прячусь в своей комнате. Принимаю горячий душ, чищу зубы, наношу на лицо увлажняющую маску и ныряю под одеяло. Но всё равно не могу успокоиться. Дрожу, не переставая, обнимаю подушку, глаза сильно-сильно зажмуриваю. И вспоминаю ласкающий искристый взгляд Владимира.
Глава 13
Перед выходом я сталкиваюсь с Каролиной. Знала же, что она придёт, но всё равно испытываю раздражение. Эта женщина хочет забрать Ксюшу, и пусть она хоть трижды её родная мать, я не согласна с таким решением. Малышке будет лучше с отцом, и точка.
— Здравствуйте, — приветствую Каролину. О вежливости не забываю, негативные эмоции держу при себе.
— Ты снова здесь, — кривится она.
— Да. Я живу в этом доме.
— А прежние няни жили отдельно, — замечает Каролина. В её взгляде появляется заинтересованность, и она внимательно меня осматривает. Так, будто я представляю для неё угрозу.
— Конечно, прежние няни жили отдельно, ведь тогда у Ксюши была мама, — говорю я со снисходительной улыбкой. — А теперь всё иначе.
— Ты слишком многое себе позволяешь! — вспыхивает Каролина. В её голосе появляются истерические нотки.
— Знаю. Но я люблю говорить правду.
— Никому твоя правда не интересна. Помалкивай, если хочешь и дальше здесь оставаться, — раздражённо взмахивает рукой Каролина. — Хотя это не важно. Когда я заберу Ксюшу, ты потеряешь работу.
— Мам, ты меня заберёшь? — доносится сзади.
В гостиную вбегает взволнованная Ксюша. Она явно не знает, как реагировать. Смотрит на маму вопросительно, я же ищу взглядом Владимира. Он должен быть с Ксюшей, почему не уследил за ней?
— Да, скоро мы будем жить вместе, — с улыбкой сообщает Каролина.
— А папа?
— Папа останется здесь. А мы переедем в другой дом, не такой большой, но тоже очень красивый. Ты помнишь, где жили мои родители?
— Нет, — качает головой Ксюша. Её нижняя губа дрожит. — Я не хочу новый дом! Мне нравится этот.
Я вижу Владимира. Он прячет телефон в кармане брюк и быстрым шагом подходит к малышке. Бросает злой взгляд на растерянную Каролину, та лишь испуганно глаза таращит.
— Мама хочет показать тебе дом, в котором когда-то жили твои бабушка с дедушкой, — мягко говорит Владимир.
— Но жить я буду здесь? — жалобно спрашивает Ксюша.
— Конечно. Никто не заставит тебя переехать в другой дом, — улыбается Громов.
Я невольно им восхищаюсь. Он сыграл по-грязному, конечно, но своей цели достиг. Каролина не возражает, не пытается настоять на своём, а только губы поджимает и с ненавистью смотрит на Владимира. Может, хоть так до неё дойдёт, что в первую очередь о дочке думать надо, а не свои желания удовлетворять. Ксюша ясно дала понять, что хочет жить с папой. У малышки даже сомнений никаких не возникло!
— Мам, а ты умеешь кататься на велосипедах? — успокоившись, Ксюша тут же переключается на другую тему.
— Нет.
— А хочешь, я тебя научу? — воодушевляется малышка.
— У меня одежда неподходящая. Не сегодня, — отказывается Каролина. — Давай лучше мультики посмотрим.
Я губу закусываю, чтобы не усмехнуться. Ксюша хочет с мамой как-то взаимодействовать, общаться с ней, заниматься одним делом, а не мультфильмы на диване смотреть. Но я умываю руки. Не имею ни малейшего желания помогать Каролине.
— Хорошего тебе вечера, Ксю, — улыбаюсь малышке.
— И вам, Виктория Андреевна!
Владимир следует за мной. Я чувствую его присутствие каждой клеточкой тела, отчего колени подкашиваются и движения становятся не такими плавными и выверенными. Разворачиваюсь, когда мы оказываемся во дворе, и брови удивлённо приподнимаю.
— Вы что-то хотели сказать?
Я решила держать с ним дистанцию. Не переходить больше черту, не дотрагиваться до него, не задавать вопросы на личную тему. Бессонная ночь этому поспособствовала. Я не хочу снова дрожать под двумя одеялами и часами вспоминать взгляды Владимира, его охрипший голос и задумчивую улыбку.
— Отвезу тебя к родителям, — говорит он спокойным тоном. Словно это в порядке вещей.
— Зачем? — впадаю в ступор. Происходящее мало похоже на реальность.
Громов сжимает челюсти, его скулы заостряются. Я бы прикоснулась к его лицу. Разгладила бы пальцами упрямую складку, прячущуюся между бровями, дотронулась бы до подбородка, до губ.
Вчерашний поцелуй оставил во мне след. Вызвал интерес к Владимиру, отозвался в груди странными, полузабытыми эмоциями. И пусть мне совершенно не понравилось, я уже не могу смотреть на Громова так, как раньше. Многое изменилось.
— Я хочу, чтобы Каролина осталась наедине с Ксюшей. Обошлась без помощи нянь или Елены Леонидовны, — признаётся Владимир.
— А вы её предупредили?
— Нет, только Ксюшу.
— Вдруг что-то случится?
— С недавних пор в доме установлены камеры, так что я в любой момент могу набрать охранника, и он сориентируется.
— Но зачем подвозить меня? Я в этом не нуждаюсь. Займитесь работой, если вам нужно отвлечься.
— Виктория, работа меня давно не успокаивает, в отличие от вождения и смены обстановки. Садитесь в машину! — его тон резко меняется, из спокойного и почти дружеского становится командным, строгим.
Я воспринимаю это, как приказ начальника, поэтому безропотно забираюсь на переднее сиденье, пристёгиваюсь ремнём безопасности и бросаю короткий взгляд на дом. Надеюсь, Владимир знает, что делает. Каролина хоть и мать Ксюши, но, видимо, она плохо понимает, как обращаться с повзрослевшей дочкой.
— Даже не спросишь, какой у меня план? — осведомляется Громов, когда мы выезжаем из города.
— Не думаю, что это уместно.
Светофор загорается красным, и я чувствую на себе взгляд Владимира. Облизываю пересохшие губы, смотрю в окно, но ничего не замечаю. Какие-то машины, улица, деревья, серое небо — разве это сейчас важно? Я собиралась держать дистанцию, но уже сдаюсь. Любопытство и тревога за
