— Ты что, пьян? — спрашивает Лиам, едва скрывая гнев, и я не знаю почему.
— Нет, — поспешно отвечаю я, но знаю, что это не так.
— Что с тобой, черт возьми? — спрашивает он. — Что произошло между вами?
— Мы не будем ничего брать у моего отца.
Это все, что я могу сказать.
— Черт. Нам нужны эти средства к понедельнику, — голос Лиама тверд, но в нем слышится паника.
— Мы найдем кого-нибудь другого.
Я прищуриваюсь и стараюсь дышать ровно. И обрести решимость. Я отказываюсь быть обязанным такому человеку, как он. Отказываюсь играть по его правилам.
— К понедельнику? — он повышает голос, Лиам не может в это поверить. — Мейсон, мы не сможем. Мы проиграем сделку. Желающих много. Потребовался почти год, чтобы получить ее.
Лиам начинает нервно перечислять все причины, по которым мой план провалится. Как мы разоримся. Как все вокруг разрушится.
Хотя я уже знаю это и без него.
Я встаю, оставляя стакан на столе, а бутылку виски открытой, беру телефон и выхожу из столовой.
— Мне плевать, — я делаю глубокий вдох, прислушиваясь к тишине на другом конце провода. — Я не возьму у него больше ни цента.
Даже если это убьет меня.
Глава 25
Джулс
Здесь нечем дышать,
Ведь воздух перекрыт.
Невозможно ни утонуть, ни подняться ввысь.
Здесь нет справедливости.
Ничто не удержит, ничто не взволнует.
Ведь пустота рождает пустоту.
Свежий воздух наполняет мои легкие, пока я стою на железном балконе. Густые дубы не полностью защищают от городского шума. Я всегда любила цвета осени. Редеющая густо-зеленая листва, меняющая свой цвет на ярко-красный и оранжевый.
Скоро листья опадут и превратятся в тлен, а весной природа возродится вновь.
Закутавшись в кашемировый плед и потягивая горячий чай из тонкой фарфоровой чашки, я наслаждаюсь бледно-зеленой красотой, которую так люблю. Но не сегодня.
Несправедливо, что природа может восстанавливаться. Это неправильно, что жизнь продолжается после смерти… только для тех, кто этого заслуживает.
Я делаю глубокий вдох, в попытке успокоиться, а затем откручиваю крышку фляжки и наливаю немного настойки в чай. Из меня вырывается тихий смешок, когда жидкость смешивается с теплым чаем. Настойка, ага. Правильнее сказать, водка.
Раньше, чтобы унять боль, я использовала настойку и этого было достаточно.
Но глотки превратились в бутылки, так как я хотела почувствовать онемение.
И сегодня один из таких дней.
Если я смогу просто встать с постели и успокоиться, то можно считать, что день удался. Эти слова я повторяла себе снова и снова, когда умер Джейс. Иногда так и было. Это можно сравнить с простынью, которую достаточно натянуть и разгладить складки, чтобы скрыть прошлое и привести в движение повседневную рутину.
Иногда все это просто самообман. Все то время, что я проводила с Мейсоном. Просто какая-то фантазия о том, что жизнь может наладиться. Как будто трещины в стекле не существовало или она могла каким-то образом затянуться.
Я делаю глоток чая, но от этого в горле еще больше пересыхает. Ставлю чашку на блюдце и вдыхаю прохладный воздух, прежде чем закрыть лицо руками. Прижимаю ладони к воспаленным, покрасневшим глазам.
Уже очень давно я не чувствовала себя такой опустошенной. С тех пор, как мое сердце словно разорвали.
В этом нет никакого смысла. Я забыла о нем, делала успехи. Истинный прогресс в исцелении — быть в порядке с уходом Джейса.
Я была в порядке.
Впервые после его смерти я почувствовала, что у меня есть причина быть счастливой. Как будто это нормально для меня — быть счастливой.
Я оглядываюсь через плечо, протирая усталые глаза рукавом шелковой блузки. Мне показалось, что я кого-то слышу. На секунду мне показалось, что я слышу скрип старых половиц, как будто кто-то находился позади меня.
Моя первая мысль, что это Мейсон. Что он вернулся и не принял «нет» в качестве ответа. Я закатываю глаза, чувствуя, как мое сердце сильно сжимается в груди.
