Жена банкира, Элеонора, особенно старалась очаровать его. Касалась рукой, что-то нашептывала на ушко. Лотти тихо ненавидела ее за это. Ненавидела всех, кто флиртовал с ее мужем. Но в основном ненавидела себя за то, что ей есть до этого дело. Все-таки надо было Рафаэлю жениться на одной из них. Разве она когда-нибудь сможет соперничать со всеми этими светскими львицами? Их браки были предрешены с самого начала.
Как назло, Рафаэль сегодня выглядел просто ошеломительно – в вечернем костюме и галстуке-бабочке. Его магнетизм, его сексуальная притягательность не укрылись ни от одной женщины в зале – все взоры были прикованы только к нему. Он был вежлив со всеми, но Лотти чувствовала невидимый барьер, который он выстроил между собой и гостями. Она видела его так же ясно, как если бы он был сделан из стали.
Наконец вечер закончился, последних гостей проводили и усадили в их лимузины. Лотти была истощена, но не хотела идти в постель – она хотела еще немного поговорить с Рафаэлем, убедить его, что он ни в чем не виноват.
Она нашла его в бальной зале, он благодарил официантов и прислугу – каждого в отдельности, называя по имени. Распустив всех, он тяжело опустился на стул.
– Раф?
– Лотти. Я думал, ты пошла спать.
– Еще нет. – Она села на стул рядом с ним. – Думаю, вечер прошел хорошо.
– Да, это так. Спасибо, что приняла участие. Знаю, тебе было нелегко.
Благодарит ее, словно она тоже прислуга.
– Надеюсь, я вела себя, как подобает. Теперь, когда я знаю о существовании фонда, мне хотелось бы быть полезной.
– Да, конечно. Достойное выступление.
Что?! Что он имеет в виду? От этого насмешливого высокомерного комментария ее бросило в жар.
– И как ты тогда опишешь свое «выступление»? – спросила она, тяжело дыша.
– Я делал то, что должен был делать.
– О, ну конечно. Ты был в центре внимания всех этих млеющих от тебя женщин и наслаждался каждой минутой – признайся! – ехидно заметила Лотти. – Эта отвратительная Элеонора чуть ли не лезла к тебе в брюки – и ты не остановил ее.
Рафаэль лишь пожал плечами, без единого слова продемонстрировав, что значит для него ее мнение и ее чувства. Лотти попыталась обуздать клокотавшую в ней безмолвную ярость.
Рафаэль встал со стула, пробормотав себе под нос что-то по-итальянски.
– Слушай, Лотти, почему бы нам просто не остановиться на том, что вечер удался и мы сделали все, что могли? Уже поздно, тебе пора в постель. Тебе нельзя переутомляться.
Ах вот как! А нервничать и злиться ей, выходит, можно?
– Я так понимаю, спать я сегодня буду одна? – Слова сорвались с языка, прежде чем она успела подумать. И так понятно, что он не придет. Зачем только она произнесла это вслух?
– Да. Я хотел с тобой поговорить насчет этого. Тебе нужно личное пространство в палаццо. Я велел освободить ряд комнат в южном крыле и перенести завтра туда твои вещи.
Злость уступила место ощущениям в сто крат мучительнее. Слова Рафаэля буквально сбили ее с ног. Лотти почувствовала себя слабой, беззащитной и ужасно, ужасно одинокой. Так вот какое будущее он ей уготовал. Она будет заперта всю беременность. Заточена, как безумная жена мистера Рочестера, в южном крыле. А когда родится ребенок? Что он намерен делать после этого? Что-то еще более жестокое? Отослать ее на необитаемый остров и притвориться, что ее никогда и не было?
Лотти подняла полные слез глаза на Рафаэля, отчаянно пытаясь отыскать на его лице что-нибудь, что могло бы ее хоть немного утешить. Но не нашла.
– Так ты говоришь, южное крыло? – прошептала она еле слышно.
– Да. Так будет лучше.
– Кому лучше?
– Тебе. Нам обоим. Думаю, лучше сразу оговорить основные правила. Чтобы мы оба понимали, где наше место.
– О, будь уверен. Я хорошо знаю свое место. – Стремительно вскочив на ноги, Лотти развернулась и выбежала из комнаты.
Наступил новый день. В ванной Лотти умылась холодной водой, насухо вытерла лицо полотенцем и вернулась в спальню.
За ночь она все обдумала, приняла решение, и поэтому сейчас была до странного спокойна. Она уезжает. Она покидает Монтеррато и Рафаэля. И в этот раз обратного пути не будет.
Рафаэлю она нужна только для одного. Выносить наследника. Он с самого начала был предельно честен. Но в процессе эта истина затерялась, он дурачил ее, давал надежду, что у него и правда есть к ней чувства, что они смогут возродить к жизни свой союз. Но прошлой ночью все иллюзии были жестоко разрушены. То, как Рафаэль видит ситуацию, не оставляет места глупым иллюзиям и мечтам о счастливой семье. Горькая правда состоит в том, что это агония их отношений. Сопровождаемая постоянной болью. И эта боль дает ей сейчас силы уйти.
Сила – единственное, что уважает Рафаэль. Стоит показать слабость, открыть свои истинные чувства, и он использует это, сделает своим преимуществом, уверенный, что она больше никогда не посмеет уйти. Она должна быть сильной – ради себя и ребенка. Он отец малыша и всегда им будет, но это не дает ему право распоряжаться ее жизнью, помыкать ей. Если она останется, все так и будет. И она будет мучиться от любви к нему – любви, которую он никогда не разделит.
Лотти собирала свои вещи, складывала в чемодан. Взяла вечернее платье, в котором принимала вчера гостей, повесила на руку, посмотрела, как шелк переливается на свету, – и повесила его обратно в шкаф, рядом с другими красивыми нарядами, которые она больше никогда не наденет.
Она поймала в зеркале свое отражение и ужаснулась, увидев под глазами огромные темные круги, неестественную бледность. Вот что сделал с ней Рафаэль Ривальди. Пришла пора сказать ему о ее решении.
Спустившись вниз, Лотти стала разыскивать Рафаэля. Но его не было ни в кабинете, ни в зале, ни где-либо еще. Чувствуя, как ее охватывает паника, Лотти выбежала на улицу. Куда, черт возьми, он подевался? Никаких следов.
Она бежала все дальше и дальше, но тщетно. Оказавшись у кромки рощи на въезде в поместье, Лотти остановилась отдышаться. Что ж, она пойдет на кладбище. Навестит Серафину. Успокоится, соберется с силами.
Лотти шла через лесок, ежась от холода. Слабый солнечный свет совсем не давал тепла. Наконец она добралась до могилы, прислонилась к охраняющему ее ангелу, чувствуя, как холод мрамора пробирается сквозь одежду. Спустя какое-то время внезапный шум заставил ее вздрогнуть.
– Лотти! – Рафаэль возник словно из ниоткуда. – Что ты тут делаешь?
– Пришла навестить нашу дочь. И это не твое дело.
– Твое безответственное поведение делает его моим, – сердито ответил Рафаэль. – Господи, да ты даже пальто не надела. Заболеть хочешь?
Прежде чем она успела ответить, он оказался рядом и протянул ей свою куртку:
