на проезжающие мимо машины.
Никто даже не думает заглядывать в окно нашей, но мысль о том, что я стану раздеваться практически у всех на глазах, поднимает все волоски на моем теле дыбом.
- Будь послушной, малыш, - проговаривает хрипло, запуская под кожу волны теплой вибрации.
Низ живота наливается кровью, дыхание становится поверхностным. Выпрямив спину, провожу ладонями по ткани джинсовой юбки. Арсений, сделав очередную затяжку, выпускает сизую струю в приоткрытое окно.
Его невозмутимость и отрешенный вид немного коробят, но удивительным образом лишь обостряют все ощущения.
Подцепив пальцами подол юбки, отодвигаю ткань к поясу. Вижу, как крылья носа Кравцова вздрагивают.
Задрав юбку до бедер, останавливаюсь. Воздуха катастрофически не хватает.
Он молчит, потому что уверен в моем послушании.
Вперившись невидящим взглядом в лобовое стекло, поддеваю пальцами резинку колгот и, немного приподняв таз, стягиваю их вниз.
- Снимай, - сипит его голос.
Тело пропускает через себя разряд тока. Лицо пылает.
Наклонившись, расстегиваю молнии ботинок и, скинув их, скатываю колготки до щиколоток. Освобождаю одну ступню, затем другую, сжимаю капрон в ладони и прячу его в рюкзак.
Арсений протягивает руку и настраивает обдув так, что в мои ноги устремляется поток теплого воздуха.
Словно не происходит ничего необычного, включает поворотник, уходит на перекрестке влево и выводит машину на трассу, ведущую загород.
- Раздвинь ножки, Мариш, - говорит, бросая короткий взгляд на мои обнаженные колени.
- А-а-арс, - выдыхаю судорожно, - что ты хочешь?
- Раздвинь ноги и подними одну из них на сидение.
Безуспешно пытаясь насытить кислородом свои легкие, медленно развожу колени и пяткой левой ноги упираюсь в край кожаного сидения.
Промежность, скрытую ластовицей трусов, обдает жаром и увлажняет соками.
Кравцов ведет машину молча, смотрит только вперед, но стрелка спидометра неумолимо ползет вверх. Мой пульс идет с нею вровень. Температура воздуха в салоне растет, кожа покрывается испариной.
- А теперь потрогай себя, малыш, - следует приказ, - сначала колени, бедра, а потом киску…
Эта игра заводит не на шутку. Я хочу играть по его правилам. Я ему доверяю.
Очерчиваю пальцами колени, неторопливо веду ими по внутренней стороне бедра. Вздрагиваю от прострелившего низ живота желания.
- Ты точно хочешь, чтобы я потрогала себя там?.. – спрашиваю тихо.
Арсений шумно выдыхает, и я слышу, как скрипит оплетка руля под его пальцами.
- Потрогай.
Смочив пересохшее горло, облизываю губы и касаюсь плоти подушечками двух пальцев. То место опаляет искрами.
- Ты мокрая? – раздается негромкий подхриповатый голос.
Повторяю движение, на этот раз вдавливая пальцы чуть глубже. Ткань белья промокает насквозь.
- Да… очень.
Кадык на шее Кравцова резко дергается, я грызу собственные губы.
- Потрогай еще раз, Мариш… - просит сипло.
Касаюсь себя снова. Прохожусь пальцем вдоль скрытых простой хлопковой тканью губок, глядя при этом на строгий профиль Арсения Рустамовича.
Ситуация шоковая. Колотящееся в горле сердце разгоняет по венам горячую кровь, легкие работают в усиленном режиме. Мокрое пятно на белье увеличивается.
- Меня потрогай теперь…
Прижав ладонь к промежности, с силой стискиваю бедра и поворачиваюсь к нему всем корпусом.
Сосредоточенный взгляд на дорогу, сведенные к переносице брови, напряженные крылья носа и чуть поджатые губы. Протянув руку, что только что была между моих ног, провожу костяшками пальцев по его щетине, вижу, как он тянет воздух носом и, не отрывая взгляда от дороги, касается губами моей ладони.
Затем, соскользнув вниз, моя рука проходится по воротнику белой рубашки и черного пальто. Ныряет под него и трогает его грудь через тонкую ткань.
Кравцов молчит и на первый взгляд никак не реагирует на мои прикосновения. Но внушительный бугор в черных деловых брюках говорит об обратном.
- Потрогай, - повторяет, немного сползая бедрами вниз по сидению.
Дышу часто открытым ртом, гуляющие по телу волны дрожи проявляются тремором моих пальцев. Слегка зацепив пряжку ремня, я накрываю его пах ладонью.
Машина рывком ускоряет скорость, но я руку не убираю. Сглотнув обильную слюну, сжимаю его.
- Сильнее.
Делаю, как он требует, усиливаю давление и подушечкой большого пальца обвожу головку члена.
- Ширинку расстегни.
Машина, вильнув влево, обгоняет по трассе большой грузовик и летит дальше, встречая и провожая встречные огни.
Я сгораю заживо. Кожа пылает, между ног все ноет и пульсирует, губы постоянно пересыхают.
Найдя пальцами язычок молнии, тяну его вниз и нащупываю рукой каменную эрекцию. Арсений издает короткий стон, и в этот же момент машина Ауди начинает снижать скорость и вскоре сворачивает с трассы вправо.
- Мы куда?
- Ремень расстегивай, - говорит он, ведя автомобиль по узкой проселочной дороге.
- Ты серьезно?.. – начинаю паниковать, понимая, что меня ждет первый в моей жизни секс в машине.
- Расстегивай, Марина!
Повернув еще раз, седан оказывает в какой-то безлюдной рощице. Останавливается под деревом и гасит фары.
- Снимай белье, - бросает Арс отрывисто, стягивая с себя брюки и боксеры.
- Мы же могли… дома… как обычно…
- Ты сваливаешь на три дня, малыш… у меня каждая минута на счету, - цедит сквозь зубы, поднимая крышку консоли и вынимая оттуда пачку с презервативами.
Стягиваю трусики по ногам, в то время, как Кравцов раскатывает латекс по члену. Смотрю на это, и перед глазами плывет.
- Иди сюда, - бормочет, перетаскивая меня на свои колени.
Я и пискнуть не успеваю, как оказываюсь насаженной на него до упора. Громко стону, вплетаясь пальцами в густые темные волосы. Оба замираем на несколько мгновений. Глядя друг другу в глаза, делим общее сумасшествие на двоих.
Следующий толчок выбивает воздух из легких. Мне стыдно, но, кажется, я готова кончить уже сейчас. Арсений это чувствует – его губы изгибаются в порочной улыбке.
- Течешь, малыш, как сука…
Ударяет бедрами снизу и сталкивает меня в пучину острейшего наслаждения.
- Такая крошечка! – сюсюкаю, склонившись над пластиковой больничной люлькой, - такая сладкая!
- Не разбуди, Марин, - шипит Кирилл, прижимая к себе жену.
Настя само умиротворение. Блаженно улыбаясь, обнимает моего брата за пояс и трется лицом о его грудь.
- Новорожденные крепко спят, - отвечаю ему, - вспомни Сашиного Никитку. Его даже атомная война не разбудила бы.
- Юля девочка, - шепчет брат упрямо, - девочки чувствительнее.
- Кир, - смеется Настя, - да, ладно тебе. Она просыпается только покушать.
- А на кого она походит? – всматриваюсь в крошечное личико, - мне кажется,
