— Зачем?
Голос звучал приглушенно и хрипло. Он обволакивал. Казалось, что комната сузилась, а сама я видела лишь его глаза и губы. Обстановка вдруг стала совершенно другой. Я определенно точно понимала и ощущала, что Морозов мужчина.
— Там, — прошептала, и, прикусив губу, покачала головой, приказывая в уме взять себя в руки. В самом деле, сколько можно размазня?! Растеклась она тут лужицей, понимаешь-ли! — Там, — откашлялась, — завтрак стынет.
— Завтрак? — переспросил моргая, будто не понимая, о чем речь.
— Угу, — пропищала, между тем ставя одну, а после и вторую ногу на пол, практически сползая по парню, неприлично по нему елозя.
— Блинчики, кофе, варенье вишневое, — запнулась, когда Илья так и не сдвинулся с места. Спереди он, позади кладовка. — К-кофе будешь?
Ох, и не понравился мне его взгляд, которым он меня одарил. Голодный, но отнюдь не пищей, там было нечто иное.
— Кофе? — вновь переспросил, на что я несколько заторможено кивнула. — Буду, — но шаг в сторону не сделал, а вот на меня, как танк попер.
Отскочила, банку к себе поплотнее прижала, а он меня к стене наглец припер и жадно уставился. Руки по бокам от головы поставил, чем вызвал мой судорожный выдох.
И вот его омуты захватили меня в плен, и я покорная ему готова сдаться. Без боя, без лишних слов. Он будто ожившая фантазия. Словно из сна.
Уже знакомые на вкус губы, что такие сладкие и манящие, склонялись ко мне. Закрыла в предвкушении глаза и остался всего миг…
Как что-то оглушительно засвистело, прям будто в уши.
Тотчас же подскочила, глаза испуганно разлепила, будто попалась на горячем, а на меня Морозов такими же всполошенными глазищами хлопает, и взять в толк не может, что же это за звук такой противнючий.
— Чайник! — спохватилась, оттолкнула в сторону Илью и помчалась на кухню.
Выключив конфорку, облокотилась на столешницу, приводя дыхание в порядок. Оно было сбивчивое не то ли от заветного и неудавшегося поцелуя, не то ли бега. Впрочем, кого я обманывала?! Морозов запудрил мне мозги, вот она причина!
Трясущимися руками достала чашку, насыпала сахар, налила заварки. Все это делала чисто механически. Уши мои были востры, прислушиваясь к медленным шагам Илья.
Когда моя рука коснулась ручки чайника, он зашел на кухню. Не обернулась, вместо этого медленно стала наливать кипяток, чувствуя буравящий взгляд в спину, что пронзал до самых костей.
В самом деле, что за дуристика?! Взрослая девка, а вела себя как малолетка! От злости на саму себя со стуком опустила чайник, и тут-то моя решимость помахала мне ручкой. Однако не могла же я так стоять до скончания веков, верно?! Вот и пришлось повернуться.
Чай медленно помешивала, голову опустила и присела на стульчик. Илья стоял облокотившись на дверь и сложив руки на своей, не в меру красивой и мужественной, груди. Широкой, накаченной, что аж слюнки потекли.
— И что «доброе утро» не скажешь? — усмехнулся сверху на меня глядя.
— С добрым утром, — едва ли слышно пробормотала.
И с чего внезапно стало так неловко?! В прошлый раз стыдом и не пахло! А тут вдруг вспомнила про стеснительность!
— Не-а, — протянул, прошел дальше и плюхнулся на диванчик, — ты мне обычно не так желаешь.
Нахмурилась, застыв истуканом. О чем это он? Гадать на звездах и картах не пришлось, его ответ прозвучал тут же.
— Доброе утро, Илюша! Сегодня отличная погода, у меня все хорошо! Надеюсь у тебя тоже, хорошего дня! — писклявым голосом протараторил, вероятно пытаясь скопировать женский.
Однако, не это заставило в груди что-то екнуть, а то что это был текст моего последнего смс.
Подняв голову, встретила теплую улыбку. Внезапно все встало на свои места. Создалось ощущения, будто мы сидели и ворковали так каждое утро.
— Прости, но глупо слать смс, если ты тут, — рассмеялась и пожала плечами. — Вообще-то, у меня есть кое-что получше, — и встав, поставила перед ним кофе, — приятного аппетита!
Морозов нахмурил брови, и сморщил носик, как ребенок, а затем произнес:
— А варенье?
