нравоучительно проворчал Василий Палыч, - вломился, женщину мою побеспокоил, напугал. Радуйся, что я тебе сходу не вломил, а еще стою и разговариваю.
- Да Василий Палыч, я же не просто так! Катя… Она… - Князь собрался с силами, нарыл в голове слова и попытался высказаться все-таки, убедить.
- А про Катю ничего не знаю, говорю тебе, - перебил его Палыч, - и о том, что у нее есть жених, впервые слышу. И мать ее тоже не в курсе, похоже.
Василий промолчал, страшно жалея, что не настоял на том, чтоб все рассказать матери. Ведь хотел же. Но Кет упиралась, как коза.
- Вася, - они с хирургом синхронно повернулись к вышедшей на площадку женщине. Она куталась в халатик и выглядела настолько моложе своих лет, что вполне смахивала не на мать Кет, а на ее сестру. - О чем он говорит? Какой жених?
- Милая, - Василий Палыч подошел к ней, поплотнее запахнул полы халатика на груди, - он говорит, что он жених Кати. Что они встречаются.
- Но этого не может быть. - женщина посмотрела внимательно на застывшего Князя. Помолчала. И добила. - Катя уехала в столицу. С парнем. Поступать в институт.
Князь даже пошатнулся от ее слов. Сжал кулаки, двинулся к Марине, сам не понимая, до чего угрожающе выглядит, но хирург заслонил попятившуюся женщину, пророкотал предупреждающе:
- Не дури. Не знаю, что у вас там было, но Катя, судя по всему, свой выбор сделала. Иди домой, Князь.
И Князь пошел.
Домой.
И когда через два дня к нему вломились встревоженные приятели, он даже не обратил внимания на выдранную с мясом дверь.
Лежал на кровати, вертел в руках Катино белье. Курил. Поглаживал Дома, уже сутки сочувственно воющего возле его постели.
Смотрел на матерно и облегченно орущих на него друзей. Молчал.
А потом просто встал и начал жить дальше.
Вернее, нет. Не жить. Существовать. Потому что за эти два дня он умер. И на третий похоронил себя.
Он ходил на работу, все так же, сутки через трое, на автомате отрабатывая привычные действия. А потом приходил домой, гулял с собакой и ложился на кровать. И лежал до следующей смены.
На работе его пытались растормошить, звали на разные вылазки, пикники с водкой и бабами, но Князь игнорировал. Ничего не хотел. Ничего не чувствовал.
Ваныч, видя как его лучший боец сходит с ума, матерно крыл баб-мандавошек, что губят нормальных мужиков, выводил Василия на смены чаще в два раза, чтоб хоть как-то втягивался в жизнь, разговаривал даже по душам, что было совсем не в его духе.
Но Князь так и ходил живым трупом. Ровно до того момента, пока не обнаружил среди посетителей клуба, в котором сработали наводку на дилеров, Орешникова.
Князь, сразу забыв о служебном задании, и утащив придурка туда, где нет ушей, еле сдерживался, чтоб просто не вытрясти из него ответы на все вопросы.
Орешников был вдетым, а потому смелым и разговорчивым. Он удобно устроился на диване мерзкого бордового цвета, развалился даже, и смотрел на наливающегося бешенством Князя с усмешкой.
- Какого хера ты здесь? - первым начал диалог Василий, сдерживаясь.
- Развлекаюсь, разве не видишь? А как у тебя дела? Как тебе живется с Кети? Минет научил ее делать? А тот нихера не умеет…
У Князя все поплыло перед глазами.
- Где Кет? - прохрипел он, резко прижав Орешникова к спинке дивана за многострадальное горло. - Она же с тобой…
И, глядя в стеклянные, насмешливо-тоскливые глаза, внезапно все понял. Она не с ним. Она и не была с ним никогда!
А он, Князь, дурак!!!
- Че, дядя, потерял девочку? - пиз**юк не мог нормально говорить, потому сипел, - ну, значит, хоть какой-то кайф я от этого словил… Сука, из-за тебя все…
Он сполз по дивану, когда Князь, внезапно убрав руку, вышел из комнаты, повалился на бок и заскрипел зубами:
- Ненавижу, тварь… Из-за тебя все…
А Князь, забыв о том, что он вообще-то на задании, вышел из клуба и отправился прямиком к матери Кати. Опять нарвался на Василия Палыча, уже, похоже, окончательно переехавшего к ней, закатил скандал прямо посреди ночи, в боевом облачении и при оружии. Получил в торец, попробовал воевать, но Палыч, оказавшийся очень тертым мужиком, живо угомонил его, заперев в ванной. И пока Князь громил попавшуюся под горячую руку бытовую технику и мебель, вызвонил Ваныча, телефон которого, оказывается, знал. Ваныч снял сотрудников с рейда и выслал за Князем. Приятели Василия, находившиеся на боевом задании, оперативно повязали своего друга и увезли на ковер к начальству.
Ну, а о том, что сделал с разбуянившимся подчиненным поднятый среди ночи, и от того очень недобрый полковник, сложно говорить и печально вспоминать.
Самое грустное, что результата ночного безумия так и не было.
Василий не узнал, куда уехала Катя.
Ее мать знала, точно знала, но молчала, показательно игнорируя сидящего в засаде в подъезде Князя. А потом и вовсе пожаловалась своему мужчине, и тот пригрозил, что опять стуканет Ванычу, если Василий не перестанет досаждать его будущей жене.
Князь попытался по своим каналам выяснить, в какой институт поступила Катя, но информации не было. Или не поступила вовсе, или уехала за границу. Но границу она точно не пересекала.
Василий сходил с ума, бесился, срывался на заданиях.
Он уже понимал, что повел себя нереально глупо, что Катя на что-то обиделась, причем так, что даже разговаривать с ним не захотела. И случилось это как раз в период его пьяного загула по поводу ее фоток. Князь не особо мог вспомнить все, что творил, но вроде даже ничего особенного. Ничего не громил, ни с кем не спал…
За лето Кет не нашлась. Ее мать вышла замуж за хирурга и переехала к нему. Василий, надеявшийся, что малышка, может быть, приедет к матери на свадьбу, прождал напрасно у загса
