— Знаете, я ведь по основному роду своих занятий — стихоплет. Не слышали, как мы, поэты, «глаголом жжем сердца людей»?
— Э-э, — вновь завел было режиссер.
— Попробую вас посвятить в нашу поэтическую кухню, — как всегда, принялся за свое Савва. — Я пишу первую строчку, а она вторую. Я повторяю ту же первую, она за мной свою вторую. И так далее. Теперь ведь каждая строчка на вес золота. Не обращали внимания, что современные песни состоят из двух строчек? А чаще из двух слов: «Я ворона, ты ворона!»
— Удачная шутка! — скривился режиссер, чувствуя, как насмехается над ним никем еще не признанный талант.
— Почему же шутка? Если раньше существовали поэты-песенники, то теперь сами певцы пишут и стихи, и музыку сочиняют. Порой, если фигура позволяет, танцуют. Это, знаете ли, удобно, в целях экономии. Все деньги в один карман. Стоит ли привлекать профессионалов? Поэтому так случилось, что нет ни…
— Я понял, ни композиторов, ни поэтов, ни исполнителей, — закончил за Савву мысль режиссер.
— Так точно!
— Вы военный?
— А вы интервьюер?
— Нет. Я режиссер. Давайте познакомимся. Мне понравился отрывок из вашего сценария. Хоть это и не мое, но я проникся.
— Я, конечно, тронут признанием, хоть и не имею чести вас знать и ваши фильмы тоже…
— Зачем ты ему грубишь? — оттащив в сторону Савву, зашептала Женя. — Он ведь режиссер, очень известный.
— Знаю.
— Так в чем дело?
— Я же предупредил, что ревнив, как тигр. Ты видела, как он на тебя пялился?
— Не будем ссориться! Давай лучше выпьем. Чем нас тут спонсоры угощают? — Женя, умеющая на переговорах обходить острые углы, решила и сейчас применить свое умение, не раздувать по пустякам скандал. Савва тут же ее поддержал.
— Хочешь шампанского? А мне лучше сегодня водочки, — протягивая руку к столу, предложил он спутнице.
— Знаешь, — чтобы окончательно его отвлечь, спросила Женя, — когда ты читал сценарий, мне показалось, что ты написал о нас?
— Леди, при чем тут мы? Каждая творческая личность имеет право на вымысел. И нечего в каждой мой строчке видеть себя! Вы, леди, очень высокого о себе мнения, — заметив, что режиссер все еще не спускает глаз с его возлюбленной, разбушевался Савва. — На свете так много девушек, а мы мужчины…
— Если ты будешь так со мной разговаривать… — Не выдержав. Женя гордо вскинула голову, собираясь уйти.
— Прости, прости, я совсем забыл, что ты не такая, — схватил ее за руку Савва.
— Да, я не такая!
— Тогда давай сменим тему. Думай лучше, что мы будем делать с деньгам и, когдая выиграю «Чайку» Может, купим тебе туфли, чтобы ты не носила мамины и не подворачивала себе ноги. А, курьер? Кстати, как наша больная ножка, зажила?
— Ты что, опьянел?
— Да. Нельзя? — опрокидывая в себя несколько рюмок подряд, промычал Савва. — Я переволновался.
— Думай лучше, кому ты доверишь съемки своего сценария, когда тебя разорвут режиссеры? — пошутила Женя.
— Наверное, твоему приятелю. Пожалуй, на сегодняшний день он самый лучший!
— Ты с ним уже разругался. Он такого никому не простит. Видишь, как он смотрит на тебя волком.
Режиссер действительно, разговаривая с одним из членов жюри, о чем-то спорил и недоброжелательно поглядывал на Савву.
— Я же сказал, что я тигр. А тигр с волком… — Савва еще раз приложился к рюмке. — Знаешь, я посвящу ему и его неповторимому творчеству стихи, и такой самовлюбленный павлин сразу же меня простит.
— В стихах я не больно-то разбираюсь, но эти за душу берут, — улыбнулась Наташка, — за такие можно простить все.
— Мои родственники и слушать о нем не хотят. Да и я ему еще ни словечка ни о работе, ни о беременности своей не сказала.
— Подумаешь, — успокоила ее подруга, — если любит, с работой твоей согласится. Гордыню умерит, он ведь не всю жизнь охранником собирается служить, когда-нибудь тоже достигнет вершин в своем деле, например, станет знаменитым поэтом или писателем. Ты же говоришь, что сценарии пишет.
— Его сценарий на «Золотую чайку» выдвинули. А поэт он замечательный. У него стихи такие, что когда он мне их читает, сердце подпрыгивает.
— Чтобы твое сердце подпрыгнуло, на тебя танком надо наехать или… — Наташка, хорошо зная Женю, никак не могла поверить в ее преображение.
— Или, — подтвердила Женя.
— Наконец-то свершилось! — порадовалась за подругу Наташа. — Думала ты так и состаришься, не почувствовав, что такое любовь!
— Почувствовала, только не знала, что это вот, — Женя дотронулась руками до своего живота, — так быстро случается.
— Значит, ему еще не сообщала? — в задумчивости спросила Наташа.
— Пока нет. Только намекнула: если что, то как?
— А он?
— Он сказал: «Знаешь, курьер, давай-ка мы с тобой в загс заявление подадим, чтобы у тебя проблем никаких не было, и с работы своей уходи».
— Ты пообещала?
— Конечно. Говорю, каждый день в разные фирмы на интервью хожу, работу ищу.
— А про загс?
— С родителями решила переговорить. — Женя нахмурилась. — Вот и переговорила!
— Что сказали?
— Даже вспоминать не хочется.
— Да ну?
— Я думала, рады будут. Мама возмутилась. «Стоило, — говорит, — вершин достигать, чтобы такого мужа найти, которого содержать нужно. Не пара он тебе, и все! Любви захотела?» Слышать ничего не хочет и знакомиться тоже. Зачем, если все равно от него сбежишь, мол, я тебя знаю!
— А бабушка?
— Кажется, того же мнения, только не так категорично настроена. Про семью его все выспрашивала, не против ли она?
— А правда, как его семья?
— У него только мама и сестра. Я с ними не знакома. Про отца он не говорит, я не пытаю. Захочет, расскажет сам. Он ведь не мальчик. И в армии отслужил, и воевал где-то, он об этом рассказывать не любит, и литературный вуз заканчивает.
— А хочешь, я с твоей бабушкой поговорю?
— О чем?
— О вашей любви.
— Глупая ты, Наташка. Кто сейчас про любовь думает?
— А про что сейчас думают?
— Про все остальное, — вздохнула Женя, не представляя себе, как среагирует Савва, узнав, что она правая рука Артура Серебряного.
— Остальное ни к чему, если нет любви. — Твердя о своем, Наташка укоризненно покачала головой.
— Это ты так считаешь, — не согласилась Женя.
— Нет. Это закон природы.
— Эх ты, закон природы! — вздохнула бизнесвумен. — Тебе в твоем положении, наверное, деньги нужны, ты ведь ребеночку многое должна купить? — изменила тему Женя.
— Нет. — Наташка упрямо замотала головой.
