Кэрол рассмотрела внимательно одну фотографию, затем другую и вскоре поняла, по какому принципу они были подобраны. На них были изображены Чарльз Форд и красивая женщина – стоящие у мольберта, скачущие верхом на лошади, идущие рука об руку. Они нежно держались за руки, смотрели друг другу в глаза, и было видно, что их связывает глубокое сильное чувство. Судя по некоторым возрастным изменениям на разных фотографиях, это не был короткий любовный роман. Вне всякого сомнения, счастливой избранницей Чарльза Форда и была та самая Роза.
Кэрол опять подошла к кровати. Только сейчас она увидела, что в изголовье висит огромный, написанный маслом портрет девушки лет двадцати. На ней было платье, которое вполне могла надеть Скарлетт в день приезда Рэтта, а судя по выражению ее глаз, и чувства она испытывала точно такие же. Художнику, явно обладавшему большим талантом, удалось создать настолько яркий живой образ, что возникал зрительный эффект реального присутствия девушки в этой комнате, когда-то принадлежавшей ей. Кэрол настолько глубоко прониклась этим ощущением, что ей захотелось вслух представиться. Она чувствовала себя непрошеной гостьей здесь, в комнате Розы, однако по неведомой ей самой таинственной причине не могла отделаться от мысли, что волею судьбы оказалась вовлеченной в загадочную историю – историю, активной участницей которой ей суждено оставаться до конца дней своих.
Завтрак был обставлен с невиданными церемониями. Предварительно постучавшись, в дверях на сей раз появились две служанки. Они вкатили в комнату большой столик на колесиках, накрытый кипенно-белой камчатной скатертью и уставленный серебряной посудой. Чтобы содержимое кастрюлек не остыло, они подогревались специальным прибором, в котором горел огонь.
– Добро пожаловать к нам на ранчо, – сказала служанка, приходившая в первый раз. – Мистер Форд сказал, что надеется пообедать вместе с вами в час дня, если вы будете хорошо себя чувствовать. А в одиннадцать приедет доктор Родригес. После завтрака вызовите меня звонком, и я приготовлю вам ванну. Я – Росита, старшая горничная. – С этими словами она сделала легкий реверанс.
Кэрол не знала, за что взяться сначала.
– Я бы очень хотела пообедать с мистером Фордом, но после такого завтрака съесть что-либо еще я наверняка не смогу.
Служанки довольно улыбнулись и переглянулись, выходя из комнаты. Кэрол чувствовала, что сказала именно то, что и нужно было в такой ситуации. Ей не верилось, что она находится в Америке. «Старшая горничная»… «Приготовлю вам ванну»… Смутно припоминались слышанные когда-то в телесериалах выражения: «В верхнем помещении гасиенды», «Во внутреннем дворике у фонтана». Сейчас она находится в центре Андалузии, один вот этот кофейник древнее отцов-основателей Америки.
Кэрол все еще предавалась размышлениям, как вдруг на прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Она было засомневалась, следует ли ей брать трубку, но все-таки взяла.
– Алло, – осторожно сказала она.
– Доброе утро, – раздался мужской голос. Сухой, официальный. Человек не представился, словно был уверен, что она знает, кто говорит. И Кэрол действительно знала.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
– Как себя чувствуете?
– Спасибо, хорошо. Прямо не знаю, что и сказать… как благодарить вас… ведь вы спасли… я имею в виду…
– Вы прекрасно рисуете, – перебил Чарльз Форд ее смущенное бессвязное бормотание. – Увидимся за обедом.
– Да. А как же вы…
Но он уже положил трубку. Вчера ночью этот мужчина нес ее на руках – потерявшую сознание, окоченевшую, согреваемую лишь теплом его тела. Потом сидел на кровати и с тревогой смотрел на нее. Он спас ей жизнь.
Кэрол легла на кровать и глубоко вздохнула. Сверху на нее смотрела Роза.
Кэрол спускалась по лестнице, чувствуя себя как звезда журнала «Сансет-бульвар». Такой уж была эта лестница. Кэрол уже слышала громкие команды телевизионщиков: «Свет. Камера. Мотор». Однако вместо толпы репортеров, нетерпеливо ожидающих появления очередной звезды, там стоял лишь один человек, одетый в черное. Дворецкий! Несмотря на его сутулость, создавалось впечатление, что он стоит перед нею навытяжку. Кэрол поняла, что он прождал ее на этом месте все утро.
– Доброе утро, сеньора, – поздоровался он с Кэрол, которая еще сходила по лестнице, утопая в мягком ковре, застилавшем ступеньки. На стене вдоль всей лестницы висели старинные портреты предков – владельцев ранчо. Повсюду стояли древние китайские вазы с нарциссами и гиацинтами, фрезиями и жонкилиями. Старинная мебель темного дерева, свежие благоухающие цветы и доносящийся откуда-то из глубины дома мерный перезвон напольных часов, отбивающих полдень.
– Доброе утро, – сказала она.
– Я – Хосе, дворецкий мистера Форда. Надеюсь, вам уже лучше. Доктор Родригес остался доволен вашим состоянием.
– Спасибо, мне действительно лучше, – ответила Кэрол.
– В таком случае позвольте проводить вас в малую гостиную. Мистер Чарльз уже вернулся из города и сейчас спустится к вам.
Медленным, черепашьим шагом он двинулся через просторный холл, а Кэрол зорким глазом художницы отметила гармоничное сочетание различных стилей обстановки, свидетельствующее о взыскательном вкусе хозяина дома. Одни шкафы были заполнены старинными фолиантами в кожаных переплетах, другие – изящными изделиями из фарфора, чуть подсвеченные с внутренней стороны. В холле царил полумрак, даже днем требовалось включать свет, который напоминал о том, что здесь, в пустыне, жара враждебна человеку, как, впрочем, и холод, от которого чуть было не погибла Кэрол.
Гостиная была совершенно иной – вся залитая светом, льющимся в двустворчатые, от пола до потолка, французские окна, из которых открывался великолепный вид. Расположение лужаек и высоких могучих кедров было тщательно спланировано. Далее на многие мили, вплоть до подножия вершины, высящейся на горизонте, простиралась пустыня, поросшая редким кустарником.
– Позвольте предложить вам какой-либо напиток, например, бокал шерри или что-то безалкогольное. Считаю, что у нас самый великолепный…
«Бокал шерри». Звучит так по-британски, но наверняка это просто херес «Де ла Фронтера». Англичане всего лишь способствовали популярности этого напитка.
– Бокал шерри – было бы великолепно. Кто эта леди? – вдруг спросила Кэрол, разумеется, заранее зная ответ. Перед нею висел портрет Розы.
– Это мисс Роза. – Лицо старого Хосе расплылось в улыбке, стоило ему произнести это имя. – Мисс Роза многие годы была хозяйкой этого дома, она скончалась чуть больше года назад. Замечательная была леди. Художница, мэм. Как мистер Чарльз.
