Когда она нахмурилась, я понял, что совершил очередную глупость. Ей, явно, не понравилось мое предложение. Это слишком явно отразилось в глазах девушки. Огонек, который я заметил в них в первую секунду нашего зрительного контакта, погас. Он исчез так же внезапно, как и появился.
– Дмитрий Владимирович, – мое имя в ее устах прозвучало как ругательство. Я и представить себе не мог, что оно так ужасно. – Вы уже попросили прощения. Мне этого вполне достаточно.
– Я, – хотел объясниться, сказать, что она меня неправильно поняла, но было уже поздно. Наш разговор прервало появление Макса и Алессандро.
Оба мужчины подошли к столу. Мне пришлось отложить эту беседу на более подходящий момент и встать, дабы поприветствовать гостей.
– Сеньор ди Аллегро, – мы обменялись рукопожатиями. – Надеюсь, вам удалось отдохнуть?
Наша беседа шла на русском языке, так что Мери пока оставалась безучастна.
– Вполне, спасибо, – итальянец кивнул мне и устремил все свое внимание на девушку. Я успел перехватить этот заинтересованный взгляд, от которого во мне снова проснулся прежний гнев. Сама мысль, что он так смотрит на нее, не давала мне трезво мыслить. – Сеньорита, – Алессандро наклонился и поцеловал маленькую девичью ладонь. Я почувствовал, как внутри меня взрывается и начинает извергаться вулкан. Это было что-то с чем-то. Таких сильных отрицательных эмоций мне не приходилось испытывать уже очень давно. – Несказанно рад снова видеть вас.
– Спасибо, – она поблагодарила его и… улыбнулась. Меня словно ударили кулаком по морде. Сколько бы я ни старался, она даже смотреть на меня не хотела, но этому итальянцу Мери подарила свою улыбку. Черт возьми, я был в полном бешенстве.
– Вдох-выдох, Дим, – прошептал мне на ухо Поляков. Я посмотрел в его смеющиеся голубые глаза и разозлился еще больше. – Держи себя в руках, друг. Вечер только начинается…
– Я в порядке, – процедил сквозь зубы и попытался разжать кулаки. Что бы там ни было, Макс прав. Мне нужно научиться держать себя в руках. По крайней мере, Мери – свободная девушка и не мне решать, как и с кем, ей себя вести. Даже, если мне это совсем не нравится. – Прошу, присаживайтесь, – я пригласил всех за стол.
Мери снова оказалась между нами двумя. Несмотря на то, что столик был круглый, я, невольно, сравнил его с другой геометрической фигурой и испугался собственных мыслей.
«Это невозможно, – сказал самому себе и отвернулся к окну. – Не смей забывать о том, кто ты! Раз и навсегда, выкинь из своей дурной головы все эти мысли».
Внизу, за панорамными окнами, уже было темно. По всему городу, который отсюда казался как на ладони, загорались фонари и свет. Маленькие огоньки вдали сияли словно звезды. Я смотрел на них и думал о том, как круто могла измениться моя жизнь, не будь того ужасного прошлого. Эта встреча должна была стать судьбоносной. Не каждому человеку дана возможность встретиться лицом к лицу со своей мечтой. Но… почему именно я? Тот, кто меньше всех на свете заслуживает быть счастливым…
Алессандро заговорил об Италии, он рассказывал о свой любви к Риму и другим городам своей родины, а Макс с Мери внимательно его слушали. Время от времени, Поляков задавал ему разные вопросы дабы не заострять внимание на моем молчании. Несколько раз приходилось ловить на себе его осуждающий взгляд. Друг пытался заставить меня выйти из оцепенения и принять участие в общей беседе, но я не мог. Боялся, что скажу нечто такое, за что потом придется извиняться. Да и все эти светские разговоры успели порядком мне надоесть. Хотелось тишины и покоя.
Когда я пришел в себя, рядом не было никого, кроме Маги. Друг выглядел уставшим и очень испуганным. Мне еще никогда не приходилось видеть его в таком состоянии.
«Что-то произошло, – промелькнуло в моей больной голове. Попытался сесть, но не получилось. Комната закружилась и поплыла перед глазами. Рвотный спазм скрутил желудок, я поморщился. Во рту был противный горький привкус, словно туда нагадила стая бездомных котов. – Черт, как же мне плохо…»
– Дим? – я смотрел на движение губ друга и не мог понять, что он говорит. В голове так гудело, что мозг, казалось, готов взорваться. – Мать твою, что же ты натворил, ублюдок?!
