Он домчался до дома в рекордные двадцать минут! Бросил машину у ворот, не закрыв толком двери, и побежал к крыльцу. Нора уже выскочила на улицу – босая, в тоненькой маечке! На бегу Игорь подхватил маленькую, и внес в дом.
- Игорь, ты своей сиреной взбудоражил весь поселок, – Нора смеялась весело и беззаботно, пока Мелехов аккуратно ставил ее не ноги. – Вот интересно, куда ты так спешил? Я же обещала тебя дождаться. И очень рада, что дождалась.
Тонкие изящные руки легли на плечи Игоря, самые синие в мире глаза смотрели с любовью и сияли так, что Мелехова едва не ослеп.
- Нора, маленькая моя, слушай внимательно – я должен уехать, – обхватил большими ладонями её личико. – Я не могу не ехать, понимаешь?
Он видел, как из глаз Норы уходит сияние, взгляд становится темным, встревоженным.
- Игорь, нет. Нет! Ты не можешь. Зачем? Не надо, пожалуйста, не надо! – и огромные слезы, блестящие и очень тяжелые.
- Если бы я мог, если бы я только мог, Нора. Не плачь, маленькая, – прошептал и начал целовать мокрые щеки, печальные глаза.
- Игорь, я люблю тебя. Я всегда любила только тебя, - она шептала в ответ. – Я пыталась не любить, но ничего не вышло.
- Я сейчас только понял… Я знал, Нора, только не понимал. Я баран, – горячие губы встретились с такими же горячими.
Не померкло и не вспыхнуло – окатило. Любовью окатило, страхом, нежностью, близкой разлукой. Все стало правильным, очень важным и драгоценным.
- Нора, я люблю тебя. Я всегда знал, что ты моя Нора и ничья больше. Как же поздно я понял. Глупо как, – Игорь с трудом оторвался от маленькой, понимая, что время на исходе. – Я должен идти. Об одном прошу, не ходи меня провожать, иначе я просто не смогу уйти – разорвусь. Жди меня. Ничего и никого не бойся, слышишь?
- Я слышу. Игорь, я слышу… – цепкие пальчики не отпускали. – Не уходи!
- Козявка, глупая… – он снова принялся целовать ее, понимая, что безнадёжно опаздывает. – Я вернусь. Я очень скоро вернусь!
Она отпустила…
Игорь выскочил на улицу, и пустился бегом до калитки, не оглядываясь туда, где оставил самое дорогое – Нору.
- Игорь! – он все же обернулся на ее пронзительный крик. – Ты забыл!
Она – босая, маленькая, трогательная – бежала по дорожке сада к нему.
- Вот, заяц. Пусть будет у тебя.
Игорь взял с ее ладони самодельный брелок, крепко поцеловал Нору в последний раз.
- Я очень скоро вернусь, маленькая.
Калитка захлопнулась за ним, явила свою неодушевленную жестокость, и отрезала друг от друга тех, кто уже давно был единым целым.
Игорь не выполнил своего обещания – он не вернулся ни через месяц, ни через два….
Глава 25
- Павел Иванович, доброго дня. – Звонок Норы застал Елисеева на выходе из дома.
- Нора… Нора, здравствуйте! – майор остановился на ступенях подъезда, впервые за долгое время, почувствовав радость. – Как здорово, что вы позвонили, даже не представляете!
- И я рада слышать ваш голос. Как вы? Все ли в порядке?
Елисеев задохнулся, не зная, что ей ответить. Она бы сильно удивилась, услышав правду. Вот только что был неприятный серый ноябрьский день, и все разом переменилось, став праздничным и волнительно-радостным. Ведь позвонила она, та самая, ради которой он лег под нож пластического хирурга, лелея призрачную надежду на ее благосклонность. Та, о которой он никак не мог забыть. Та, в которую был влюблен с первого разговора в госпитале. Та самая Нора Штейнер.
- Все отлично. Нора, что-то случилось? Или вы вспомнили обо мне и решили расцветить мой хмурый день?
- И да, и нет, Павел Иванович. Я хотела узнать, как вы поживаете и просить вас об услуге. Вот такая я корыстная.
В ее голосе Елисееву почудились тревожные ноты, но не придал им значения, думая только о том, как хорошо снова говорить с ней.
- Ну что же, потрафим вашей корысти и моей радости. Нора, давайте встретимся? Я свободен совершенно. Где я могу вас найти?