Я не выдержу. Это должен был быть просто секс, черт возьми. Но теперь я знаю, что это такое. Все кончено.
Снова усаживаюсь на железный стул и беру блокнот. Я так давно не писала стихи, так, какие-то каракули. Свободная поэзия. Наверное, я ленива, ведь здесь целая история. О том, как мы с Джейсом познакомились, когда были молоды. Как хорошо подходили друг другу, и все говорили нам, что мы созданы друг для друга.
Я закрываю глаза, вспоминая, как звонили школьные колокола, когда мы шли по тротуару, чтобы попасть в класс. Я потерлась костяшками пальцев о его руку в ожидании и надежде. Для него это было очевидно. Может быть, это я сделала первый шаг, но он выбрал меня. Он переплел свои пальцы с моими и не отпускал. Он был хорошим человеком, а не совершенным. Но он был добр ко мне. Или мне так казалось.
— Черт, — произношу себе под нос и понимаю, что у меня дрожит голос.
Говорят, когда кто-то умирает, вспоминается лишь хорошее. Но, черт возьми, иногда вспоминается и плохое. И я не хочу испытывать чувство вины, не хочу злиться на того, у кого нет шанса защитить себя.
Я чувствую себя сукой из-за того, что записывала в блокнот сцены наших ссор. Позволяла словам течь рекой и выплескивать все свои чертовы воспоминания. Его неверность.
Я снова слышу этот звук. Скрип половиц за спиной, и по моему телу пробегает холодок.
Все эмоции, которые превратили меня в развалину, быстро заменяются чувством страха. Я медленно поворачиваюсь, не могу вымолвить ни слова.
У меня нет ни сил, ни смелости спросить, кто находится позади меня.
Но мне это и не нужно. Я выдыхаю, когда вижу пушистый хвост.
— Бутс, — зову я соседскую кошку, прижимая руку к сердцу. — Вот, ты зараза.
Должно быть, она прокралась внутрь через открытую балконную дверь, пока я стояла и размышляла о своей несчастной жизни. Между моим домом и соседним имеется арка, и Бутс очень любит сидеть на моем балконе. Я делаю несколько шагов в спальню и поднимаю на руки маленькую полосатую кошку. Она такая мягкая и мурлычет от удовольствия, когда я ее глажу. Но это длится недолго. Ей быстро надоедает внимание, и я уже знаю, каковы ее когти, когда ей что-то не нравится.
— Ты же знаешь, что тебе нельзя здесь находиться, — ругаю я ее.
Ощущая усталость, я вывожу ее на балкон и закрываю дверь перед ее носом. В тот же самый момент на кровати начинает звонить телефон.
Балкон находится у входа в спальню, поэтому мне приходится быстро идти, чтобы успеть вовремя добраться до кровати. Я успеваю схватить телефон, пока он не перестал звонить.
— Алло.
— Джулс, как ты? — спрашивает Кэт — Я звоню, чтобы узнать, все ли с тобой в порядке.
— В растрепанных чувствах, — отвечаю я.
У меня сдавило горло от эмоций. Так вот на что похоже расставание? Или это сожаление? Я не знаю, что и думать. Полагаю, что это одно и то же.
— Боже, это, наверное, тяжело.
Я киваю, но не произношу ни звука.
— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает она.
Я закрываю глаза, качаю головой и, собравшись с силами, готовлюсь сказать ей «нет». Едва сдерживаю свои эмоции.
— Эй, все будет хорошо, — успокаивает меня Кэт. — Ты ведь знаешь это, не так ли?
Я вздыхаю.
— Нет, Кэт. Не знаю.
Ложусь на кровать.
— Прекрати. Прекрати сейчас же, — хотя ее голос резок, я слышу боль в ее словах. — Не всегда в жизни все бывает хорошо, но это не значит, что у тебя плохая жизнь.
Я облизываю пересохшие губы и закрываю глаза, откидываясь на спинку кровати и пытаясь расслабиться.
— У тебя прекрасная жизнь, Джулс. Это так.
Меня злит, что она говорит об этом. Особенно сейчас, когда моя жизнь кажется такой пустой и бессмысленной.
— Я думала, что у меня все хорошо, — рассказываю я ей. — Я считала, что смогу двигаться дальше. Полагала, что уже делаю шаги в этом направлении.
