глаз в шутовскую гармошку.
«Сколько лет прошло? Не так ведь и много. Какой он омерзительный! Почему я это вижу только сейчас? И до какой степени я была ему безразлична, если он даже лица моего не помнит?» – ужаснулась Рита, а вслух сказала:
– У меня такое чувство, что мы с вами давно знакомы.
Сказала и сразу пожалела: это могло все испортить. Почему язык всегда несется впереди мыслей, подчиняясь эмоциям, а не разуму? Но Николай не уловил ни иронии, ни подтекста.
– Я ощущаю то же самое, это свидетельствует о нашей духовной общности. Вероятно, мы были близки в прошлой жизни. В этой жизни я бы такую женщину не упустил.
