Глубокая ночь. Леську не видел почти сутки. Соскучился смертельно просто. И так же смертельно устал. Но это все были мелочи в сравнении с тем, что моей Лесе ничего не угрожает. Она в безопасности, значит, можно расслабиться.
Только не получалось. Пусть все кругом твердили, что Алексия в безопасности, цела, невредима.
Но, черт подери, не поверю, пока своими глазами не увижу!
Дорога до клиники «Айболит» показалась мне невероятно долгой. От равномерной езды постоянно отключался. Ловил на себе тревожные взгляды Костика, занявшего переднее пассажирское место.
Плевать. Что со мной будет? Я же непробиваемый.
Из машины выскочил первым. Так же быстро и проворно взлетел по лестнице. А там, в холле, увидел бабушку Нону.
– Привет, Кирюша! – заулыбалась Лесина бабуля. – Второй этаж. Там разберешься.
Лифт – долго. Побежал пешком по лестнице. В два прыжка оказался на нужном этаже и едва не споткнулся.
Дядя Леша маячил в холле. Грозный. Руки в карманах. Взгляд неприветливый.
– Что с Лесей? – опешив, с трудом проговорил я.
Не дай бог что-то с моим Лисенком! Вернусь, найду тварь Тита и урою на месте. В асфальт! Голыми руками! Удавлю!
– Да что с ней будет! – грозно ответил крестный. – Одна ссадина на запястье и скверный характер. Ты себя в зеркале видел? Дочь мою сейчас удар хватит от такой шикарной картины.
– Млять, дядь Лешь, перепугал, – пробормотал я, прислонившись рукой к стене.
– Иди уже, герой, – хмыкнул Зверь, подтолкнул в нужную сторону широкой ладонью.
А я что? Я пошел. Палата, больше напоминавшая шикарные апартаменты в гостинице, только кругом люди в белых халатах.
Но плевать на них. Леська сидела на краю кровати и смотрела на меня.
– Кирюша! – тут же подскочила на ноги.
А я уже протянул руки, сгреб, прижал к себе. И осел на матрас. Потому что силы иссякли. А нервы – они же не железные. Даже у меня.
* * *
В это же время на первом этаже клиники «Айболит»
– Молодец пацан, – Иннокентий шутливо боднул приятеля кулаком в плечо.
Шмель взглянул на Кешу исподлобья. Кривоватая улыбка скользнула по хмурому лицу мужчины. В ней отчетливо читалась гордость за сына.
– Молодец, – вмешался в разговор Заверин и взглянул на Гаврилова, – Но ты уж проследи, Кеша, чтобы никто не донимал парня подобными приглашениями.
– Сделаем, – еще шире улыбнулся Кеша. – А пацан все же крут. Школу Зверя сразу видно, да, ребят?
– Домой, – Алексей Сергеевич взглянул на Шмеля.
Дела в городе завершились. Сейчас тащить детей домой в деревню нельзя. Побудут под присмотром здесь, у Костика. Да и Нона позаботится, чтобы у внучки было все самое лучшее. За это Зверь не переживал. А вот к жене тянуло его со страшной силой. Потому что…
Потому что был момент, когда прошлое встало перед глазами. Забытое и давно похороненное, надежно спрятанное от любопытных глаз.
Алексей Сергеевич помнил, как сам вошел первый раз в клетку, помнил и каждую победу, и редкие поражения. А еще знал, что просто так из клетки не выпускают. Здесь либо самому вырываться, либо вынесут ногами вперед.
Сам Алексей Сергеевич варился в подобном бизнесе очень долго. Потому что свою женщину, ради которой рискнул всем, встретил поздно. А Киру повезло больше.
Так считал Зверь. Пацану и двадцати нет, а уже настоящие, серьезные чувства поселились в душе.
Зверь это принял сразу, потому что знал и парня, и свою дочь, да и видел, как искрит между детьми. Да даже и не в искрах дело. Не в химии. Хоть Зверь и готов был крестнику «навтыкать» по самое не горюй. Все дело в отношениях. В том, как мальчишка смотрит на Алексию, ценит ее, любит жадно, словно она – единственное, что нужно Киру в жизни. И Леся отвечает взаимностью.
Сейчас этим двоим никто больше не нужен. Сейчас их никто не тронет. Сам Зверь позаботился об этом.
Так что да, Алексей Сергеевич торопился к жене. Потому что соскучился.
