Глаза Норы заблестели последней, очень яркой надеждой. Румянец покрыл щеки, пальцы нервно сжали бока синей чашки. А Елисеев холодел. Именно так – леденел, покрывался инеем. Надежда Норы крепла с каждым высказанным словом, а ожидания майора улетучивались.
Вот зачем эта встреча, вот для чего он понадобился. Елисеев ругал себя глупцом, безнадежным дурнем, но даже сейчас любил Нору. Вот такую – расстроенную, отчаявшуюся из-за кого-то другого, а вовсе не из-за него.
- Прошу вас, умоляю! Если нужны средства, я готова. Только скажите, миленький, – глаза ее сверкнули слезами.
Елисеев вскочил со стула, прошелся по пустой комнате, вернулся к столу и высказался:
- Я не смогу помочь, Нора. Разные ведомства. Мне не дадут ни крохи информации о его местонахождении. Вы понимаете?
Она поникла, сгорбилась, вмиг став похожей на раненую птичку. Очень маленькую, очень несчастную птичку. Этого Елисеев не вынес: подскочил к девушке, поднял ее со стула и обнял крепко.
- Девочка, ну что ты. Не надо отчаиваться, - рука его скользила по ее волосам, утешая и лаская. – Все прояснится скоро. Так часто бывает, поверь мне.
Судорожный всхлип Норы показал ему, что она на грани.
- Те же слова. Все те же самые слова мне говорит генерал, его помощник, а теперь и вы, – она зарыдала очень горько, и слезы ее больно ударили по Елисееву.
- Не надо. Не надо, Нора… – не понимая совершенно, что он делает, что творит, Елисеев принялся целовать ее, собирая губами соленые слезы.
- Павел Иванович, вы сможете помочь? – она, будто не замечала его жадных губ. – Все, что захотите. Я сделаю все, что вы захотите, только скажите мне, он жив?
Она принимала его ласки, а Елисеев едва не сойдя с ума от ее близости и покорности, все же нашел в себе силы оторваться от Норы, отстраниться. Он сделал шаг назад, пытаясь справиться с собой, глубоко вздохнул и прямо посмотрел в глаза Норы.
«Даже так…» – он прекрасно понял, откуда взялась ее покорность! Маленькая синеглазая девушка готова была на все, лишь бы узнать о своем капитане. Терпеть его, Елисеева, поцелуи…
- Мне нечего сказать тебе, Нора. Прости, девочка, – развернулся и нетвердой походкой пошел в коридор.
Один шаг – одна новая мысль. Я люблю ее. Я неправ. Я не могу оставить ее в таком состоянии. Я должен ей помочь. Я обязан ей жизнью. Я сделаю.
Последняя мысль прозвучала в нем именно тогда, когда носок его ботинка коснулся входной двери. Елисеев круто развернулся, прошел в гостиную.
Нора сидела на стуле, слезы текли по ее щекам. Она мерно раскачивалась взад-вперед, чем-то напоминая пластмассовую неваляшку.
- Нора, я сделаю все, что смогу, – сказал и направился к выходу, твердо зная, что сдержит обещание.
- Паша! – он услышал быстрые шаги, и через мгновение тонкие нежные руки обняли его, Елисеева, голова Норы прижалась к его спине. – Спасибо.
- Мне пора, Нора.
Елисеев заставил себя вырваться из ее рук, и шагнул за дверь.
***
Утром следующего дня майор Елисеев составил рапорт с просьбой о переводе в другое ведомство под руководство генерала Жарова. Еще два дня он выслушивал нотации своего начальства, но был непреклонен и добился желаемого.
Генерал встретил нового подчиненного серьезным взглядом с толикой удивления.
- Прошу, майор, присаживайтесь, - указал на мягкий стул, дождался, пока Елисеев займет предложенное место, только после этого запер дверь своего кабинета и уселся за стол.
Майор понял – разговор будет долгим, серьезным и очень непростым.
- Выкладывайте. Каковы ваши цели?
- Моя цель – работа в бюро.
- Это очевидная цель, - генерал откинулся на спинку кожаного кресла, - а меня интересует цель скрытая. Майор, не думаю, что они совпадают.
- Верно. Но, Аркадий Борисович, я действительно хочу работать в бюро, - Елисеев не лгал.
Служба у Жарова давала неплохие перспективы, плюсом шел интерес самого майора – больше полномочий, разнообразия, опасности.