Руки меня не слушались. Ног не чувствовал вообще, но, при этом, мое тело будто налилось свинцом и стало в сотню раз тяжелее. Попытался перевернуться на бок, но не получилось. Я был как бревно, поваленное на землю. Шевелил губами, хотел спросить, что произошло, но не было ни звука, или я просто ничего не слышал.
– Ты понимаешь, что это все?! Это конец, сраный ты придурок! Нас же всех повяжут из-за тебя…
Магомед резко вскочил на ноги и принялся мерить ее шагами. Хотел проследить за ним взглядом, но не получилось. Меня вырвало. Благо, успел повернуть голову, и содержимое моего желудка оказалось на полу из черного дерева.
После этого стало чуть легче, но, по-прежнему находился в некой прострации. Не знаю, что было после, но в себя я пришел только в больнице. Понял это по запаху лекарств и яркому белому освещению, от которого болели глаза. Тогда, я и представить себе не мог, какие открытия меня ожидали…
Когда туман перед глазами рассеялся, понял, что мы с Максом остались одни. Ни Мери, ни Алессандро за столом не было. Окинул взглядом зал в поисках этих двоих, и чуть было не засмеялся от вида их, танцующихся в центре, под огромной хрустальной люстрой.
Они медленно кружились под звуки музыки, ди Аллегро обнимал девушку за талию, ее голова почти покоилась на его груди. Со стороны они выглядели как идеальная пара. От этой мысли мою грудь пронзила острая боль, словно что-то острое полоснуло прямо по сердцу. Там, где был шрам, почувствовал сильное жжение. Невольно, потянулся рукой к своей отметине. Она снова напомнила мне о той ночи. Ночи, которую я не могу ни забыть, ни вспомнить. Пальцы собрали белоснежную ткань рубашки и сжали ее, сминая.
– Вообще-то, – до моего слуха дошел голос друга. Я ожидал услышать в нем очередную порцию шуток и издевательств, но не на этот раз. Макс был вполне серьезен, – Мери не хотела с ним танцевать. Алессандро настоял.
– Какое это уже имеет значение? – отозвался я, не убирая руки. В горле пересохло, хотелось пить.
Мой бокал с виски еще был полон. Схватив его, опрокинул в себя все его содержимое. Холодная янтарная жидкость успокоила пожар, но не потушила его. Огонь распространился по всему телу, проникаю в каждую его клеточку и клеймя ее. Он напоминал мне о том, что чудовищам нельзя мечтать. Мне никогда не стать достойным ни для Мери, ни для какой-либо другой девушки.
– Я же знаю, что она тебе нравится, – удивился Поляков. – Откуда вдруг этот грустный тон? Ты же Дмитрий Лебедев, – хлопнул меня по плечу, чтобы взбодрить, – мечта всех женщин. Не верю, чтобы ты так легко решил сдаться…
– Просто, пора признать, что мне не стоит мечтать, – смахнув его руку, перебил я. – Моя жизнь, как и я сам, погрязла в дерьме, из которого мне уже не выбраться. А тащить за собой кого-то в это болото – значит, стать таким же, как и мой папаша. Я стану губить еще невинную душу. Достаточно уже того, что я натворил.
Макс, молча, смотрел на меня, а я так и не смог отвести глаз от Мери. Рядом с Алессандро она казалась мне еще более далекой и недосягаемой. Кажется, я стал лишком сентиментальным, позволил себе выстроить песочный замок для принцессы, напрочь, позабыв о своей истинной сущности.
– Мы оба прекрасно знаем, – начал друг, понизив голос до шепота, – что в этой истории слишком много несостыковок. Я давно предлагал тебе разобраться во всем случившемся. Почему ты не хочешь, наконец, ответить на все эти вопросы?!
– Потому что я боюсь оказаться таким! – внутри словно сорвало плотину, за которой я, так долго, скрывал свои страхи. Они вырвались наружу и вскружили мне голову. Мне хотелось избавиться от них, но наши желания слишком часто не соотносятся с возможностями. – Мне страшно… Порой, так хочется отыскать ее, вручить ей в руки пистолет и признаться во всем; увидеть в глазах своей жертвы всю ту ненависть и боль, которые возникли из-за меня. Сказать, что раскаиваюсь и умолять, чтобы она спустила курок и положила конец нашим страданиям, – замолчал на секунду, чтобы перевести дух. – Ты даже представить себе не можешь, что я чувствую, засыпая и просыпаясь, каждый чертов день…
