В общем, к нему в квартиру они приехали уже к вечеру — все измотанные и молчаливые. Ещё по дороге сюда Игнат додумался заказать еду. Так что ещё тратить силы на приготовление ужина не пришлось. Мальчишек сразу отправили купаться. Сами же обустроились в кухне. Вернее, Людмила пошла распаковывать еду и накрывать на стол, а он увязался следом, хотя врач настоятельно рекомендовал ему покой. Нет уж, позволит себе он отдых только вместе с нею под боком.
Было видно, что Людмила дуется на него за сцену в магазине, но это только позабавило. На него она не смотрела, предпочтя сконцентрироваться на продуктах. Он же, постояв в дверном проёме, привалившись к косяку, пару минут, понял, что напряжение потихоньку покидает его тело. Оказывается, видеть желанную женщину на своей территории — опьяняющее чувство. В нём проснулся собственник, гордо задравший голову и оскалившийся в довольной улыбке. Вот то, чего ему не хватало, а он, дурень, этого не понимал.
Тряхнув головой, он отлип от косяка и медленно подошёл, обнял со спины, устроив подбородок на её плече.
— Не обижайся. Я же для тебя хочу как лучше, — ласково попросил, невесомо целуя в шею.
Людмила вздрогнула, но искоса глянула на него совсем не любяще.
— А ты уверен, что знаешь, как для меня лучше? — спросила строго.
— Пока не очень, но, думаю, халат точно лишним не будет, потому что в ином случае я могу начать приставать к тебе совсем не в подходящий момент. А так этот балахон будет удерживать свою фантазию. Надеюсь.
Она вздохнул. Повернулась в его руках и, обняв за шею, открыто заглянула в глаза.
— Мне кажется, что ты уже всё решил без нас и за нас. И это пугает. Нет, я тебе чрезмерно благодарна за спасение, но сейчас ты меня пугаешь.
Игнат поморщился. На миг сжал её в своих объятиях крепче, чем следовало бы, и поцеловал в кончик носа.
— Извини. Я действительно перегнул палку. Надо мною до сих пор властвует страх, поэтому заносит. Но, Люда, я не уверен, что вам стоит возвращаться в деревню, по крайней мере, пока не поймают поджигателя. Я же весь изведусь от нервов и переживаний.
Промолчал о том, что вообще не хочет их возвращать туда. Ему, как и любому коренному жителю города, казалось, что лучше жить среди каменных джунглей — перспектив больше, да и все инстанции под рукою. И теперь главная проблема: как в этом убедить и Людмилу? Пацанов-то легче будет уговорить. В городе больше развлечений, но тоже не факт. Они же привыкли к свободе…
Впрочем, не рано ли он задумался над этим?
— Понимаю, — со вздохом сдала и она свои позиции. Положила голову ему на плечо. Ладони скользнули вниз, чтобы встретиться на его пояснице. Его объятия дарили чувства защищённости и надёжности. — Страшно представить, чтобы было с нами, если бы не ты. Кстати, как ты оказался у нас в такую рань?
Пришлось поведать ей о своей бессоннице, разговоре с дедом, да и о собственных мыслях. В общем, решил строить отношения на откровениях. А потом и мальчишки подтянулись к ним. Уставшие, но чистые. Они откровенно клевали носами, и взрослые не стали настаивать, чтобы они хорошо поели, посчитав, что перекусов за день, которые происходили на территории больницы и торгового центра, им могло вполне хватить. Захотят ночью есть — холодильник и кухня всегда в их распоряжении. Что и где лежит Игнат вкратце им объяснил, хотя Пашка и не слушал, и повёл в отведённую для них комнату. Проследил, чтобы они с комфортом улеглись и даже постоял на пороге пару минут, бездумно смотря на них. И если Лёшка ответил ему таким же взглядом, правда, сонным, то младший сразу же отвернулся к стенке. Все знали, что Пашка тяжело воспринял пропажу щенка. И хоть более-менее успокоить его получилось, но не развеселить. Он весь день был непривычно молчалив, хмур и раздражителен. Но взрослые посчитали, что стоит проявить снисхождение к нему. Всё же стресс ребёнок пережил. И всё равно было неприятно, если не больно, смотреть на грустного ребёнка. Хотелось встряхнуть его или что-то ещё сделать, чтобы вернуть в привычное радушное состояние. Но Игнат раньше не имел дел с детьми, поэтому не знал, что предпринять. Стоял в растерянности, терзаемым двумя желаниями: подойти и обнять Пашку или всё же уйти и не мешать им отдыхать.
