сделаешь? Тогда я свалю из баскетбола, а твои амбиции этого не переживут.
– Сынок, – бросаю взгляд на маму.
Сидит белее мела. И в этот момент до меня доходит, что сейчас я делаю хуже не себе, а именно маме.
Закусываю щеку до боли и призываю себя заткнуться. Чтобы защитить маму. Потому что она не уйдет от него, а останется один на один с ним.
– Ты как со мной разговариваешь? – рычит отец над ухом.
В моей голове догорает фитиль, и происходит взрыв.
– Уж точно не как с мужиком.
Отец что-то рычит и хватает меня за рубашку.
– Я тебе сейчас такого мужика покажу, месяц сидеть не сможешь, – повышает голос до звона в ушах.
– Только попробуй меня тронуть.
Хватка на груди усиливается.
– И что ты сделаешь с губернатором?
Отец скалится.
– Заявлю в ментовку, как на отца. Да и не забывай, что я спортсмен. А там каждая ссадина фиксируется тренером. А я не буду врать, что я просто упал или ударился.
Отец отшвыривает меня от себя и снова пронзает маму страшенным взглядом.
– Полюбуйся, любимая, на сына, – от его тона даже у меня по спине мурашки.
Отец разворачивается и покидает столовую. До нас доносится громкий хлопок дверью.
А я выдыхаю. Ерошу волосы и перевожу на маму опасливый взгляд.
На неё смотреть страшно. Стоит, трясется. Все ещё белая, и кажется, секунда – и она грохнется в обморок.
Её пошатывает, а я вмиг сокращаю расстояние между нами.
– Ма, – подхватываю её и прижимаю к себе, – умоляю, уходи ты от него.
Мама всхлипывает и поднимает на меня глаза полные слез.
– Я не могу, Ярослав. Не могу, понимаешь, – шепчет с надрывом и закусывает губу.
– Да почему?
Стараюсь не повышать голос, но ярость рвется наружу.
– Он тебя заберет. А я не смогу вдали от тебя.
Хмурюсь.
– В смысле, мам, мне уже восемнадцать. Я же не ребенок уже. Как он может меня забрать?
По щеке мамы катится слеза. Такая прозрачная, чистая, только вот она оставляет кровавый след в сердце.
Мама редко показывает свои эмоции. Всегда улыбается при мне и изображает счастливую жену и мать.
А сейчас, со слезами на глазах… И от этой картины я готов завыть.
– Ты просто не знаешь, сколько у него связей. Ему ничего не стоит изолировать меня от тебя. И твой возраст ему не помешает. А я не переживу.
– Я сам могу уже решать такие вопросы.
Мама как-то грустно улыбается, и я по её улыбке понимаю, что нет – не могу.
– Давай я хоть к теть Кате тебя отвезу, мам. Я не хочу тебя тут оставлять.
– Я справлюсь, сынок.
Рычу.
– Да что ты такая упертая-то, ма?
Но мама только упрямо молчит. Сжимает бледные губы.
– Просто поверь мне на слово. Леша не остановится ни перед чем, когда вопрос касается его репутации. А развод – это пятно. А если кто-то прознает, что я ушла от него…
Она не договаривает, но я понимаю, что ничего хорошего от отца ждать не придется.
– Ну на одну ночь хотя бы, мам. А завтра он перебесится, и ты вернешься. Я бы остался на ночь, но меня просто в школе хватятся.
Мама сдается и кивает.
Возвращаюсь в школу полностью опустошенный поездкой. Парни уже видят десятый сон, и я следую их примеру. Падаю на кровать.
– Ну что, как там дома? – бормочет в полудреме Чумак.
– Нормально все. Ложная тревога.
Ну а фиг ли мне говорить? Что у меня не дом, а поле битвы, мать его?
Сон как испаряется. Лежу и пялюсь в потолок.
Хватаю телефон. Время час ночи.
«Как бы я хотел сейчас тебя увидеть, Снежинка. И исправить то, что натворил».
Не раздумывая, отправляю и, как идиот, жду ответа.
«Ты гад, Бородин. Ты меня разбудил!»
Утыкаюсь в подушку и начинаю ржать. Это сообщение как глоток свежего воздуха. Становится легко и на все ровно.
«Сможешь сбежать ненадолго из комнаты?»
«Вот уж точно нет, мне дороги мои баллы. Кстати, и тебе тоже. Я видела, что у тебя их меньше!»
В груди теплеет от такой ненавязчивой заботы.
«Завтра ты от меня не денешься никуда».
Снежинка
– Зимина Снежана, к директору вызывают, – первый урок начинается с этих слов.
Ярослав оборачивается и хмурится, а я сама понятия не имею, что нужно от меня папе.
– Снежана, идите, я вас не задерживаю, – напоминает о вызове учитель.
Приходится заставить себя и выйти из кабинета. Лопатки жжёт от пронзительного взгляда, и я примерно догадываюсь, кому этот взгляд принадлежит.
Захожу в кабинет к папе, он что-то подписывает, но поднимает голову при звуке моего вторжения.
– А, привет, доча, – откладывает в сторону ручку и складывает руки на столе, – проходи.
Пытаюсь припомнить, не косячила ли я где-нибудь в последнее время, но вроде вела себя максимально тихо.
Поэтому причина моего вызова «на ковер» остается для меня загадкой.
Усаживаюсь на край стула и стискиваю руки коленями.
– Что-то случилось?
Папа откашливается и встает со своего места. Подходит ко мне и усаживается на стул рядом. Выпутывает мою руку. Моя ладошка тонет в его руке, от этого жеста мне становится ещё некомфортнее.
– Па?
– В общем, мне звонил врач. У меня для тебя две новости.
– Плохая и ещё хуже? – не могу сдержаться и хмыкаю.
Не знаю почему, но когда речь заходит о моем лечении, я ничего хорошего ждать не могу.
– Не угадала, – папа криво улыбается и поднимает на меня глаза. – Первая новость – освободилось место на операцию.
Папа замолкает, словно дает мне время воспринять информацию. У меня перехватывает дыхание, но я боюсь что-то сказать, чтобы не разрушить иллюзию радости.
– Вторая новость – я нашел остаток суммы.
– Как нашел? – пораженно выдыхаю и округляю глаза. – Где ты их нашел, пап?
– Тебя это не должно никак касаться, Снежан. Главное, что скоро тебя можно будет отправить на операцию. Неделька – и ты снова в строю. Насчет уроков не беспокойся, я договорюсь, чтобы твою учебу перевели на дистанционку, и прогулов не будет.
– Аа-а-а-а, – слова все теряются от потрясения.
Ещё вчера я думала об операции как