- Принято. Так что там с другой целью? – Жаров выдал любезнейшую полуулыбку.
- Капитан Мелехов.
Елисеев ждал вопросов, изумления со стороны генерала и не дождался. Тот построжел лицом, свел брови и промолчал.
- Аркадий Борисович, он жив?
Целую минуту, которая показалась Елисееву годом, Жаров молчал, изучая своего нового подчиненного, но принял решение и высказался:
- Три недели назад он был жив. Старший лейтенант Шепелев и лейтенант Усиков вернулись из рейда с крайне важной информацией – это было целью операции. Они рапортовали, что капитан Мелехов спас их обоих. Рискуя жизнью, принял на себя огонь, и тем самым позволил уйти. Сам остался в лощине. Больше о его местонахождении и состоянии ничего не известно. Связь потеряна. Почти никакой надежды на то, что он жив. Три недели, майор. Три. Вы же понимаете, что это значит?
- Понимаю. Плен исключается.
- Верно. Мелехов – агент бюро, а значит, живым его не возьмут, – генерал крепко сжал кулаки. – Павел Иванович, он лучший мой специалист, но даже он не смог бы выжить в такой ситуации. Три недели! Это невозможно.
Елисеев не думал ни секунды:
- Я готов ехать за ним, товарищ генерал.
Несколько мгновений собеседники изучали друг друга, взвешивали все «за» и «против».
- Майор, скажите честно, вам это зачем? Нет, я рад инициативе. Рад, поверьте. Я бы сам ехал за Игорем – люблю его, по-отечески и крепко. Но вы-то?
- Причина глубоко личная, но это никоим образом не отменяет важности операции. Бюро должно быть уверено, что капитан Мелехов не попал в плен, – Елисеев сделал лицо намекающее, мол, вот вам и причина для санкции рейда.
- Разумеется, – понятливо кивнул генерал, – мы не можем считать операцию выполненной, пока не убедимся в полной ее секретности. Я уже направил рапорт о необходимости рейда, рад, что явились вы, и готовы взять на себя весь риск. Идите, Павел Иванович, я оповещу вас о решении бюро.
- Так точно! – майор вскочил, вытянулся в струнку, козырнул и вышел с позволения Жарова.
Следующим вечером Елисеев находился на борту военного самолета, который нес его навстречу неизвестности, опасности, но хуже то, что спасение капитана убивало все надежды на благосклонность Норы. Елисеев где-то в глубине души был уверен – Мелехов не погиб. Живучести Игоря удивлялись все те, с кем майор успел пообщаться в часы своего недолгого пребывания на новом месте службы.
Глава 26
- Если он жив, то может быть только там, Рой, – Елисеев и его группа, состоящая из трех бойцов и одного доктора, затаились в неприметной канаве. – Видишь у холма? Во-о-о-н там?
- Да, Ель. Вижу. Проверить? – конопатый Родин – позывной «Рой» – подобрался.
- Отставить. Идем втроем. Ты, я и Сажа. – Рой и доктор кивнули в ответ на тихий приказ Елисеева. – Зяма и Фукс – на месте.
Сумерки опустились скоро, надежно укрыли мглой людей, холмы и душистые травы лощины. Елисеев удивлялся ароматам разнотравья и тому, что все еще способен ощущать их и радоваться этому.
Небольшой отрядец , хоронясь и внимательно оглядываясь по сторонам, начал свой короткий и такой опасный путь.
Елисеев не ошибся. Земляной «горб», который привлек его внимание, оказался старым, полуразрушенным укрытием: грубые бревна, худая крыша и толстый слой земли поверх нее.
- Стой, – майор поднял руку, – он не мог не минировать проход. Я сам. Рой за старшего, если что. Все, пошел я.
Осторожно спустился по некоему подобию ступеней, вошел в помещение два на два и услышал очень тихий, но опасный голос.
- Руки. Я сказал, руки в потолок, – майор обернулся и натолкнулся за злой взгляд.
Мелехов! Жив!
- Спокойно, Певун. Свои. Не узнал? – видя состояние Игоря, Елисеев не стал рисковать и поднял руки.
- Крокодил, ты? Твою ж мать… – пистолет выскользнул из руки Мелехова и мягко упал на земляной пол. – Зачем? Я сейчас отрублюсь, придется нести. Норе скажи, что скоро приеду. Ребята дошли?
- Все путем. Дошли, – это майор уже говорил не Мелехову, а совершенно неподвижному его телу.