Его дилемму решила Людмила. Она проскользнула мимо него и легла с сыновьями. Причём Лёшка сразу понял желание мамы и встал, чтобы уступить ей место. Младший тут же повернулся, хотя она ничего и не успела сказать или сделать, и крепко прижался к ней. Старший пристроился с другого бока. Но обнял не только мать, но и частично брата, накрыв его руку, своей.
Картина получилась настолько красивой, что вызвала невольную улыбку. Правда, получилась она грустной: в этот момент он особенно остро почувствовал себя посторонним. Он пока не является частью этой дружной и любящей семьи, хотя уже настойчиво и пытается ею стать. И обязательно станет, но…
Проглотив ком в пересохшем горле, он тихо прикрыл за собою дверь. Им нужно побыть одним — это и без слов понятно. Стресс так быстро не проходит и понадобится некоторое время, чтобы страх в душе улёгся, если не прошёл полностью.
Пройдя в кухню, он выключил свет и присел на подоконник. Вечер был уже довольно поздний, но Игнат сомневался, что дед уже спит. Хотя, кто его знает, но всё равно достал телефон из кармана и набрал его номер.
Старик ответил практически сразу же. И хоть старался говорить бодро, но голос всё же время от времени срывался. А Игнат слушал его и слабо улыбался, чувствуя, как в груди начинает теплеть. У него тоже есть семья. Пусть такая маленькая, но крепкая. Они с дедом многое пережили и всегда стоят друг за друга горой.
Слушал ворчание старика и теперь уже по-настоящему улыбался, позволив себе немного помечтать о том, как совсем скоро две их семьи объединяться. Вот деду будет радость. Особенно, если Людмила согласится родить ещё одного ребёнка. И ведь до сегодняшнего вечера он действительно никогда не задумывался о собственных детях, а вот сейчас подумалось, что два пацана у них уже есть. Не мешало бы девчонку им родить. А то какое-то мужское царство получается…
— Игнаша, а ты ничего не хочешь мне сказать? — вкрадчиво заговорил дед, когда рассказал все новости.
— Что? — не сразу понял о чём речь он.
— О том, что ты обнимал Людмилу не как простую знакомую. Уж больно собственнически. — Ехидство так и пёрло из него. Что, в принципе, не удивительно: старик более-менее успокоился и вернулся к привычному для него стилю общения.
Игнат хмыкнул, но решил пока повременить с откровениями. Не по телефону же во всём признаваться. Он умело ушёл от прямого ответа, ловко переключив внимание родственника на другой вопрос. Так что теперь пришлось деду оправдываться и заверять, что у него всё хорошо и чувствует он себя замечательно. В это верилось, но не полностью, поэтому сразу же после «отбоя», Игнат позвонил и прорабу, радуясь, что бригада ещё не уехала. Тот клятвенно пообещал за стариком присмотреть.
И вроде бы уже всё хорошо, а на душе всё равно муторно. Хотя нет, не хорошо. Хорошо будет, когда поджигателя задержат, а пока… Пока ему нужно как-то уговорить Людмилу переехать в город или задушить на корню свою паранойю, которую он, кстати, заработать легко и быстро сегодня. Но как это сделать, не представлял. Давить не хотелось. Да и понял уже, что не стоит. Женщина ему досталась с характером — своё отстоит. Или уйдёт от него без лишних скандалов и доказательств своей правоты.
М-да, какой же тяжёлый и нескончаемый день…
Он слышал, как тихо вошла Людмила и подошла к нему. Осторожно поднырнула к нему под руку и прильнула, обеими руками обняв. Игнат улыбнулся. Поцеловал в макушку, чувствуя, что с её приходом дышать стало легче, спокойнее.
— Почему ты здесь стоишь один в темноте? — спросила полушёпотом, пытливо взглянув на него.
— Пытаюсь придушить в себе желание запереть вас здесь и никуда не выпускать, — честно признался таким же полушёпотом.
Людмила улыбнулась уголками рта. Дотянулась до его подбородка и поцеловала. То ли желая таким способом его подбодрить, то ли успокоить.
