его начальника, которая сейчас где-то подрастает.
— А-а-а, про генеральскую дочурку. — я почувствовала как Пашка беззвучно засмеялся. — Я с ней даже не познакомился.
— А Лорка? — я продолжала мазохистки растравливать себя.
— Что Лорка?
— Ты спал с ней после того как я ушла? И до того как узнала, вы долго встречались?
Замерла, сжалась, чувствуя, как напряглись, застыли стальные мышцы под моей щекой.
— Юль… — тяжело вздохнул Пашка.
— Не надо. Это совсем ненужная, лишняя сейчас информация. — Пашка потянулся, чтобы поцеловать, но я упрямо отвернулась. Его тяжёлый вздох, горячей волной пробежал по моей шее и ключицам.
— Зачем ты мучаешь себя, Юль? Понимаю, что ты не можешь простить. Я сам годами жил с этой виной. Знал, что поступил глупо, подло. Из-за этого потерял самое дорогое, что у меня было. — твёрдые пальцы, впивались в кожу, обжигая огнём. Кажется, Паша уже злился. — Нам нужно перешагнуть через это, Юля. Оставить в прошлом. Сейчас этого не будет. Я сделал выводы.
Паша старался сохранять спокойствие, но в последних словах уже сквозил холод.
Он ещё и раздражается на мои вопросы!
— Скажи ещё, что я единственная твоя любовь. — раззадоривала я в себе злость на него.
— Думаешь, мне жизни не хватило, чтобы понять, что я любил только тебя?
Я смотрела в его лицо и понимала, что ещё никогда не видела его таким беспощадно суровым.
Внутри всё снова сворачивалось в болезненный комок. Я медленно сползла с Пашкиной груди и попыталась отвернуться, пряча слёзы, но Паша не отпустил. Удержал.
— Не прячься от меня, Юла. Хочешь, побей. Не раз, наверное, мечтала врезать мне от души. Бей! — Пашка легко тряхнул меня, держа за плечи. — Только не уходи снова! Поодиночке у нас ничего не получится. Я могу годами просить у тебя прощения, но это ничего не изменит. Простить или по-прежнему ненавидеть, решать только тебе.
Его голос стал невыносимо холодным, а сам он, несмотря на держащие меня за плечи руки, далёким и совершенно чужим.
Между нами словно разверзлась ледяная пропасть и я почувствовала себя страшно одинокой и беспомощной. Как никогда растерянной.
Мне больше не к кому было прижаться. Не в ком было искать опору. Никто, кроме Паши не мог мне помочь. Только он один знал правду и понимал меня.
Я уткнулась лбом в мужской бок и разрыдалась. Пашка моментально сгрёб меня в объятия, согревая и утешая.
— Не плачь, только не плачь, родная. — беспорядочно целуя моё лицо и плечи, шептал он. — Всё хорошо. Я рядом.
Несмотря на усталость, которая навалилась после изматывающих событий двух свадебных дней, мне не спалось. Прикинувшись мёртвой мышью, я лежала в объятьях своего нового-старого мужа, и старалась дышать ровно и размеренно, делая вид, что сплю.
Время от времени прислушивалась к тихому Пашиному дыханию, пытаясь понять спит он или тоже притворяется. Но тяжёлая рука, обхватившая меня поперёк талии и прижимающая спиной к Пашкиному животу, не вздрагивала и не двигалась. Лёгкое дыхание мужа шевелило мои волосы над ухом.
В бледном, рассеянном лунном свете я рассматривала ажурную тень на стене, отбрасываемую тюлем и размышляла над Пашиными словами.
Он был прав. Если я хочу идти дальше, то должна оставить прошлые обиды. Они мешают жить. В конце концов, когда-то я уже сумела это сделать и двигаться дальше. Строить свою жизнь.
Я же никогда не была слабой! Боролась со всеми трудностями, билась, но не сдавалась. У меня был сын, ради которого, даже в самые тёмные и тяжёлые времена я вставала и шла вперёд. Просто наступил момент, когда я уже не смогла подняться, устала быть сильной, не для чего стало жить, и я сдалась.
Сейчас у меня необъяснимым образом появился второй шанс. Новая жизнь. Для чего-то они мне даны? И Пашке тоже. Значит, нужно принять их как дар, не трусить и не паниковать. И будь что будет!
Совершенно напрасно я переживала о нашем с Пашей сосуществовании на одной территории.
Как только мы проводили свекровь домой, мило распрощавшись в аэропорту и помахав рукой взлетающему самолёту, наша жизнь, потихоньку стала входить в спокойное, размеренное русло. Нам даже заново привыкать друг к другу не пришлось, всё как-то естественно, само собой, складывалось.
Несмотря на обманчивую внешность, в моём бывшем-настоящем муже не было уже той юношеской беспечности и легкомыслия. Это был взрослый, зрелый человек, умеющий принимать серьёзные решения.
К тому же он очень старался снова завоевать моё доверие. Незаметно, но настойчиво ухаживал, заботился и няшил меня.
А я мысленно посмеивалась над собой, но не могла пройти спокойно мимо, стоящего у плиты в одних только джинсах, Пашки, не проведя ладонью по заманчивой впадине между лопаток на его спине. Или, тихо подойдя сзади, не погладить ладонями широкие плечи, когда он сидит за письменным столом и строчит лекции в тетради. Пашка ловил мою ладонь, целовал самую серединку её, удерживая мой взгляд, и видя разгорающееся синее пламя в его глазах, я вспыхивала сама. Это была игра. Я, словно ненароком, дефилировала мимо него в красивом белье или выходила из ванной замотанная в одно только коротенькое полотенце, якобы "забыв" свою одежду в комнате. Пашке же достаточно было просто снять футболку, в одних только джинсах и босиком, прийти "за водичкой" на кухню, где я готовила. Постоянно соблазняли друг друга, но больше не заводили разговоров о любви или наших отношениях.
Мы много обсуждали будущее, строили планы и разбирали варианты дальнейших действий.
— Даже если я не буду работать по специальности, вышка мне всё равно пригодится. Когда точно буду уверен, в каком направлении действовать и развиваться — получу второе, третье образование, если понадобится. — Пашка складывал в дипломат конспекты и тетради с лекциями, готовясь к следующему дню. — Какой дебил придумал моду на эти чемоданы? Как я с ним раньше ходил? Нужно срочно купить новую сумку.
Пашка раздражённо щёлкнул замочками, закрывая дипломат, и с недоумением и лёгким отвращением поставил его на стул.
— Страшно неудобная вещь. На плечо не повесишь, руки всегда заняты, места много занимает. — перечислил все недостатки пластикового кейса.
— Зато ты первый модник в институте. — подсмеивалась я, сидя на диване и наблюдая за Пашкиными сборами. Муж только недовольно сморщил свой красивый ровный нос в ответ на мою реплику.
— А ты, Юль? Куда учиться пойдёшь? — закончив сборы, Пашка плюхнулся рядом со мной на диван.
— Вообще-то, у меня есть диплом. Был. — я осознала, что полученное когда-то образование сгорело, испарилось вместе с моей прошлой жизнью.
— А