- Павел Иванович, вы даже не представляете, как это здорово! Я приеду туда, куда вы укажете.
- Нора, за кого вы меня принимаете? Заставлять красивую девушку искать меня? Я не способен на такую жестокость. Где вы?
- Я сейчас в своей квартире, - она запнулась, но продолжила. – В своей московской квартире. Дело о риелторах закрыто. Суд состоялся. Я приехала, чтобы разобрать вещи.
- Давайте адрес, Нора.
Она назвала улицу, номер дома, и через минуту Елисеев уже сидел за рулем автомобиля, разглядывая свое обновленное лицо.
Турецкий врач совершил невозможное…. Нет, майор не стал красавцем – кожа неровная, неестественно блестящая, рубцеватая – но его лицо уже ничем не напоминало жуткую маску. Времени после операции прошло совсем немного, однако результат радовал Елисеева.
Усмехнувшись глупым своим мыслям и исключительно дамскому самолюбованию, майор отправился на встречу, ту самую, которой ждал уже очень давно.
Через двадцать минут Елисеев уже поднимался по лестнице старого московского дома, понимая, отчего квартира Норы стала таким лакомым кусочком для мошенников.
Она встретила его на пороге: бледная, тоненькая с огромными синими глазами – такая же, какой и была там, в госпитале. Разве что без тугой сестринской шапочки и белоснежного халата. Красивые длинные волосы, модное платье.
- Павел Иванович, какой вы стали…. И не узнать, – подобие улыбки и теплый взгляд, - Входите, пожалуйста. И простите за беспорядок. Я не была здесь почти два года.
- Пустое, Нора. Я понимаю. Куда прикажете? – Елисеев с трудом отвел взгляд от девушки, и сделал вид, что оглядывает пространство, заполненное коробками и ящиками. Мебели не было вовсе, если не считать большого круглого стола и пары стульев.
- Проходите и присаживайтесь. Мне нечем угостить вас, но чай я заварить смогу. Вы любите с мятой, я хорошо помню.
Она ушла в кухню, а Елисеев опустился на стул и принялся закидывать Нору вопросами. Эхо, что гуляло по пустой квартире, служило отличным проводником для их голосов.
- Нора, я так понимаю, что здесь вы не живете. Вы все еще замужем за Мелеховым, верно? У него? – ответа на свой вопрос он ждал почти половину минуты.
- Да, живу в доме Игоря. Это под Москвой. Очень красивое место.
Елисеев обрадовался ее «в доме Игоря», а не «с Игорем».
- А, почему не здесь, Нора?
- Павел Иванович, я очень боюсь этой квартиры. Знаете, она опустела тогда, когда умерла моя тётя. Здесь меня уже ничто не держит. Я оставила себе книги, фотографии и памятные вещи. Все остальное продала. И собираюсь продать квартиру. Стану обеспеченной женщиной и смогу делать все, что захочу.
Елисеев молчал, слушал Нору, и все больше убеждался – она говорит просто потому, что так нужно. Губит тишину. Все, что было раньше – в голосе, в словах девушки – исчезло. Тепло, радость, понимание… Майор стал серьезным и попытался откинуть свои собственные чаяния, сосредоточившись на Норе.
Она принесла чай, поставила две чашки на стол, и опустилась на стул рядом с Елисеевым.
- Павел Иванович….
- Павел. Говорите мне – Павел. Нора, мы уже достаточно знакомы, чтобы убрать отчества.
- Хорошо, Павел, – она замолчала, и принялась изучать Елисеева. – Вы изменились, а глаза все те же. У вас всегда был очень мудрый и теплый взгляд.
- А вот вы не изменились. Все та же хрупкая, бледная девочка. Как вы живете, Нора? Я не думаю, что за три месяца что-то кардинально поменялось, ну а вдруг? Учитесь, работаете?
Нора сидела, положив руку на стол, бездумно очерчивая пальцем узор на чашке. Елисеев сей момент понял – она его не слышит.
- Нора, что произошло?
Она вздрогнула, вышла из странного своего полусна, коснулась пальцами лба, будто припоминая где она, с кем.
- Павел, мне просто не к кому больше обратиться. Я писала, звонила, ездила… К кому я только не обращалась и везде один и тот же ответ – новостей нет. Я об Игоре.. .то есть, о капитане Мелехове. Он пропал. Генерал Жаров бодро отвечает на мои бесконечные звонки, но я очень хорошо понимаю, что он просто не хочет ничего говорить мне. Умоляю вас, помогите.