– Можно, – кивнул Шмель.
– Лады, парни, встретимся, когда встретимся, – пожал Кеша руки давним друзьям и проводил до машины.
Оказавшись на улице, Гаврилов взглянул на окна платной палаты второго этажа. Там горел свет. И именно там находился сейчас мальчишка, у которого вышло «уложить» бойца гораздо опытнее, чем он сам.
Наверное, это и называют удачей или везением.
Кеша убедился, что перед входом в машине на ночь остались его ребята. А сам он отправился домой, потому что стар стал Гаврилов для подобных вывертов. Да и дома его ждали семья и вкусный ужин, который он пропустил.
Глава 37
– Лесь, ну хватит рыдать, – скомандовал Кирюша, когда палата опустела, а нас, наконец, оставили одних.
Дед Костик распорядился, и Грому провели полное обследование. Мне разрешили присутствовать почти на всех процедурах. Иначе я бы сошла с ума от ожидания и переживаний. Впрочем, я уже и так, кажется, слетела с катушек, после того, как Димка запер меня в незнакомой квартире, сообщив, что бой Кира вот-вот начнется.
Ожидание убивало. Да, я верила в силы любимого, но прекрасно понимала, что там, в клетке, его ждет не обычный тренировочный спарринг под присмотром старших. Здесь ставки были слишком высоки, чтобы игнорировать их.
А сейчас все осталось позади. И вместе с осознанием того факта, что Кир со мной, рядом, живой, почти здоровый, ко мне пришли мысли, что судьба могла лишить меня этого человека. Отобрать так же стремительно, как и подарила.
И это понимание оказалось слишком острым. Настолько, что я не могла сдержать слез и выдавить из сведенного спазмами горла хоть какие-то слова. Была способна лишь на то, чтобы судорожно кивать, соглашаясь с каждым словом Грома и медперсонала. Даже не стала возражать, когда и у меня взяли кровь на анализ.
Кирилл настоял, а я была слишком слаба, чтобы возразить.
И вот, когда мы остались одни в отведенной нам на ночь палате, из моих глаз заструился целый поток. И как бы сильно я ни старалась, а остановить его не могла.
Кир, кажется, это понял. Он устроился на кровати, подложив под спину пару подушек, прижал меня к себе так, что я оказалась распластанной на его крепком, пусть и немного поврежденном и забинтованном теле. Я пыталась возразить. Ведь видела на рентгеновском снимке, что есть небольшие трещины в ребрах. Но мой Гром лишь устроил мою голову на своем плече и блаженно выдохнул.
Он устал. Нервное и физическое напряжение сказывались. А сейчас, когда все оказалось в прошлом, силы закончились даже у моего несгибаемого мужчины.
Размеренные поглаживания широкой ладони по моему затылку убаюкали меня, успокоили, расслабили. Тело потихоньку верило, что все позади, а слезы медленно иссякали.
Вглядывалась в любимое лицо, боясь прикоснуться к красивым чертам, чтобы не причинить боли. Кирилл лежал, прикрыв глаза. Спал? Возможно. А я не хотела его будить.
Но слова словно прожигали горло. Они так и рвались наружу вместе с уже утихшими всхлипами.
– Я так сильно тебя люблю!
Вышло сплошное невнятное мычание. Но Кирилл все понял. Приоткрыл глаза, окутав меня теплом своего взгляда.
Он молчал. Но сейчас, как никогда остро и правильно, я читала его.
Мой сильный и несгибаемый мужчина, пусть по факту и был восемнадцатилетним парнем, всегда знал, чего именно хочет от жизни. Жил с уверенностью, что сможет добиться всего сам, без помощи старших.
И мне повезло, потому что захотел он меня. Он не испугался своих чувств, несмотря на то, что они накрыли его несколько лет назад. Не тянул время, не зная, как подойти ко мне. Просто поставил перед собой цель и добился ее.
Он влюбил меня в себя. Или я тоже любила его с детства, но не замечала этих чувств? Теперь уже неважно. Главное, мы вместе. И кольцо, подаренное Киром, блестевшее на моем пальце в приглушенном свете ночника, служило лучшим тому доказательством.
Я купалась в обжигающем взгляде потемневших глаз. Была уверена в этом человеке, пожалуй, больше, чем в самой себе. Даже будучи пристегнутой наручниками к батарее, я знала: совсем скоро придет помощь, ведь мой парень занялся решением этого вопроса.