И глазки эти, как у кота состроил, головку набок склонил, а сам прятал лыбу хитрую. Но Варьку Цветкову не так-то просто обвести вокруг пальца! Ямочки его так и подрагивали, грозясь выдать хитрого котяру.
Со смешком взяла банку со столешницы и покрутила крышку, однако та была знатно прикручена. Папка постарался на славу, не пожалел силушки.
— Дай сюда, женщина, — ухмыльнулся Илья, вырвал из рук банку и ловко открыл. Пододвинул тарелки, мне насыпал, себе, а после выдал. — Ты чего стоишь-то? Садись.
Так непривычно, но так приятно. Вот и встала, как вкопанная, наблюдая за Ильей. И как в нём ещё дырку не протерла?! Так бесстыдно пялится! Вот тетеря!
— Боже, малая, ты просто волшебница, — попробовав блин, произнес он, отчего по щекам расплылся румянец. — За такие блины, Варька, и жениться можно! Везучий человек, твой будущий муж. — Ну вот и этот туда же!
— Ой, скажешь тоже, — махнула рукой, — чи не блины.
— Да я таких отродясь не ел, — хмыкнул и простонал, откусив еще кусочек.
Еще чуть-чуть и, кажется, Морозов напишет оду моим блинам. Голодает он что-ли?! Поди одними полуфабрикатами питался, непутевый! Когда озвучила свои мысли в ответ услышала:
— Ну, а ты что думала?! Я и готовить-то толком не умею. Максимум яичницу сварганить и то не факт! Я обычно на дом заказываю, ну или в кафешках хаваю, еще иногда после хорошенького тра … — тут он стушевался, откашлялся и невнятно закончил, — не важно. Забей.
— А мама разве тебе не готовит?
Казалось бы, довольно невинный вопрос, однако Илья отчего-то замялся, уткнулся лицом в тарелку и потер подбородок.
— Вряд ли ей есть когда.
— Почему?
— Она бывшая модель, а сейчас сама одежду выпускает. Дизайнером заделалась, — горькая усмешка коснулась его губ.
— Вот как, — буркнула.
М-да уж, куда там моим родителям, простым работягам, с его тягаться… Папа — знаменитый на всю страну хоккеист, мама — модель в прошлом и дизайнер теперь. Немудрено, что у Морозова такое тело и такое лицо. Гены брали свое.
Если бы мы перенеслись на века эдак два назад, то Илья оказался бы принцем, а я не факт, что дворянкой. Простушка — она и есть простушка… Не то чтобы я себя принижала, упаси боже, да только не быть мне моделью. Впрочем, больно надо…
Когда с завтраком было покончено, парень отправился одеваться, а я принялась за посуду. К слову, Илья вызывался мыть тарелки, и даже настаивал.
В гостях, говорил он! Неприлично! Неудобно ему! Вот раз в гостях, то и нефиг в чужой монастырь лезть! Поэтому быстренько отправила этого помощничка восвояси. От него вреда было бы больше, нежели помощи. Терзали меня смутные сомнения, что охламон часто посуду мыл, учитывая что он и готовить-то толком не умел.
— Малая, — услышала из коридора. — ты там еще долго?
— Все уже! — поставив последнюю тарелку в шкаф, отозвалась.
Выйдя в коридор лицезрела этого красавца при всем параде. Тот уже намылился отчаливать.
Руки в карманы, дерзкая ухмылка на губах, в глазах лукавый блеск, а сам подпирал дверь, вальяжно на нее облокотившись.
— Спасибо тебе, Илья, — прикусив губу пролепетала. — Я вчера такую истерику тебе закатила, — поджала губы от недовольства сама собой, — расклеилась. Ты прости, если что… Не держи зла, хорошо?
Я уже давно на него не смотрела. Бормотала себе под нос, глазами в пол уставившись, и места себе не находила, переступая с пятки на пятку.
— Малая, — сделал шаг ко мне. У него-то смелости хоть отбавляй. За двоих хватит. — Пустяки, — коснулся пальцами моего подбородка, а после приподнял мою голову, тем самым вынуждая на него посмотреть, — не бери дурного в голову.
Воцарилась тишина. Морозов вновь заставлял меня плавится, и, будь я проклята, если он этого не замечал!
— Что это у тебя? — указал пальцем на прыщ.
Покраснев, тотчас же отвернула голову, по-детски закрывая прыщ рукой.
