– Майлс свистит носом, мам.
– Ревнует, я полагаю. – Хозяйка обернулась ко мне. – Не волнуйся, милый, ты всегда останешься мужчиной номер один в моей жизни.
Миа, прищурившись, посмотрела на нее:
– У меня складывается впечатление, что ты слишком много времени проводишь в компании этой собаки.
Что значит «слишком много времени»? Когда речь идет об общении с любимцем, времени всегда слишком мало! К счастью, Джейн видела ситуацию моими глазами.
– С Майлсом легко. Я могу рассказать ему о том, что творится на сердце, поделиться своими надеждами и страхами. Я могу говорить часами, а он просто слушает. И никаких умных комментариев, которые так раздражают. Майлс у меня вроде исповедника.
– На мой взгляд, это все равно странно, мам. Целыми днями общаться с собакой! Это же подмена настоящей жизни какой-то… фальшивкой.
– О чем это ты? – Джейн поджала губы.
Я понял, что она недовольна.
– Вы расстались с Бобом. И что? Будешь одинокой до самой смерти? Ты должна встречаться с людьми, с мужчинами, понимаешь?
– Да мне дурно от одной только мысли!
– Переступи через нее.
Миа нацепила красивые туфли и покружилась в них у зеркала. По ее лицу было ясно, что собственное отражение ей нравится.
– Слушай, я займу у тебя эту пару, ладно? – спросила она у Джейн.
– Как ты «заняла» синий кашемировый свитер?
– Типа того. И не уходи от ответа. Ты должна жить дальше, мам. И лучше стряхнуть с себя дурные воспоминания, чем купаться в них еще много месяцев.
– Ты только что приехала домой и уже полна идей насчет моей жизни. Впереди целое лето. Мы с тобой можем…
– Ну… не совсем целое лето, – прервала Миа.
– Как это?
– Я буду снимать квартиру с Мариссой. На Томпсон-стрит, рядом с колледжем.
– Но почему ты об этом молчала?
– Ну, ты недавно рассталась с мужчиной… у тебя что-то вроде депрессии. Я не могла тебя бросить. Если бы я сообщила о переезде с порога, ты бы расстроилась.
– Я и так расстроилась. Сначала Лондон, теперь это.
Улыбка Джейн померкла. По мне, это дурной знак.
– Мам, расслабься. Ну же, улыбнись!
– А что думает об этом отец?
– Он не против.
– А разве снимать квартиру не дороже, чем жить в общежитии?
– Немного дороже. Но папа не возражает. Кстати, семья Мариссы – тоже. Мы потянем ренту, честно! Мам, очнись! Где ты витаешь? В облаках, что ли?
– Извини. Я просто… разочарована.
– О, только не надо порождать во мне чувство вины, мам! Это нечестно!
– Но для меня так тяжело…
– Слушай, мам, я уже не маленькая девочка. Я выросла, если ты не заметила.
– Миа, детка, для меня ты всегда будешь маленькой девочкой.
Я вздохнул. А что я мог сделать?
Миа зевнула.
– Прости. – Она прикрыла рот. – Неожиданно ужасно захотелось спать.
– Ну, еще бы! Уже три часа ночи, а у тебя еще организм не перестроился после перелета. Иди-ка в постель.
В какую, интересно, постель? Неужели эта приятная, но совершенно чужая мне девица будет спать со мной на одной кровати? Не слишком ли это?
– Да, меня плющит от усталости.
– Чего?
– Ну, британские ребята так говорят, если хотят спать.
– Вот оно что…
Я был почти счастлив, когда Миа устроилась на диване.
– Спокойной ночи, – сказала Джейн, укрывая свою взрослую дочь одеялом. – Я говорила тебе, что люблю тебя сильнее всех на свете?
У меня обмякли и упали уши. А как же я? Меня пора сдавать в утиль?
На другое утро обе мои сожительницы завтракали на кухне. Они смеялись и уминали бутерброды. Меня не замечали, словно я вообще не существовал.
– Майлс, чего тебе? – спросила Джейн, когда я, устав свистеть, «случайно» отдавил ей ногу.
Мне хотелось знать, почему мне не уделяют внимания.
Джейн несколько секунд смотрела на меня, а затем вернулась к прерванному разговору.
Я опять засвистел и опять наступил ей на ногу.
– Эй, не будь занудой.
Я посидел еще немного у ног Джейн, сообразил наконец, что все мои надежды тщетны, и решил найти себе занятие поинтереснее.
– О Боже! Что это он делает? – воскликнула Миа.
Я не обратил на нее внимания.
– Он… ну… это…
– Но это же гадко! Почему ты разрешаешь?
– А как я должна ему запретить? Сказав: «Прекрати мастурбировать, или ослепнешь, а ладони твои станут волосатыми»? – Джейн рассмеялась. – Он и так весь покрыт шерстью, Миа.
Девушка закатила глаза.
– Это ужасно, мама. А ты извращенка, раз допускаешь такое.
Я продолжал облизывать свою штуку, которая росла на глазах.
– Боже, какой у него здоровенный! А это нормально? Может, это какое-то отклонение?
Джейн расхохоталась.
– Рада, что повеселила тебя, мама.
– Ты бы видела свое лицо, детка. – И она снова захохотала.
– Очень смешно! Я возвращаюсь домой из чопорной Европы и застаю свою извращенку мать в компании извращенного пса! Вы заслуживаете друг друга.
И тут Миа сама принялась хохотать, да так, что слезы полились из глаз. Я не люблю становиться поводом для насмешек, так что моя штука сразу сжалась и стала жалкой. Засмущавшись, я вышел из кухни.
В гостиной всюду были вещи Мии. Они были разбросаны на диване, лежали на кресле и даже на полу. Я пришел к выводу, что в отличие от матери Миа не любила пользоваться шкафами и полками.
Мой нос учуял запах женских трусов. Обиженный на весь мир, я последовал зову предков и моего сердца.
Видимо, мое долгое отсутствие взволновало Джейн.
– Майлс! – позвала она из кухни. – Ты что, обиделся?
Я затравленно посмотрел на кучку жеваных тряпочек передо мной.
– Где ты?
Я немедленно слинял с места преступления в спальню.
– Да где же ты? Иди сюда.
С тоской на морде я поплелся в кухню. Женщины еще не обнаружили моих проделок, поэтому я принял самый милый вид на свете.
– Чем занимался в гостиной?
Ничем. Ничем-ничем-ничем!
– Почему у тебя такой взгляд? Ты делал что-то плохое?
Кто? Я?
– Мистер Майлс, что-то у вас больно виноватая морда.
– Ой, ладно тебе, мам, обычная морда. Ты преувеличиваешь.
О, хозяйка знала меня куда лучше, чем ее дочь.
– Поверь мне, он что-то натворил. Этот пес любит делать маленькие гадости хозяевам. К примеру, жевать хозяйские…
– Туфли?! – взвизгнула Миа. – Папа купил мне босоножки от Джимми Чу! Боже, только не мои босоножки!
– Поверь, Майлса не интересуют новые дизайнерские туфли.
Секундой спустя мать и дочь одновременно бросились в гостиную, причем Джейн жестом велела мне оставаться на месте.
Затем я услышал визг Мии. Видимо, она уже нашла неопровержимые улики моей вины.
– Он погрыз мои джинсы! Прямо между ног! И почти съел две пары трусов!
